Зомби Апокалипсис

Я был ошеломлен, услышав это.

– Ответственность и отчетность, – говорил меж тем Мэйкуэйт. – Это буква закона. Уэйну Дэвлину потребовалось сделать десять стежков на пенисе. Подобная жестокость ничем не оправдана, и то, что Вильям Герберт защищал половик у своей двери, еще не причина калечить человека. Как полиция, мы не имеем права игнорировать такие случаи.

Конечно, все это явная чушь. Инспектор Мэйкуэйт мог, вероятно, по-своему искренне верить в то, что Вильям Герберт такой же преступник, как Уэйн Дэвлин, но на самом деле ему хотелось только выставить меня в дурном свете. Я твердо знаю, что инспектор Мэйкуэйт возмущен моей деятельностью, поскольку считает, что она подрывает авторитет класса офицеров, к которому он с гордостью причисляет себя. Но есть и другая причина: когда я спросил, как нам быть с недостачей личного состава, он ответил, что разберется сам, без всяких там выскочек, которые играют в чехарду со служебными инструкциями. А когда я поинтересовался, прибытия скольких офицеров поддержки мы можем ожидать, он заявил, что мне следует думать о том, сколько дисциплинарных взысканий он наложит на меня. Мол, только так меня можно научить, что не стоит действовать через его голову.

Прежде чем уехать, он опустил стекло в окне машины и сказал, цитирую: «Учитывая срок вашей службы, сержант Калвин, я удивлен, что вы все еще такой идеалист. Неужели вы до сих пор не осознали, что в полицейской службе больше нет места морали? Я думал, Закон о чрезвычайных полномочиях полиции это четко прояснил. Вот уже несколько лет, как мы не служим населению. Мы служим государству».

Я заметил, что Закон о чрезвычайных полномочиях полиции вводился как временный.

Он рассмеялся и сказал:

– Государство не может быть временным, Калвин. Государство вечно.

Простите, что так подробно излагаю последние события, но я действительно считаю, что напыщенность инспектора Мэйкуэйта и его долгое отсутствие в тот момент, когда мы отчаянно нуждались в руководстве и поддержке, послужили причиной тех основных проблем, с которыми мы столкнулись во время этого дежурства.

Возможно, я чего-то не понимаю в текущих предписаниях, касающихся участка строительных работ для НФБ. Даже если пренебречь тем, что это будет очередной «белый слон» [16], взращиваемый на потребу праздному и тщеславному правительству, нет никакой явной необходимости в недавно введенных мерах безопасности столь высокого уровня, так мешающих нормальной полицейской деятельности в этом районе. Однако если подобная необходимость все-таки есть и если, к примеру, более чем странные события, произошедшие во время нашего дежурства, каким-то образом связаны с земляными работами (а я уже сильно подозреваю, что это так) – то вдвойне важно, чтобы мы могли оценить все факты. Мы – те, кто непосредственно разруливает ситуацию. «Принцип служебной необходимости» при проведении данной операции только мешает, патрульным необходим доступ к специальной информации, иначе, осмелюсь сказать, их риск безмерно возрастает, так как люди, возможно, относятся к происходящему с меньшей серьезностью, чем оно того заслуживает.

04:38 – конец промежуточного рапорта о дежурстве. (итоговый сменный рапорт последует позже)

*********

*********

*********

Л. Калвин

(ЛК23 1/2)

Участок производства земляных работ для Нового Фестиваля

Британии – подразделение Джи / 01-05

На рассмотрение:

старшему суперинтенданту Джулии Кей (начальнику районного отдела Гринвич, ПБЛ).

Копии:

старшему суперинтенданту Джону Доннели (начальнику районного отдела Саутуарк, ПБЛ); старшему суперинтенданту Адаму Шоукроссу (начальнику районного отдела Бромли, ПБЛ); комиссару Джейн Рональдсон (Новый Скотленд-Ярд); старшему суперинтенданту сыскной полиции Маркусу Ховеллу (группа серьезных происшествий, Новый Скотленд-Ярд); леди Маргарет Хинтон-Спир (председатель, Лондонская ассамблея и Управление полиции Большого Лондона); второму помощнику комиссара Тони Рутерфорду (управление личным составом); констеблю Дереку Энтвистлу (председателю, Полицейская федерация Англии и Уэльса).

*********

Я патрульный полицейский 1649 Лайам Калвин, приписан к смене 5-го подразделения Джи мобильной бригады, базирующейся на Блэкхит-роуд (Юго-Восточный сектор). Сейчас первое мая, 6 часов 35 минут утра.

В соответствии с требованиями подразделения Джи, это мой итоговый сменный рапорт.

Как вы, верно, заметили, теперь я взял на себя смелость передать данный рапорт, минуя районное управление, используя все прямые каналы. Прошу прощение за нарушение процедуры, но, думаю, прочитав отчет, вы согласитесь, что скорость поступления информации сейчас имеет первостепенное значение. По этой причине, а также потому, что мне неизвестно, сколько времени у меня осталось, я пишу эти строки и слышу, как в стороне церкви Всех Святых трещат автоматные очереди, я должен отказаться от перечисления бытовых подробностей и сосредоточиться на ключевых моментах. И если сперва что-то покажется вам фантастическим, уверяю, подобное впечатление быстро пройдет.

В 04:50 я вернулся к церкви Всех Святых дожидаться подкрепления, которое, если я правильно понял инспектора Мэйкуэйта, вскоре должно было прибыть. Почти немедленно я заметил фигуру, прислонившуюся к стойке ворот дома номер двенадцать по Ледисмит-кресент.

Это был Шпик Один. На руках и лице его наблюдалось множество ран, снова выглядящих как следы укусов. Он нетвердо держался на ногах, но, когда я хотел вызвать «скорую», он остановил меня, заверив, что с ним все в порядке. Я спросил, что случилось, и он произнес нечто вроде «Грегсон», полагаю, это была фамилия Шпика Два. Шпик Один показал на дом миссис Акума, по-прежнему запертый и окутанный мраком.

Я отвел его в машину, поскольку у меня там имелась аптечка, и усадил на заднее сиденье. Потом на скорую руку обработал раны, которые при ближайшем осмотре оказались неглубокими, хотя Шпик Один дрожал и выказывал иные симптомы, сходные с симптомами патрульного констебля Гейтвуд.

В 04:53 я, несмотря на все его протесты, связался с диспетчерской и сообщил им, в каком прискорбном состоянии обнаружил Шпика Один, а также сказал, что Шпика Два нигде не видно. И добавил, что, хотя и не знаю, под чьей юрисдикцией находятся эти двое, кому-то точно надо о них доложить.

В 04:54 я приблизился к дому 12 по Ледисмит-кресент.

Инстинкт, или предчувствие, как мы обычно его называем, не слишком высоко ценится в современной полицейской работе. Инспектор Мэйкуэйт определенно не одобрил бы такое; я даже слышал, как он однажды заявил, что это преступный пережиток. Тем не менее, хотя я и не разделяю веру миссис Акума в привидения, сейчас – вы могли понять это из моего промежуточного рапорта – мной овладело мощное предчувствие, что, что бы ни происходило в этом районе, центром всего является дом 12 по Ледисмит-кресент.

В 04:55 я приступил к проверке здания. Фасад подозрений не вызывал. Окна и двери были закрыты и заперты.

В 04:56 я обогнул дом и обнаружил, что задняя дверь распахнута настежь, хотя внутри по-прежнему было темно. Обычно я не вхожу в небезопасные помещения поздно ночью без поддержки, но, так как сейчас я не мог рассчитывать ни на чью помощь, вариантов не оставалось.

Не желая вспугнуть взломщиков, которые еще могли находиться в доме, я не стал включать свет и двинулся прямо по лестнице. На мансарду-чердак можно было попасть через люк в верхней площадке. Сейчас он был открыт, а складная лесенка – спущена. Я прислушался, но ничего не услышал, так что взобрался по лесенке на чердак и включил фонарь.

Вначале я не заметил ничего неладного, но потом разглядел, что торцевая стена вроде бы повреждена. Я подошел к ней и увидел дыру, проделанную в деревянной обшивке, примерно четыре на три фута. Судя по тому, как торчали щепки, отверстие пробивали изнутри. Я сунул голову в дырку и посветил фонариком вниз, озарив узкую прямоугольную шахту, тянущуюся до первого этажа, а может, и дальше, до самого фундамента дома.