Последнее танго в Тегусигальпе

 Ай-Цокотль сочиняла бесконечные истории для сериатлей из жизни выдуманных купцов, воинов, их многочисленных жен и чад.

 И-Цуль застала Ай-Цокотль в разгар работы. Подруга надиктовывала текст резчику, который достаточно неспешно зубилами и молотком наносил на таблички витиеватые иероглифы.

 - Так значит Ксикокотль - не мой сын?! Я не переживу, я сойду с ума! - диктовала Ай-Цокотль. - Все? Теперь пиши: «Конец двести тридцать восьмого сказания».

 Поодаль нервничал жрец-распорядитель:

 - Быстрее! Давайте быстрее! Нам скоро к зеркалу, а таблички еще не просохли!

 - А кому не привыкать по-сырому читать? - хохотнула Ай-Цокотль.

 При виде И-Цуль нервный жрец замахал руками.

 - Рано! Рано пришла! Мы еще работаем!

 - Не слушай его, И-Цуль, мы сейчас закончим, - возразила подруга.

 - Да какой закончим?! А читка с актерами?! Вы меня под нож подставить хотите!

 - Да какой нож, пупсик, что ты! Все пройдет изумительно, я тебе обещаю…

 - Ну, и уйдешь сейчас, - бубнил жрец. - А мне расхлебывай…

 - Послушай, масик, имеют право две девушки сорваться в конце недели пораньше?

 - Вы меня под нож, под нож подставляете, - хватался за голову распорядитель. - Вечное блаженство, конечно, хорошо, но я еще пожить хочу.

 - Слушай, Тлацколотль, - возмутилась Ай-Цокотль, - нашу программу смотрят только тетки и домохозяйки. И почему ты переживаешь?

 - Я помню, как один мой предшественник плохо закончил большую эпопею, эта концовка не понравилась жене досточтимейшего Птичтиктучкцля. И попал бедняга под нож!

 - Да не бойся ты, - снова хохотнула Ай-Цокотль. - Жена досточтимейшего Птичтиктучкцля от наших сказочек кипятком писает.

 При этих словах подруга подмигнула И-Цуль. Сейчас, мол, выдвинемся.

 И-Цуль нисколько не сомневалась, что порождает в душе своей подружки зависть. Бедняжке Ай-Цокотль никогда не добиться персональных носилок, которые покорно таскают на своих огромных плечах четыре храмовых раба-скопца. И еще есть пятый. Он всегда вышагивает впереди и, щелкая бичом, разгоняет прохожих.

 Носилки стояли на возвышении, и, при появлении И-Цуль рабы приняли коленопреклоненные позы, сложив из своих рук подобие лестницы. И-Цуль взошла по ней. Усевшись в носилки, оглянулась на подругу. Простодушная Ай-Цокотль все никак не могла привыкнуть к такому обращению.

 Когда подруга расположилась напротив И-Цуль, носилки мягко взмыли вверх.

 - Куда изволит направляться солнцеликая госпожа? - спросил раб с бичом.

 - В «Чоколатль», - сказала И-Цуль, увидела, что подруга нахмурилась и успокаивающе притронулась к ее руке: - Я угощаю.

 Носилки двигались по улицам Колана. Простолюдины падали ниц.

 «Чоколатль» был достаточно дорогим заведением. Посещать его могли позволить себе лишь жрецы, купцы и военные.

 Сегодня вечером здесь было полно и тех, и других, и третьих. Появление И-Цуль в зале встретили одобрительным топотом ног. Тут же около столика, за которым расположились подруги, принялись увиваться мужчины.

 И-Цуль уже в совершенстве овладела искусством отшивать ухажеров. Давая отставку одному красавчику-военному, она даже немного жалела. Но, как говорил один ее знакомый жрец, положение обязывало.

 У привилегий, которыми была окружена И-Цуль, имелась и оборотная, не очень приятная сторона. Например, И-Цуль категорически запрещалась близость с мужчинами. И, как назло, они тянулись к ней. Не к страшненькой Ай-Цокотль, которой как раз можно было все.

 «Все мужики одинаковы, - рассудила И-Цуль. - Как мотыльки на огонь стремятся к недоступным женщинам. И это при том, что доступное всегда есть, бери не хочу».

 Учтивый слуга принес им чоколатль для возбуждения аппетита. Потом наступила очередь для маиса с перченым томатлем и копчеными змеями уатлицкалька.

 Ай-Цокотль, как завороженная смотрела на глиняную табличку со списком блюд.

 - Слушай, И-Цуль, а я не знала, что здесь подают мозги тольтекских жрецов. Но так дорого!..

 - Да, говорят, что те, кто их отведает, причастится мудрости, - улыбнулась И-Цуль.

 - Ты пробовала? - восторженно захлопала ресницами Ай-Цокотль.

 Ресницы - густые и объемные - были единственной деталью внешности подруги, которой И-Цуль немного завидовала.

 - Мне не понравилось, - сообщила она.

 - Почему? - Снова взмах ресниц. - Невкусно?

 - Нет. Очень вкусно. Но потом как-то грустно. В общем, быть мудрой - не очень-то приятно.

 На закуску девушки решили отведать немного дурманящего пульке под сигары.

 Наверное, И-Цуль просто устала, но голова у нее мигом закружилась.

 - Хорошо, - вздохнула наивная Ай-Цокотль. - Как же я тебе завидую! Ты каждый день так живешь…

 Обычно И-Цуль высокомерно усмехалась в ответ на эти, не лишенные подобострастия, замечания, но сейчас ее будто прорвало (наверное, табак и пульке были тому виной).

 - Глупенькая Ай-Цокотль! Ничего особенно хорошего в такой жизни нет, можешь мне поверить. Она… она невообразимо скучна. Ведь каждый день - одно и то же. Утром-днем-вечером - ты носишься как голодная мартышка по банановой роще. А потом - пустота, Ай-Цокотль. Полная пустота. Ты понимаешь, что люди не любят тебя - они тебе завидуют, боятся тебя, в лучшем случае ищут от общения с тобой какой-то выгоды для себя. Но сама ты, как личность, никому не интересна. Извини, Ай-Цокотль, я, наверное, говорю лишнее?

 - Нет-нет. Мне интересно!

 - Каждый вечер одно и то же! Я понимаю, что растрачиваю себя впустую. Да, мне доступно то, что простые смертные никогда не увидят. Но у меня нет самого главного. Я понимаю, что знала, на что соглашалась. Но это так грустно.

 - А что случится, если ты полюбишь?

 - Ну, во-первых, меня выгонят из храма. А во-вторых, наверное, я удостоюсь вечного блаженства.

 - О, так ты же счастливая!

 - Ну, это смотря как посмотреть. По правде говоря, мне кажется, там, с той стороны, ничего нет. Доказать ведь это не могут…

 «Ох, по-моему, я перебрала с пульке!» - подумала девушка, но остановиться уже не могла.

 Подруга сосредоточенно кивала головой.

 - А ведь так хочется пошалить, - продолжала И-Цуль. - Пожить обычной человеческой жизнью. Сделать что-нибудь запретное…

 - Я тоже всегда мечтала знаешь, о чем?..

 И-Цуль с облегчением затянулась сигарой. Похоже, она переоценила опасность, которую могла бы представлять подруга. Ай-Цокотль и сама порядком опьянела, и ей тоже не терпится выдать какой-то глупый, маленький, даром никому не нужный секретик.

 - О чем?

 - Попасть к притон, где мужчины смотрят на обнажающихся под музыку танцовщиц.

 - Ты имеешь в виду тцриптицль? - удивилась И-Цуль. - Не могу поверить, что ты никогда не видела нагих девушек.

 - А не в них дело, я на мужчин хочу посмотреть.

 Вдруг И-Цуль замерла. Это была не такая плохая мысль. Во всяком случае, в мужском тцриптицль-притоне ей бывать не приходилось. Хотя она и знала, где располагается два или три из них.

 - Слушай, Ай-Цокотль! А это мысль! Я придумала, как нам туда попасть!

 И-Цуль изложила свой план, и девушки радостно засмеялись.

 «Мы все-таки дуры пьяные!» - думала И-Цуль.

 Главное опьянение давало не пульке. За годы работы И-Цуль привыкла к этому пойлу. Она знала нескольких жрецов и просто прислужников храма, которые хлестали пульке, будто воду.

 Нет. Подлинное опьянение принесла сигара. Мир перед глазами раскачивался и слоился. И-Цуль знала, что еще затяжка-другая - и начнутся видения. Такое состояние девушка не столько не любила, сколько боялась его. Поэтому, когда она почувствовала, что мир вокруг нее закачался и замерцал, она затушила окурок о дно золотой пепельницы.

 Она расплатилась с прислужником, щедро оставив ему на чоколатль.

 Оседлав носилки, девушки направились обратно, к храму Дымного Зеркала. Миновав суровых стражников на входе, И-Цуль и Ай-Цокотль уверенно направились по запутанным коридорам к помещению, где хранилась одежда. Но были там не только тряпки, но и кое-что еще. Хранились там, например, парики, накладные бюсты - отголоски тех времен, когда женщин в Храм Дымного Зеркала еще не пускали, и их роли вынуждены были играть мужчины.