Монстры

«Прибыл на место, — подумал Ангус, взвесив в руках тяжелые сумки. — Но это только полдела».

«Эрмитаж», как Ангус и предполагал, изобиловал готическими излишествами, хотя глаз ничто особенно не поражало: входную дверь охраняли декоративные металлические горгульи, на стенах, подсвеченные специальными лампами, висели в позолоченных рамах картины в духе Босха, шестиугольные призмы люстр в стиле Марии-Антуанетты походили на тюремные камеры с томящимися внутри заблудшими душами: так стрекозы навечно застывают в капле сосновой смолы. Все это не вызвало у Ангуса никаких эмоций. Это был довольно стандартный антураж, типичный для любого «дома с привидениями», — оккультная дешевка, предназначенная будоражить воображение неискушенного туриста.

Темно-вишневое ковровое покрытие поглощало звук шагов. («С большим аппетитом», — отметил про себя Ангус.) «Эрмитаж» производил впечатление очень приличного отеля. Остановившись у дверей номера «713», Ангус поднес ключ к тусклому светильнику. Он знал, как нужно наклонить ключ, чтобы тот отбросил на стену тень, напоминающую череп.

Удовлетворенный, Ангус открыл дверь и вошел в номер. Предстояло распаковать сумки и ждать прихода монстров.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть. Ангус откусил кусок от довольно черствого батона и положил его рядом с купленными колбасой и сыром на столик с кожаной вставкой на столешнице.

Это пришел похожий на зомби портье. Он держал в руке серебряный поднос, на котором лежала перевернутая ослепительно-белая визитная карточка. Ангусу почудилось, будто от портье пахло саше, которые бабушки, борясь с плесенью, рассовывают по шкафам. Безупречная белизна визитной карточки неприятно контрастировала с мертвенной бледностью лица портье. Казалось, она освещала коридор ярче, чем тускло-желтый свет медных светильников.

— К вам джентльмен, сэр, — сказал портье тоном идола-чревовещателя.

Ангус взял визитку — всего два слова:

Портье стоял как вкопанный. Догадавшись о причине этого, Ангус решил немного испытать его:

— Минуту.

Он поспешно скрылся в номере и принялся рыться в карманах пальто. Послышался звон мелочи, вскоре он вернулся с серебряным долларом. Вместо того чтобы положить его на поднос, он якобы случайно уронил монету, но портье ловко поймал чаевые свободной рукой в пыльной лакейской перчатке, изрядно потертой на пальцах. Он взвесил доллар на ладони.

Вдруг показалось, что по душному коридору пронесся, кружась, темный вихрь, застилая все вокруг густым маревом. Лицо портье тоже потемнело, а глаза заблестели ярче, точно так же вспыхивает лампочка, перед тем как окончательно перегореть. Портье судорожно глотнул воздух, словно у него неожиданно начался сильный приступ тошноты. Несчастный старался сохранить прежнее выражение, отчего лицо подергивалось, словно жир на сковородке. Откуда-то издалека до слуха Ангуса донесся безумный вопль. Все это длилось не больше секунды.

Портье повернул ладонь, и монета, звякнув, упала на поднос. Рот оскалился болезненной улыбкой.

— Спасибо, сэр, — произнес он.

Портье ушел. Ангус закрыл дверь и как бы в подтверждение своих мыслей кивнул.

Незнакомец был облачен в отсыревший твидовый костюм и видавший виды котелок. В первое мгновение он показался очень старым, но не изношенным недостойной жизнью, а отягощенным богатым опытом — умудренный старик, но здесь, в самом сердце чужой и опасной территории, Ангус вдруг почувствовал в нем родственную душу.

— Вы Ангус Бонд? — спросил старик, вздернув белоснежную бровь. — Я — Тарквин Брэй.

— Отец Николаса Брэя? — в свою очередь спросил Ангус, проигнорировав тот факт, что в «Эрмитаже» никто не знал его настоящего имени, а старик, по всей видимости, только что прибыл.

Дед со стороны отца. Его отец не отличался особой духовностью, не был ни злым, ни добрым, как большинство людей в этом мире. Он вел жизнь торгаша и признавал только материальные ценности. Окружал себя мишурным блеском и прозябал в пустоте; и если бы он не зачал Николаса, можно было бы считать, что на земле он после себя ничего не оставил, кроме причиненного людям горя. Смерть его была закономерно ничтожной. Николас превзошел его во всем, перечеркнул всю его жизнь. Однажды внук признался, что вы его самый близкий друг.

Эти слова тронули Ангуса. Брэй стянул с руки перчатку, это свидетельствовало о том, что в последнее время Николас не раздавал с легкостью свою дружбу и преданность. В сыром коридоре «Эрмитажа» двое мужчин пожали друг другу руки, между ними возникло понимание, и больше не нужно было использовать имя Николаса для сближения.

— Я не могу сказать, сэр, что счастлив наконец-то познакомиться с вами при таких обстоятельствах, — сказал Брэй. — Но я рад нашей встрече. Может быть, мы выйдем на улицу? А то в атмосфере гостиницы и глаза стервятника могут начать слезиться… все к тому и идет.

Портье взглядом василиска следил за ними, пока они не скрылись за внушительными двустворчатыми дверями из матового стекла. На улице наблюдение продолжила иссиня-серая глыба «Эрмитажа». Отель, построенный в виде замка, уменьшался по мере того, как они удалялись в сторону густых лесов Южного Кентукки, составлявших основу здешнего пейзажа.

— Мрачная местность, — заметил Брэй. — Знаете, чего здесь не хватает? Озера.

— Вы обратили внимание, что трава растет спутанными клубками? — спросил Ангус. — Травинкам приходится цепляться друг за друга, в земле нет никаких питательных веществ. Почва здесь чистейшая щелочь, я проверял. Растения, не успевая вытянуться, умирают. Они сплетаются вместе, чтобы не пропускать вглубь солнечный свет, понимаете? Небо здесь всегда затянуто тучами.

— Обстановка отеля нелепо-бутафорская, как декорации голливудского фильма ужасов.

— Для определения, мне кажется, больше подходит слово «атмосфера», которую создает в дорогом ресторане его владелец, — заметил Ангус. — Думаю, вы именно это имели в виду, когда упомянули «атмосферу» в отеле. Похоже, во всем этом театральном украшательстве есть особая цель — вызвать ощущение чего-то сверхъестественного, потустороннего. Словом, создать «атмосферу».

— Хм. — Брэй осторожно переступил через трухлявое бревно. — Зловещий шик.

В чугунно-серой грязи оставались отпечатки их следов, в зябком январском воздухе белым паром клубилось дыхание. Несмотря на то что это была вторая половина дня, мертвые деревья и траву все еще покрывала изморось, типичная для утренних часов. Ангус порадовался, что предусмотрительно обмотал шею шарфом, и подумал, что, если бы Эдгар По увидел эту местность, он с испугу вместо одной из своих жутковатых новелл написал бы какую-нибудь комедию для музыкального театра.

— Вы сняли номер? — спросил Ангус, когда они в задумчивости остановились.

— Предварительно я ничего не бронировал, первым делом хотел убедиться, что встречу вас здесь.

— Из этого следует, что вы следили за моими передвижениями? — осведомился Ангус. — С какой целью? Вы, конечно, уже знали о смерти Николаса.

— Мне обязательно нужно было встретиться с вами, господин Бонд. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о том, как он погиб.

Ангус вздохнул, покорно согласившись с тягостной миссией.

— Господин Брэй, — начал он хорошо отрепетированным тоном, — вы знаете, кто я такой?

Стального цвета глаза Брэя впились в светло-голубые глаза Ангуса, он чуть заметно улыбнулся:

— Вы — Ангус Гуилм Орион Бонд. Приблизительно года два назад вы были своего рода разоблачителем сверхъестественного — развенчивали мистификации оккультистов. Выявляли отраву для ума, распространяемую мошенниками: медиумами, астрологами, колдунами, которые были самыми заурядными людьми и никакими сверхъестественными способностями не обладали. Но этим вы занимались два года назад.

Дыхание клубилось белым паром, пока Брэй без пауз и заминок произносил монолог, поразив Ангуса своей осведомленностью.

— Затем вы исчезли из медийного пространства, где довольно долго царили. Испарились из эфира и перестали появляться в ток-шоу. Распространились слухи, будто вы занимаетесь поиском совета спиритуалистов и сами погрузились в изучение магии. Несмотря на то что вы прекратили заниматься разоблачениями, продажи ваших книг и авторских прав возросли до небывалых размеров. Полагаю, сейчас вы живете на авторские гонорары?