Дохлокрай (СИ)

Вот как... это уже просьба.

- Договорились. Но зайду сюда и проверю. Не твои слова. Поступки тех, кто моложе. Или просто глупее. Если что, не обессудь, разговаривать не стану. Просто отыщу. Ты знаешь.

Божедом кивнул. Да, этот знал. Хорошо знал, много понимал и слышал. Злая и дурная слава всегда опережают что-то доброе и хорошее. Но ему другого и не надо. С Другими только так, только жестко, зло и до конца. Эти понимают сказанное людьми только когда кровь таких же кипит, испаряясь со стали.

- В сквере у фонтана, рядом с бассейном, - божедом встал, - пошли, провожу.

Сквер у фонтана, что у бассейна... Он запомнил. И даже понял где искать место.

Шум прекратился, когда они вышли. На них уставились все, сидевшие на скамьях. Порядок божедом поддерживал железный. Никакого ненужного мельтешения, такого глупого в храме Христа. Сидели, шептались, даже мелкий Другой, снова угостивший показыванием языка, не рвался побегать.

Желтые, серые, угольно-черные, зеленые, янтарные, охряные, алые, белесые и почти прозрачные. Не так и много. Но и не мало. И все провожали его. Включая мавку, так и рвущуюся выйти вслед. Но божедом лишь зыркнул, ожег взглядом и та села. Тяжелые двери скрипнули, чуть просев, закрываясь.

Туман никуда не делся. Висел повсюду, вязко цеплялся за черные кривые деревья, кирпич старых стен и такси. Бежево-синюю ГАЗ-21, зеленовато отсвечивающую шашечками на крыше. Сидевший внутри водитель темнел грачиным профилем, алела сигарета.

- Машина для тебя. - Божедом кивнул на 'Волгу'. - Прошу...

Уважение оказали необыкновенно серьезное. Это он понял именно сейчас. И даже стало немного жаль разминки, обещанной мавкой.

- Спасибо, - кивнул божедому, - это честь. Но я пройдусь, мне надо осмотреться именно ночью. Там есть одна из ваших, с ребенком. Живет далеко?

Божедом усмехнулся. Видимо, на прощание. Больно уж широко, так, что увидел даже самые дальние из его крючков для мясораздирания.

- Она доберется спокойно. Мы живем все вместе, общиной. И если у кого-то нет машины, то домой, ночью, пешком никто не пойдет. Если, конечно, не захочется именно пройтись. До завтра, человек.

- До завтра.

Город спал. Это не Мск с ее вечным движением и не гаснущим огнями в окнах домов. Здесь чувствовалась совсем иная жизнь. Размеренная, дремучая до поры до времени и непокорная когда нужно. Как река, дарящая жизнь городу и струящаяся где-то внизу, там, куда уходили почти все улицы, оставляемые им по правую руку. Пара-тройка жителей что-то полуночничали, по дальнему перекрестку проехал патруль, встретились две парочки, явно ищущие романтики в тумане. Ну, или не имеющие возможности оказаться вдвоем где-то под крышей и в постели. Если судить по возрасту, конечно.

Стоило, конечно, пройтись хотя бы за одними из ребят, бродящих в родном, или нет, городе. Ну, не предупреждать же их о тех, кого могут встретить уж в следующей подворотне? Разбираться с полицейскими, что вызовут из-за непонятного приставучего психа... не хотелось. Но...

Он ни хрена не рыцарь Айвенго. А не-мертвых именно здесь не чувствовал. В отличие от того, чем густо несло со стороны набережной. Но туда ни одна из парочек не свернула. И хорошо.

Река еле слышно дышала в темноте. Черная, порой плещущая случайной волной, бежала на юг. Реке до людей нет никакого дела. Пока они, люди, не начнут ее убивать окончательно. Пока река точно терпела.

Людей не хватало. Мария, раскатав шапочку-маску, стояла под погасшим фонарем. Хорошо, хватало возможностей. Кто курировал их в верхах, она точно не знала. Такие вещи известны только Лизе и Семенычу. Ее дело ждало здесь, у самого берега. Мерзкое и нужное. Так хотелось верить.

Возможности... их хватило, пусть и не на многое. Рыжая машина коммунальных служб, как-бы нужная из-за аварии на линии электропередач вдоль набережной. Темнота на участке от речвокзала и почти до казарм части ВВ у пивзавода. Три патруля полиции, не пропускающие людей и машины под предлогом каких-то там учений МЧС. Вот и все. И ее люди, три двойки, перекрывающие пути отхода тварей у самой набережной. Она и две тройки внизу. И типа реанимобиль Рикера за ее спиной. Зачистка, если все пойдет как надо.

А если как-то иначе... так Рикер тем более потребуется. И его 'мясорубка', закрепленная на станке в кузове. Последний довод ни хрена не королей.

Ночь давно отсырела, ощутимо ложилась на одежду изморосью. Чертов туман плыл повсюду, местами сгущался совершенным молоком, пластался в стороны живыми длинными языками. Вода скрывалась за ним все больше и больше. ПНВ, пока поднятый на лоб и удерживаемый широким ремнем с назатыльником, был спасением. Бороться с Мраком за светлое дело в полнейшей тьме и с приборами ночного видения. Анна хмыкнула. Поправила короткий удобный 'кипарис' на груди. Заранее откинула приклад. Мечтала ли девочка-припевочка и круглая отличница о такой вот работе? Стоять с пистолетом-пулеметом, готовым к бесшумной стрельбе, посреди сырой ночи на набережной. И ждать натуральных живых мертвецов. Она бы, наверное, сильно посмеялась, расскажи ей кто про такое курсе на первом. На третьем, оставшись живой после чертовой ночи, когда на ее балкон запрыгнул недавно погибший любимый... Нет, не мечтала.

Жизнь всегда носит коррективы. Оказалось, что она сама не против. Ей понравилось.

Спускаться не спешила. Координировать лучше отсюда. Операция не должна занять много времени. А самое главное, чтобы она не заняла у нее жизни ее же ребят. Полночь не обязательно выпускала наружу порождения Мрака. Они могли выйти куда раньше. Но охотник сказал про ноль часов ноль минут. Она даже разозлилась, услышав точное время. Появился как снег на голову, независимый, непонятный. И знающий что-то наперед.

Говорят, охотники именно такие. Говорят, с ними лучше не знаться. И не доверять.

Река плеснула куда громче, чем еще недавно. Мария щелкнула переключателем станции, дала приказ. ПНВ опустился на лицо привычно удобно. Рикер ее любил теплой братской любовью, подогнал совершенно неродной ремень точно по параметрам. Зеленоватая панорама чуть замерцала точками помех, настроилась, взялась. Погашенные фонари сделали свое дело. Вода лежала как на ладони, даже отсвечивала перекатами темных волн в прорехах тумана.

Водяная вынырнула с всплеском. Вышла наверх громко, как никогда не поступают эти Другие. Выскочила пробкой, устремившись к берегу. Рывок вышел сильным и недолгим. Немудрено. Мария даже отсюда видела разодранные темнеющие места, где пластали клыками ее мясо. Чернеющие потоки нечеловеческой крови практически хлестали из двух. Остальные брызгали редкими струйками, пятнающими бледную кожу тонкими ручейками.

Водяная разрывала туман, плескала водой, расступающейся перед нетвердым шагом ног, подрагивающих плотью. Другая шла вперед, плача и изредка постанывая. Колыхалась красивым плотным и чуть дебелым телом, качала полной вислой грудью. Ее водяник-муж явно любил крепких немаленьких красавиц. А уж, выбрав, делал их безумно желанными. Даже сейчас, убегая и спасая жизнь, раненая водяная брала своей статью. Брала так, что Мария шумно вздохнула, глядя на нее и чуть не упустив главное. Черт, черт! Чертовы Другие, играющие на людях как на инструментах, выжимающие человеческое сознание насквозь одними животными инстинктами!

- Вижу.

Наушник шепнул голосом Сержа. Видит, что ты... Типа она слепая. Контакт, как он есть.

Туман расходился перед тремя быстро идущими за водяной не-мертвыми. Там, на глубине, Другая смогла оторваться, обогнать. Сейчас ее настигали. Неумолимо, непреклонно шумели разбегающейся водой. Та никак не могла помочь своей дочери. Почуяв сушу, твари догоняли.

Незаметные без маски точки прицелов уже прыгали по ним. Команды открыть огонь Мария не давала. Рано, слишком рано. Бить только в упор, наверняка. Только проведенные Мраком, жаждущие чужой смерти, голодные... упускать нельзя. А уйти на глубину и пропасть... они смогут. Если не уложить свинцом, не залить дрянью Рикера, растворить и сжечь оставшееся.