Говорящие с... (СИ)

   Игорь раздраженно поджал губы. Юлия Фиалко, согласно всем данным якобы похищенная и насильно переправленная из Аркудинска в Шаю людьми Ейщарова, родилась в тысяча девятьсот сорок девятом году и никак не могла быть этой Юлией. Между ней и пожилой женщиной на фотографии было некое отдаленное сходство, она могла бы быть ее внучкой. Но никак ни ей самой.

   - Слушай, красавец, у меня квартальный отчет на носу, - Фиалко явно не отличалась ни терпением, ни хорошим воспитанием. - Ты не мог бы побыстрее. Что надо?

   - Да нет, ничего... Вероятно, какая-то ошибка, - Байер поднялся. - Вам же не пятьдесят восемь лет?

   - Да уж, конечно, - Юлия как-то злобно хохотнула. - Может, ошибка, может, пошутил кто... - она скосила глаза на серебристый браслет часов, охватывавший запястье Игоря. - Эх, я бы с тобой пошутила!..

   - До свидания, - поспешно сказал Игорь и покинул комнату. Из-за двери до него долетел еще один смешок - на сей раз приятный и мелодичный, и Байер сердито сделал несколько шагов вперед, убирая бумаги в папку. Документы Юлии Фиалко в полной мере удостоверяли подлинность Юлии Фиалко, значит, где-то должна быть другая Юлия Фиалко. Конечно, легко быть и не должно было. Не стал бы Ейщаров выставлять напоказ похищенную им женщину - сидит где-нибудь в подвале. Может, она и не в городе вовсе. А вероятней всего - ее уже вообще нет. Непонятно другое - зачем состоятельному бизнесмену понадобилась пожилая женщина, бывшая актриса провинциального театра? Правда, на самом деле, никто не видел, чтобы ейщаровские люди забирали ее - тетенька пропала сама по себе, но ейщаровские люди забрали все ее вещи, а это неспроста. Байер пробежал глазами по списку. Вот, есть, например, две особы, увезенные непосредственно самим бизнесменом. Насильно или с их согласия, Антонина Симакова и ее племянница Ольга Лиманская были извлечены из одной из костромских больниц, причем, что оскорбительно, совершенно законно, и увезены в неизвестном направлении. А теперь работают где-то здесь, в ейщаровской конторе. Пожилая уборщица с педагогическим образованием и официантка со средним общим образованием. Эти ему зачем? Предпочитает обслугу не из местных?

   Что-то мягко мазнуло его по носу, и Игорь, вздрогнув, дернулся назад, но тут же фыркнул - задумавшись, он забрел в заросли папоротников, в изобилии произраставших вдоль обеих стен широкого коридора в узорчатых кадках. Потерев нос, он отмахнулся от раскачивающегося листа папоротника, потом рассеянно огляделся. Папоротники преобладали в коридорном цветнике, но тут и там виднелись и узорчатые листья-сердечки сигнониума, и красные, с пятнышками колокольчики калерий, и лиловые шарики мимоз, и бог знает что еще, а по периметру рам вились зеленые лианы пассифлор, усеянные цветами-звездочками, и гулявший среди них легкий ветерок доносил до Байера их слабый загадочный аромат. Игорь всегда был совершенно равнодушен к растениям, дома у него была лишь единственная полуживая фиалка, да и та осталась от бывшей жены и до сих пор не засохла, вероятно, исключительно благодаря неким космическим силам. Но оформление коридора ему неожиданно понравилось, хотя с другой стороны, вызвало недоумение - здесь серьезная контора или дендрарий? Кое-где среди зелени стояли плетеные диванчики, выглядевшие невероятно уютными, и на одном из диванчиков даже лежал какой-то человек, перебросив обутые ноги через подлокотник и глядя в потолок широко открытыми глазами. Игорь подошел поближе и замер - взгляд лежавшего был стеклянным, неживым, а нижняя губа обвисла, обнажив желтоватые зубы. Руки были аккуратно сложены поверх живота. Человек выглядел очень нехорошо. Грубо говоря, он выглядел немного мертвым, и Игорь, панически оглядевшись, шагнул вперед и потянулся к бледной шее лежащего, чтобы проверить пульс, но тут человек, по-прежнему стеклянно глядя в потолок, мрачно сказал:

   - Че надо?

   Байер, поспешно отдернув руку, отскочил, бормотнув:

   - Простите... Я думал, вам плохо.

   - Мне хорошо, - так же мрачно заверил человек. - Я работаю. И вообще иди отсюда!

   Чертыхнувшись, Игорь пошел прочь, свирепо теребя свою папку. С другой стороны коридора в зеленой чаще что-то серебристо блеснуло, и он бросил туда раздраженный взгляд, мгновенно вспотев. Зеркало. Большое, прямоугольное, в тяжелой узорчатой раме.

   Он ничего не придумал вчера про гостиничное зеркало. Его там не было.

   Собственно, его там не было и сегодня утром, но коллегам Байер говорить об этом не стал - и без того ясно, что они думают по этому поводу. Только усугубит... Вчера в ответ на его просьбу только Маленко заглянул в его номер, где, без труда отразившись в гостиничном зеркале, сочувственно сказал Игорю: "М-да..."

   Резко остановившись, Байер удрученно вздохнул, потом, решительно развернувшись, сделал несколько шагов назад и сердито посмотрел в зеркало.

   И разумеется отразился в нем, будьте покойны!

   Только вот незадача - Игорю Михайловичу Байеру было тридцать четыре года от рождения, и он был об этом прекрасно осведомлен.

   Зеркальному же Байеру стукнуло от силы восемнадцать.

   Да ладно, чего там - человеку, смотревшему на него из зеркальных глубин, было ровно семнадцать лет и шесть месяцев - Игорь отлично знал это, потому что нижняя губа у того Байера была свежеразбитой, а скула была располосована ножом почти на всю длину - это произошло, когда он ноябрьским вечером вместе с Серегой возвращался с тренировки. Порез оставил после себя неприглядный шрам, который Игорь убрал с помощью пластики только шесть лет спустя.

   Но это же невозможно!

   Сглотнув, Игорь медленно двинулся вперед, и так же медленно двинулся навстречу ему Игорь по другую сторону стекла, неуловимо прибавляя в возрасте с каждым шагом - менялась прическа, тело становилось мощнее, плечи - шире, лицо, заметно округлившись и утратив мальчишескую живость и легкое добродушие, стало непроницаемым, а во взгляде появилось что-то жесткое и осознанно жестокое, и вот, наконец, из зеркала смотрит соответствующий истине Игорь Михайлович Байер, тридцати четырех лет, крепкого телосложения, чуток располневший, с коротко остриженными русыми волосами, с незапоминающимся чисто выбритым лицом и без всяких шрамов. Не останавливаясь, Игорь двинулся дальше, и зеркальный человек, продолжая медленно шагать навстречу, постепенно потускнел, обрюзг, сильно раздался, волосы поредели, отступив со лба, глаза запали, цвет лица стал нездорово-багровым. Потом зеркальный Игорь начал заметно прихрамывать, а в его лице, подернувшемся морщинами, появилось что-то ассиметричное, искривившиеся губы подрагивали, точно он постоянно пытался сдуть с лица несуществующую прядь волос. Идущему навстречу отражению было уже не меньше шестидесяти пяти, когда оно вдруг внезапно растаяло, словно дым, и Байер застыл, испуганно моргая в пустое зеркало, в котором отражалась лишь противоположная часть коридора. Объяснение пропавшему отражению могло быть только одно - в возрасте шестидесяти пяти лет что-то, скорее всего инсульт, свело Игоря Михайловича Байера в могилу.

   - Господи! - прошептал Байер и попятился - и пятился до тех пор, пока чуть не врезался в кадку с папоротниками, и перистые листья сомкнулись вокруг него, в игривом объятии. Игорь оттолкнул их, хрипло дыша и не сводя глаз с зеркала. Далеко-далеко, возле отраженного окошка, в окружении папоротников стоял смутно узнаваемый мальчишка лет трех и смотрел на Игоря с отраженным ужасом. Стукнув зубами, Байер проверил свой лоб на предмет температуры, потом тщательно сосчитал пульс, не подозревая, что то же самое делает этажом ниже его коллега. Все было в полном порядке. За исключением отражения. Байер замотал головой и снова подошел к зеркалу, стараясь не смотреть в него. Пыхтя от натуги, слегка отклонил зеркало от стены и заглянул за него. Никаких проводов, никаких хитроумных технических приспособлений - обычное зеркало. И все-таки, что-то наверняка было. При современном развитии технологий... но как такое возможно?! Он вернул зеркало на место и отступил на середину коридора, с болью глядя на пятидесятилетнего зеркального человека, который выглядел так плохо... Потом его взгляд метнулся навстречу поднявшейся по лестнице женщине, и Байер напрягся в ожидании. Женщина была пожилой и слегка узнаваемой - ну да, она присутствовала на ейщаровском совещании. Шла женщина неторопливо, что-то бормоча себе под нос, и, проходя мимо зеркала, остановилась, отразившись в нем, на взгляд Байера, совершенно безо всяких изменений, ностальгически вздохнула и сказала: