Любовь и зло

— Возлюбленный сын, — произнес он шепотом. — Ты снова нужен мне. И будешь нужен еще долго. Ты будешь нужен мне до скончания времен.

И, кажется, сейчас же другие голоса запели от всего сердца. Но — протестуя или восхваляя? — я не мог разобрать.

Мне хотелось удержать Малхию. Умолять его, чтобы он позволил мне остаться с ним хотя бы еще на миг. Снова взял меня в царство огней небесных. Мне хотелось плакать. В детстве я никогда не умел этого. И вот, став взрослым, я все время плакал — и наяву, и во сне.

Малхия решительно шагал вперед, словно разделявшее нас расстояние было гораздо больше, чем я мог представить.

— До их приезда осталось всего два часа, — сказал он, — тебе надо подготовиться.

Я проснулся.

В окна лилось утреннее солнце.

С улицы доносился шум машин.

Я был в люксе «Амистад», в гостинице «Миссион-инн», полулежал в постели, откинувшись на подушки, а Малхия сидел, спокойный и собранный, в одном из глубоких кресел с подлокотниками, рядом с декоративным камином, и снова повторял, что Лиона и мой сын скоро будут здесь.

2

Такси должно было забрать их из аэропорта Лос-Анджелеса и доставить прямо в «Миссион-инн». Я сказал, что встречу их под кампанарио, [2] закажу номер для них с Тоби — так звали моего сына — и позабочусь обо всем.

Но я все равно не верил до конца, что Лиона приедет. Разве она может приехать?

Я исчез из ее новоорлеанской жизни десять лет назад, оставив ее, семнадцатилетнюю, беременной, и вот теперь вернулся, позвонив с Западного побережья.

А когда я узнал, что она не замужем, даже не помолвлена и ни с кем не живет, — когда я узнал все это, то едва не грохнулся в обморок.

Конечно, я не мог рассказать, что это ангел по имени Малхия сообщил мне о сыне. Я не мог открыть Лионе, чем занимался до встречи с ангелом и после того, не мог с уверенностью сказать, когда и как мы увидимся с ней опять.

Я даже не мог объяснить Лионе, что это ангел специально выделил время для свидания с ней, прежде чем я отправлюсь выполнять новое задание. И когда Лиона согласилась прилететь ко мне и взять с собой Тоби, нашего сына, меня охватило настоящее ликование — и вместе с тем недоверие.

— Знаешь, учитывая отношение к тебе моего отца, — сказала Лиона, — проще мне прилететь на Западное побережье. И я возьму с собой сына. Ты, наверное, догадываешься, как он мечтает познакомиться с тобой.

Очевидно, Лиона до сих пор живет в доме отца, старого доктора Карпентера, как я называл его в те времена, и меня нисколько не удивило, что он меня презирает. Я соблазнил его дочь в его же гостевом доме, и за все эти годы мне ни разу не пришло в голову, что я мог зачать ребенка.

Так вот: они приезжают!

К подъездной дорожке Малхия спустился вместе со мной. Не было никаких сомнений, что другие люди видят его, но серафим, как и всегда, выглядел совершенно обыкновенным человеком: высокого роста, в костюме-тройке, похожем на мой, только его был из серого шелка, а мой — защитного цвета. И рубашка у него атласно блестела, я же носил простую, хлопчатобумажную голубую, впрочем накрахмаленную и отглаженную. Довершал мой костюм темно-синий галстук.

Малхия казался мне ничем не отличимым от остальных людей, его взгляд скользил по цветам и высоким пальмам, красующимся на фоне неба, словно все, что он видел вокруг себя, доставляло ему неизъяснимое наслаждение. Похоже, он ощущал даже дуновение ветра и радовался этому.

— Ты пришел на час раньше, — заметил он.

— Я знаю. Просто не могу усидеть на месте. Лучше уж подожду здесь.

Малхия кивнул, как будто мое объяснение совершенно естественно, тогда как на самом деле оно было просто нелепым.

— Она наверняка спросит, чем я занимался все это время, — сказал я. — Что мне ей отвечать?

— Отвечай только то, что не повредит ей и вашему сыну, — посоветовал Малхия. — Ты же сам понимаешь.

— Понимаю, — признался я.

— В номере, у тебя в компьютере, — продолжал он, — имеется объемный документ под названием «Песнь серафимов».

— Да, я создал его, пока ждал, когда ты снова придешь за мной. Там записи того, что случилось с момента нашей первой встречи.

— Это было правильное решение, — сказал он, — ты должен был все обдумать, и это тебе помогло. Но, Тоби, никому нельзя читать то, что ты написал. Ни теперь, ни потом, а возможно, и вообще никогда.

Я сам должен был догадаться. Конечно, это меня расстроило, но я понял. Смущенно оживил в памяти, с какой гордостью описывал первое задание, данное мне ангелами. Даже похвастался Хорошему Парню, своему прежнему боссу, что буду вести теперь совершенно иную жизнь, стану писать, и, возможно, в один прекрасный день он увидит мое настоящее имя на обложке в книжных магазинах. Как будто это важно человеку, который называл меня Лисом-Счастливчиком, снова и снова посылая на очередное убийство. Помню, я ужасно возгордился, но, с другой стороны, за всю сознательную жизнь мне до недавнего времени не удавалось сделать ничего, чем я мог бы гордиться. А Хороший Парень был единственным человеком на свете, с кем я регулярно разговаривал. Но это закончилось, когда я познакомился с Малхией.

— Дети ангелов приходят и уходят, как мы, — сказал Малхия, — видимые лишь немногими и не видимые и не замеченные остальными.

Я кивнул.

— И я теперь один из них, из детей ангелов?

— Да, — подтвердил серафим с улыбкой. — Это ты. И не забывай об этом.

С этими словами он исчез.

А до меня дошло наконец, что мне осталось ждать еще пятьдесят минут.

Может, стоит немного прогуляться, выпить содовой в баре, даже не знаю. Знаю только, что я счастлив, совершенно счастлив.

Размышляя об этом, я развернулся и поглядел на двери, ведущие в гостиничный холл, просто так, не преследуя никакой особенной цели. И увидел там, сбоку от дверей, молодого человека, который стоял, скрестив руки на груди и привалившись к стене, и смотрел на меня. Он был таким же реальным, как и все остальные люди рядом с ним, высокий, как и Малхия, только со светлыми, чуть рыжеватыми волосами, большими голубыми глазами и в костюме защитного цвета, очень похожем на мой. Я отвернулся, чтобы избежать его пристального взгляда, а в следующий миг понял, насколько это странно: человек в точно таком же костюме, как у меня, так пристально на меня смотрит, кажется, с трудом сдерживая гнев.

Нет, это не гнев.

Я снова обернулся к нему. Он все еще смотрел. Это не гнев, а тревога.

«Так это ты мой ангел-хранитель!»

Он едва заметно кивнул мне.

На меня нахлынуло удивительное ощущение всеобщего благоденствия. Тревога улеглась. «Я слышал твой голос! Слышал тебя в хоре других ангелов». Я был зачарован и странным образом утешен, и все это случилось за долю секунды.

Из дверей фойе вышло несколько постояльцев, они заслонили собой фигуру молодого человека, а когда свернули на дорожку, я понял, что ангел уже исчез.

Сердце учащенно забилось. Я точно все это видел? Он действительно смотрел на меня? Он правда мне кивнул? Образ стремительно стирался из памяти. Кто-то стоял у дверей, это верно, однако теперь уже никак не вспомнить, что именно происходило, никак не проанализировать.

Я отбросил все мысли. Если он мой ангел-хранитель, то чем он занимался, кроме того, что меня охранял? А если это не он, если это был кто-то другой, ну тогда какое мне вообще дело? Воспоминание продолжало стираться. Потом надо обязательно поговорить об этом с Малхией. Малхия наверняка знает, кто это был. Малхия же был со мной. «Ох, какие же мы маловерные существа».

Внезапно меня охватило необычайное умиротворение. Ты дитя ангелов, подумал я, и ангелы ведут к тебе Лиону и твоего сына.

Я отправился на прогулку вокруг гостиницы «Миссион-инн», размышляя о том, какой чудесно прохладный выдался в Калифорнии день, вышагивая мимо своих любимых фонтанов, дверей в церковном духе, патио, антикварных украшенийи всего прочего, а потом настало время встречать их.