Эффект отражения (СИ)

— Нет, я не могу сделать таких выводов, потому что не понимаю, — взвился Павел. — Это тебе все ясно, не мне.

— Ладно, ладно, — Горден поднял ладони, словно защищаясь. — Не пыжься, там ничего серьезного нет, заживет через недельку. Уж больно врач тебя хороший смотрел, этот и мертвого вроде меня на ноги поставить может.

Вот ты все твердишь, что не понимаешь, так ты задай мне вопросы, я объясню, на все отвечу. Может, поймешь?

— Что этот Лев за человек? Влиятельный? У него много слуг? — тут же выпалил Павел.

— Ну, с точки зрения человеческих качеств, он богатый предприниматель. Настолько успешный, что первое свое Зеркало заказал за наличные. Это гигантская сумма для твоего статуса.

— Какая?

— Что-то около полумиллиарда зеленых, я думаю.

— И ты столько заплатил? — с легкой завистью уточнил Павел.

— Я и вправду похож на человека, способного достать из кармана половину миллиарда долларов? — скривился Горден. — Я польщен, большое спасибо. Нет, конечно! Начнем с того, что Сиковски называет каждому свою цену, но Льву Зеркало стоило именно столько.

— И ты бы заплатил за меня столько же? — не дал закончить крестному Павел.

Горден беззвучно рассмеялся.

— Заплатил бы. Занял бы и заплатил, если бы Сиковски попросил столько. Но он выставил бы другой счет, я слишком хорошо его знаю. Так тебе все еще интересно узнать, что стоило мне мое собственное зеркало?

— Ага…

— Оно стоило мне труда разума, — загадочно сообщил крестный. — Я предложил старику идею, в обмен на Зеркало. Участие в идеи крематория, как ты выразился. Жутковатое название. Что бы ты ни думал, Патрик Сиковски очень нужный и важный человек в этом мире. Он способен помочь осуществить даже самые смелые начинания. Он — словно неумолимый механизм, способный завернуть вентель, остановив на полпути любые начинания, или дать бурному потоку проложить себе дорогу.

— Вот почему ты всячески подкатываешь к нему?

— Мне твоя язвительность неприятна, — заметил Горден. — Я не подкатываю к нему, я делаю то, что куда опаснее: беру его за глотку и трясу, пытаясь вытрясти ответы. И, что самое удивительное, он мне позволяет, как я, на самом деле, стерплю от тебя любое злословие. Потому что я чувствую ответственность за твою судьбу. А вот почему Сиковски еще не растоптал меня — не ясно. Да, совершенно неясно.

Горден указал на пачку сигарет, и Павел послал ее обратно через стол.

— Еще что-нибудь рассказать тебе о Льве? — спросил он спустя минуту. — Он недавно перебрался в Канаду, считает, что там безопаснее. Завистников меньше. У него денег куры не клюют и это привлекает всякую шушеру. Бизнесмены не понимают, что Льва не сможет убрать даже самый лучший киллер. На него регулярно совершаются покушения, нахлестывает волна за волной и испаряется, не нанеся вреда. Этому палец в рот не клади, мигом отхватит. Это опасный, очень умный и дальновидный человек, матерый воинствующий болван, пожелавший собрать все Зеркала подле себя, чтобы быть уверенным в своей безопасности до конца.

Ладно, утро вечера мудренее, шел бы ты спать. В твоем случае это самое правильное решение. Тебе дать болеутоляющее или уже легче?

— Да откуда ты узнал? — опешил Павел.

— А тебе не надоело проверять, умею ли я читать мысли?

— Нет, не надоело — мне все время нужно подкрепление начавшей зарождаться веры, — серьезно отозвался Павел. — Скажи, сейчас у Льва сколько Зеркал?

— Сейчас одно, ему недавно не повезло, второе он разбил и взялся за дело всерьез.

— А можно как-то разбить его, добраться именно до зеркала, а не до Льва? Тогда он поймет, что со мной сталкиваться опасно…

— Нет, — Горден покачал головой. — Все Зеркала… ну, почти все, хранятся в хранилище «Услуги Зеркал», в котором мы с тобой вчера врачевались. Это предотвращает неизбежную в других случаях войну между сильными этого мира.

— Но твое Зеркало не в хранилище, оно у тебя! Ты можешь мне показать, я хочу…

— Посмотреть? Полюбопытствовать? — Горден составил в раковину чашки и принялся их мыть. — Нет, тебе это видеть ни к чему, уж поверь. Иди спать, Кранц, я еще посижу немного, подумаю, чем тебе можно помочь. Гениальные идеи всегда посещают меня ночью, когда все вокруг спят…

Постояв немного в нерешительности, Павел вздохнул и ушел на свой протертый диван.

Может, от переживания, а может от выпитого кофе, он долго не мог уснуть и, в конце концов, не выдержал, снял стянувшую руку повязку. И света в комнате он больше не гасил.

Пару раз согнув руку в локте, Павел понял, о чем говорил ему Горден: боль в плече нарастала от каждого неосторожного движения.

Вздохнув, он улегся на спину и принялся считать овец, как вдруг расслышал приглушенный стенами звук дверного звонка. Но ведь на улице ночь, кто мог прийти в столь позднее время?

Осторожно выглянув в коридор, он увидел у центрального входа свет. Затаив дыхание, прислушался.

— Отдай львенка, Горден, — отчетливо сказал кто-то. — Я говорил с Львом, и он требует свою собственность у вас с Патриком незамедлительно. Не разводите беспредел, а то общественность может обозлиться…

— А вы не придавайте огласке то, что происходит, — не дрогнув, отозвался крестный. — У Льва разная репутация, но таких слухов ему не нужно. Тебе надо успокоиться, Антуан. Я вообще ничего не решаю. Я же не бывшая жена Льва. Балом правит госпожа Элизабет, ей и решать. Она вполне имеет право сделать мужу хороший подарок к празднику. До дня рождения еще больше десяти дней, не суетись под клиентом, Антуан. Лучше отдохни. Или Лев настолько из тебя жилы тянет, что ты ни ночи спокойно поспать не можешь?

— Шутки все шутишь, Горден, — с укором отозвался ночной гость. — Ты вон тоже не больно-то сонным выглядишь, боли мучают или сомнения?

— Я все сказал, — сухо отрезал Горден, закрывая дверь, — спокойной ночи, Антуан.

Постоял немного, вздохнул и побрел обратно на кухню.

Павел метался по комнате из угла в угол. Горден сдаст его, рано или поздно отдаст. Что он может придумать, если крестник сам отказывается от единственного очевидного спасения?!

Нет! Нужно что-то делать, куда-то бежать. Спрятаться, чтобы никто его не нашел. Затеряться. Лучше всего это сделать где-нибудь в людном месте, например, в Метро. Чтобы его не нашли. И думать, думать самому. Нельзя полагаться на других.

Решившись, Павел на цыпочках прокрался к двери, нашел там свою потрепанную куртку и отстиранный от крови свитер с уже двумя дырками на груди, оделся, стараясь даже не дышать. Понимая, что поступает в высшей степени некрасиво, сунул руку в плащ Гордена и достал оттуда несколько смятых некрупных купюр. На воду и билет на Метро хватит. Он обязательно вернет все, когда сможет. К тому же для крестного это не деньги вовсе. Но все равно неудобно как-то.

Павел в последний раз взглянул через плечо на темный коридор с отблеском кухонного света в конце и вышел к лифту, тихо затворив за собой дверь.

В это время на другом конце квартиры в затянутой сигаретным дымом кухне сидели за столом Сиковски и Горден. Старик попыхивал трубкой и недовольно косился на кровавое пятно на боку хозяина квартиры. Горден не обращал на это внимания, пил коньяк из пузатого большого стакана. Звонкой струйкой текла в железную раковину вода из незакрытого крана.

— Нет желания вернуть мальчишку? — поинтересовался Сиковский невинно.

— Пусть идет, — тоскливо отмахнулся Святослав.

— Может ты и прав, — старик причмокнул губами. — Его смерть многое изменила. До сих пор поверить не могу, что ты дал ему утонуть. Не по-родственному это как-то, да и не по-человечески. Я все наблюдал за тобой, как ты с зеркалом своим обращаешься, и уж было поверил, что ты не способен на точный расчет. Думал, ты безнадежен…

— Не сыпь мне соль на рану, — прошептал Горден.

— Не каждый, да, не каждый, — не унимался старик, — вернувшись с грани, способен видеть, но каждый, несомненно, смотрит на мир по-другому. А мальчишка оказался необычайно способным…