Рандеву

В Тони Андерсоне чувствовалась необузданность, широта характера, и это особенно привлекало Цинтию, однако лишь со временем она осознала, насколько глубоко простирается эта необузданность. Он не жалел денег на исполнение своих желаний. Однажды, посреди ночи, он решил подарить ей браслет с бриллиантами, и владельцу ювелирного магазина на Бонд-стрит пришлось подниматься с постели, брать такси и обслуживать своего покупателя. Когда они вдвоем выехали на пикник и пристали на лодке к пустынному речному острову, воздух наполнили мягкие звуки музыки: для них играла струнная секция Лондонской королевской оперы в полном составе. Такое внимание волновало и льстило самолюбию Цинтии, но в то же время немного пугало. Потому что, отдавая себя полностью, Тони требовал того же и от нее. Они принадлежат друг другу, сказал он, навеки. Мысленно вздрогнув от этих слов, она улыбнулась в ответ:

– Для английского сердца это чересчур романтично, милый. К тому же в Библии сказано, что смерть разлучает нас.

Темно-синие глаза пристально смотрели на нее, губы сомкнулись, отяжеляя подбородок. Он медленно проговорил:

– Я хотел рассказать тебе одну историю.

– Тоже романтическую?

– Называй ее как хочешь. Она связана с моей фамилией и со смертью.

Мать моей матери была дочерью пэра и обручена с герцогом. Ее отец получил назначение посланником ко двору императора в Вене, и она отправилась с ним. Никто не знает, как это произошло, но там она встретила одного молодого венгра. Высланный из страны, изгнанник, он был, в дополнение к этому, цыганского происхождения. Они полюбили друг друга. Назначенная свадьба с герцогом приближалась, когда девушка обнаружила, что беременна. Ее возлюбленный пришел в восторг, узнав об этом. Они собирались убежать вместе и поселиться в какой-нибудь спокойной стране. Молодой человек верил в нее и в их любовь.

Но девушка испугалась того, что случилось с ней. Она призналась во всем отцу, а тот передал эту историю герцогу. Герцог был реалистом. Ко всему прочему, он был небогат для герцога, тогда как отец девушки, хотя всего лишь барон, располагал значительным состоянием. С грехопадением приданое невесты, и без того внушительное, заметно увеличилось. Свадьба состоялась в назначенное время, и довольные молодожены переехали в тихую деревушку в горах Швейцарии. Там родился внебрачный ребенок: дочь. Все складывалось как нельзя лучше.

Будущее благополучие семейства было в безопасности, и оставалось время для того, чтобы произвести на свет законных наследников. Вернее, могло бы остаться… если бы герцогиня не умерла.

Ее отец продолжал исполнять обязанности королевского посланника. Весной супруги посетили Вену, спустя почти год как девушка покинула этот город и своего возлюбленного. Они остановились в маленькой охотничьей хижине, затерянной в лесу. Люди герцога нашли и схватили бывшего любовника; уложили на супружескую постель; двое крепко держали его за руки, пока герцог вонзал в грудь несчастного отточенный нож. Рассказ о совершенной мести он приберег до следующего утра, ибо – как и все реалисты – весьма гордился собственным чувством юмора. В тот вечер герцогиня рано отправилась спать, оставив мужа наслаждаться горячим глинтвейном возле потрескивающего камина. Когда он вошел в спальню, она была мертва: кровь слабо сочилась из колотой раны в ее груди.

В этом месте Цинтия прервала свой рассказ, и я заказал новую порцию виски.

– Печальная история. – Я поднял бокал. – Она покончила жизнь самоубийством?

– Нет. С какой стати? Она ведь не знала, что ее возлюбленного больше нет в живых. В тот день она отдала распоряжение горничной навести справки о его судьбе. Снова оказавшись в безопасности, она могла позволить себе воспоминание о былом романтическом увлечении. К тому же она панически боялась вида крови.

– Значит, ее зарезал муж.

– Едва ли. В брачном контракте был пункт, по которому львиная доля приданого отходила к дочери. Хотя герцог долгое время находился под подозрением. Полиции так и не удалось найти орудие убийства.

– Значит, это мог быть…

– Грабитель – так решили в полиции. Кто-то неизвестный прокрался в дом, наткнулся на герцогиню и убил ее, когда она попыталась поднять тревогу. Потом убежал.

Я отпил из своего бокала.

– Звучит достаточно правдоподобно.

– Мне тоже так кажется.

– Но ваш… ваш жених был не согласен с такой версией?

– Он был на четверть цыган, не забывайте. Эта часть фамильного наследства сказывалась в нем больше, чем все остальное. Он путешествовал по Венгрии, некоторое время жил вместе с цыганским табором, изучил их предания, легенды. По одной из них, насильственная смерть привязывает душу погибшего к месту, где произошло убийство. Душа возвращается к месту преступления, когда смерть бывает вызвана любовью или сильной ненавистью. Цыгане искренне верят этому. Когда в таборе случается убийство, подозреваемых связывают и оставляют лежать на земле в месте, где пролилась кровь. Никто не удивляется, если некоторых из них находят мертвыми на следующее утро.

– Действительно, ничего удивительного. – Я поставил бокал на стойку. – Значит, он полагал, что его предок вернулся, чтобы наказать свою неверную любовь? И заколол ее призрачным кинжалом?

– Да. Он в это верил.

– Гм… Но вы так и не рассказали мне, почему боитесь путешествовать по воздуху.

– Он был пилотом королевского воздухоплавательного отряда. В те дни Лондон бомбили немецкие цеппелины. Однажды ночью он атаковал один и сбил его. Это была безрассудная атака. На пределе храбрости. Его самолет упал вниз, объятый пламенем, вместе с цеппелином. Командование посмертно присвоило ему крест Виктории.

– Простите, Цинтия, но даже теперь мне непонятно, какая тут связь?

Голос ее стал глухим.

– Он сказал мне, что мы не расстанемся после смерти. Я должна принадлежать ему. Его рассказ о цыганских предках был предупреждением, что он придет за мной, если я изменю ему. А я изменила. – Ее огромные голубые глаза уперлись в меня. – Я тоже была беременна, но через месяц после того, как был сбит его самолет, отдала себя и его сына другому мужчине.

– Разве это можно назвать изменой1? – возразил я. – Что же вам оставалось делать после его смерти? Она пожала плечами:

– Смерть мало что значила для него. Его гордость не может смириться с тем, что я отвергла его любовь. Он оставил завещание на случай своей смерти. По нему я должна была вырастить сына и продолжать жить как вдова, пока смерть не соединит нас Вместо этого я вышла замуж. Изменила ему.

Я покачал головой:

– И вы думаете, что из-за этого…

– Он погиб в воздухе. Если он ждет меня, то только там. Погибнуть не страшно, но сгореть в падающем самолете… Увидеть, как он входит в салон… – Она вздрогнула.

– Прошло почти пятьдесят лет, – улыбнулся я. – А сама история так же стара, как человечество.

– Что такое пятьдесят лет? – Она смотрела на ряды винных бутылок, выстроившихся за спиной бармена. – Я помню его лучше, чем буду помнить вас после того, как мы сойдем с парохода.

Мы распрощались в Саутхемптоне, не ожидая встретиться снова. Я вернулся к своей работе, иногда вспоминая о Цинтии в долгие ночные часы, когда, не в силах заснуть, я спускался вниз пообщаться с бутылкой виски.

Больше всего меня поражала необычность причины, сделавшей возможным наше знакомство Двое людей, не имеющих ничего общего, кроме ожидания смерти Страх возвращения умерших, в одном случае, и страстное желание – вместе с осознанием невозможности – вернуть их, в другом.

Просматривая газеты, я случайно наткнулся на имя Цинтии Паркер и прочел заметку, в которой оно появилось На следующий день я бросил работу и переехал сюда.

В ливерпульской гостинице у меня снят номер, но я почти не бываю там. Купленная мной лодка небольшая, но прочная, и я каждый день выхожу на ней в море. Элен утонула недалеко от выхода из бухты – не больше мили от берега. Внезапный порыв ветра, волна – и друзья Элен не смогли справиться с лодкой.