23

неприятности у этих людей начались именно со встречи со мной. Быть может, если бы они той ночью не подобрали меня возле кладбища, ничего кошмарного бы в их жизни и не случилось. Так что, я приношу людям несчастья? Во-первых, Жоре я приснился еще до того, как он меня чуть не сбил на своем грузовике. Во-вторых, наша первая встреча никаких неприятностей им не принесла. И в-третьих, последний страшный сон-пророчество приснился не мне, а все тому же Жоре. К тому же, я в этом сне не фигурировал, а потому, какие я приношу непр…

— Все так и должно было случиться, да?

— Что? — я расслышал, что сказал Жора, но не сразу сориентировался, что ему ответить.

— Это ведь судьба? Теперь должны и остальные две части сна сбыться?

— Жора, ты ведь не думаешь, что я какой-то маг-прорицатель или юный Кашпировский? Я знаю не более твоего. — Тут я соврал, конечно, но про гулу и свои сны сейчас Жоре лучше было не рассказывать. — Меня тоже пугает твой сон. Но его природу я объяснить не могу.

— Мне кажется, я как-то причастен к смерти семьи Витька…

— Ты сосем сдурел? Ты был бы непосредственно причастен, если бы это ты их сбил. Ты их сбивал? Я спрашиваю, ты сбивал семью Витька?

— Нет.

— Бывает, Жора, еще косвенная вина. Это если ты кому-то желаешь смерти и этот человек вдруг действительно умирает. Ты желал смерти семье Витька? — Я видел, что Жора был совершенно подавлен, но главное сейчас — не позволить утвердиться в нем мысли, что это он виновен в смерти семьи Виктора. — Я спрашиваю, ты желал смерти семье Виктора?

— Нет, не желал, — проговорил Жора тихо.

Я прекрасно расслышал его слова, но решил добить его полностью:

— Я не расслышал.

— Я не желал им смерти.

— Вот видишь! Ты не желал им смерти. Это и передай своим тараканам.

— Каким тараканам?

— Тем, что у тебя в голове поселились. Автокатастрофы, как это ни цинично звучит, дело совершенно обыденное. Они повсюду. Посмотри хотя бы на дорогу, по которой мы едем, через каждые сто-двести метров венок на обочине. В год по несколько тысяч смертей на наших дорогах. В девяностые русские в Чечне меньше теряли солдат, да и американских засранцев в Ираке тоже меньше убивают, — меня, что называется, понесло.

Я мог сейчас закончить утешение Жоры историей Карибского кризиса или проблемой парникового эффекта, чем угодно, но это было куда лучше, чем обоюдное удручающее молчание.

Крупные капли дождя били прямо в лобовое стекло. Ветер все не стихал, и от этого в кабине ЗИЛа становилось еще уютней. Мы подъезжали к Умани, небольшому городу, где нам предстояло расстаться; Жоре ехать дальше на юг, в Одессу, а мне в свой Г. И расставаться мне с Жорой не хотелось даже не из-за все не прекращающегося урагана (хотя из-за него тоже), а в первую очередь потому, что с этим человеком я чувствовал себя защищенным. Но расставание было неминуемым — у Жоры полная фура барахла, с которой его ждут в «жемчужине у моря», а у меня — непонятно что, но меня тоже ждут гулу и милиция в Г. Радовало только то, что Жора