Врезано в плоть (ЛП)

– И еще кое-что. Мартинес… плохое имя для сумасшедшего доктора. Франкенштейн, Джекилл, Моро, Файбс[1] – вот это жуткие фамилии. А Мартинес как-то не очень.

Они выбрались из машины. Сэм допил кофе и бросил пустой стаканчик в мусорный бак на обочине перед «НюФлеш». Едва подойдя к двери, Дин ощутил, что оба они пропитаны «ароматами» Франкенпсины. После того, как все закончится, надо будет отдать шмотки в чистку. На какой-то момент, он обрадовался, что они не в «Импале». Было бы ужасно, если б малышка насквозь провоняла дохлым монстром. В маленькой приемной быстро стало ясно, что от них несет еще хуже, чем опасался Дин. Секретарь – тонкая, похожая на птичку женщина за пятьдесят – поджимала губы и чуть-чуть отворачивалась во время разговора в бесплодной попытке держать нос как можно дальше. Братья показали поддельные удостоверения ФБР, секретарь быстро позвонила, а через момент дверь сбоку открылась и оттуда вышел доктор Мартинес.

«Вот теперь куда больше похоже», – подумал Дин и внезапно устыдился.

Доктор определенно когда-то пострадал от серьезных ожогов.

Дин никогда не судил никого по внешности. Людей, по крайней мере. Что касается, сверхъестественных хищников, обычно в самом деле можно судить книгу по обложке. Если что-то выглядит так, будто хочет сожрать твою плоть и душу, скорее всего, так оно и есть.

Но все равно шрамы Мартинеса делали его похожим на самого настоящего злого ученого. Над одеждой, разумеется, стоило поработать. Фланелевая рубашка, джинсы и кеды отнюдь не вопили: «Я парень, сшивающий вместе части мертвецов в лаборатории!» Может, если добавить белый халат с пятнами крови…

– Я доктор Мартинес, – он улыбнулся, причем уголок губ на нетронутой части лица поднялся выше, потряс руку Дину, потом Сэму. – Чем могу помочь вам, джентльмены?

Дин поймал себя на том, что таращится на испещренную шрамами кожу. В свое время он видел множество шрамов – проклятье, у него самого был не один, как и у Сэма – и они обычно не вызывали у него отвращения. Но теперь, когда Мартинес стоял всего в метре от него, Дин заметил, что с его шрамами что-то не так. Они были влажные и блестящие, будто намазанные вазелином, плоть обвисла. В общем и целом Мартинес выглядел тающей восковой фигурой.

Дин посмотрел на Сэма и по выражению лица брата понял, что шрамы его беспокоят так же. Реакция секретаря тоже говорила сама за себя: когда Мартинес впервые появился, она ахнула и распахнула глаза, как будто не поверила увиденному. Что бы ни происходило со шрамами Мартинеса, это было не нормально.

Дин пересмотрел свое мнение. Доктор Мартинес определенно подходил на роль местного злого гения.

Сэм начал представляться, но на середине фразы широко зевнул.

– Простите, – пробормотал он. – Не выспался после работы.

Дин метнул на него взгляд:

– Как и сказал мой напарник, нас попросили помочь в расследовании странных смертей, случившихся в городе за последние несколько дней. Мы думаем, вы могли бы нам помочь.

Дин пристально наблюдал за Мартинесом, пытаясь уловить реакцию на упоминание смертей, которые он про себя называл Усыхание, но ничего, кроме озадаченности, не увидел.

– Я биохимик, а не специалист по смертям. Я не уверен, что смогу быть полезным.

– Мы думаем, что смерти могут иметь отношение к НюФлеш, – сказал Сэм. – Не столько к компании, сколько к продукту.

Мартинес нахмурился:

– Не понимаю, как подобное возможно. Во-первых, у «НюФлеш» нет побочных эффектов, которые могли бы привести к таким смертям, а во-вторых, продукт все еще в стадии разработки и не нашел широкого распространения в государственном секторе. Фактически, я не знаю никого в городе, кто бы располагал трансплантатами из этого материала.

Доктор почесал покрытую шрамами щеку – нервная привычка, как показалось Дину. Его ногти оставили тонкие борозды на неровной коже, тут же наполнившиеся желтоватой жидкостью, но сам Мартинес этого даже не заметил. Желудок у Дина сжался.

«Салат. В следующий раз уж наверняка».

– У нас есть кое-что, на что вам стоит взглянуть, – вмешался Сэм. – Займет совсем немного вашего времени, и мы были бы очень благодарны.

Сэм неотрывно смотрел Мартинесу в глаза, и Дин понимал, что брат старается не коситься на сочащиеся царапины, которые доктор оставил у себя на лице.

– Разумеется. Буду рад помочь.

– Великолепно, – проговорил Сэм. – Выйдем на улицу.

Когда они покидали офис, Дин заметил, что секретарь побелела. Учитывая прилипшую к ним вонь Франкенпса и зрелище того, как шеф уродует себя, она явно очень жалела о съеденном за ленчем – чем бы оно ни было. У Дина заурчало в животе. «Я прекрасно понимаю твою боль, сестренка».

***

Сэм бы убил за еще один стакан кофе. Возможно, с тремя частями эспрессо на этот раз. Он с огромным трудом удерживал глаза открытыми и начал подозревать, что это не обычная усталость. Возможно, так организм реагирует на борьбу с клубящимся внутри него безумием. Война с сумасшествием стоила ему неимоверных усилий, и естественно, что это сказывается на уровне энергии. Сэм гадал, сколько еще он сможет продержаться, прежде чем все системы перегрузятся и откажут полностью. Может быть, тогда вместо нескольких часов сна в каком-нибудь мотельном номере он соскользнет в глубокую дрему, из которой уже не выйдет? Он с удивлением обнаружил, что мысль не пугает, а скорее – странное дело – кажется утешительной. Сэм читал о глубоких стариках, с нетерпением ожидавших смерти как возможности скинуть с плеч груз, который они несли так долго, и наконец-то отдохнуть. Если учесть все, что он успел пережить за свою сравнительно недолгую жизнь, он понимал такое отношение к смерти лучше, чем большинство людей его возраста, но никогда не думал, что начнет ощущать себя так же.

«Нездоровые какие-то мысли», – сказал себе Сэм.

Лучшим средством было сосредоточиться на текущей работе.

Одно хорошо: сочащиеся шрамы доктора Мартинеса он себе не вообразил. Судя по реакции брата, увиденное его тоже беспокоило. Хоть какое-то утешение. Сэм понятия не имел, что могло заставить рубцовую ткань так выглядеть. Старые шрамы, насколько он знал, не нагнаиваются. Не пробовал ли доктор Мартинес использовать НюФлеш, чтобы исправить себе лицо? С другой стороны, он говорил, что продукт еще только разрабатывается. Если так, то странные шрамы на Франкенпсе не имеют никакого отношения к «НюФлеш», а значит, они с Дином идут по ложному следу.

Добравшись до машины, Дин открыл багажник.

– И это все, что может позволить себе бюро? – удивился Мартинес, разглядывая древнюю машину.

– Сокращения бюджета, – без запинки откликнулся Дин. – Вы знаете, как это бывает.

Из багажника вырвалась волна настолько ужасающей вони, что они все трое отшатнулись на шаг. Как хорошо, что сейчас ноябрь. Сэм не хотел думать о том, как бы пах Франкенпес, будь дело, скажем, в августе.

– Что это такое, черт возьми? – Мартинес прижал ладонь к нижней части лица в бесплодной попытке оградиться от вони.

– Это вы нам скажите, – Дин откинул полотенце, открывая изуродованный труп.

Доктор Мартинес таращился на зверя, а Винчестеры смотрели на него, ища в его глазах искорку узнавания, но все, что смог разглядеть Сэм – отвращение. То ли доктор – чертовски хороший актер, то ли он увидел Франкенпса впервые. Отвращение тем временем превратилось в замешательство, а потом и в любопытство. Мартинес отнял руку от лица и подошел поближе.

– Это что, собака?

– Больше похоже на несколько, – отозвался Дин.

Мартинес наклонился ближе, и Сэма впечатлило, что он способен сделать это без тошноты. Достав из кармана рубашки ручку, он дотронулся кончиком до полоски плоти, отделяющей заднюю ногу собаки от туловища.

– Теперь понятно, почему вы обратились ко мне за консультацией. Этот материал похож на НюФлеш.

– Похож? – уточнил Сэм.

Мартинес продолжал тыкать Франкенпса ручкой.

– Немного отличаются и цвет, и текстура. Он более пластичен, чем НюФлеш. Больше похож на настоящую кожу.