Голос крови

Мягкий полумрак, мерцание экрана и бархатная кожа Карины. Нежность и страсть, вихрь эмоций и удивительное единение. Я наслаждался каждым мгновением, чувствовал, как внутри рождается восторг, захватывающий все мое существо, превращающий тело в миллиарды натянутых струн, слаженно играющих волшебную мелодию. И взлетая на вершину блаженства, уже захлестываемый волнами экстаза, я вдруг почувствовал дыхание смерти. Повеяло холодом могилы; мне показалось, что в моих объятиях не очаровательная девушка, а полуистлевший труп, в котором злая сила поддерживает подобие жизни. Это жуткое создание улыбалось мне милой улыбкой Карины. В тот же миг видение исчезло. Ноготки девушки вонзились в мою спину. Карина запрокинула голову и застонала. Из тоненького шрама на ее шее рубиновым ожерельем выступили капельки крови. Волны удовольствия подхватили нас и понесли прочь из этого мира. Я почувствовал, что не в силах вынести эту сладкую муку, утонченную пытку чувственного восторга. Комната зашаталась, и меня накрыло мягкое одеяло темноты. Последнее, что я ощутил,— легкая боль в шее, сменившаяся сладостными волнами тепла.

Я пришел в себя и приподнял голову. Карина лежала рядом и внимательно смотрела на меня.

— Что это было? Я отключился?

— Ты меня напугал, хотела уже за помощью бежать. Хорошо себя чувствуешь?

— Все чудесно. Ты самая лучшая... Надо же, в обморок грохнулся. Прямо как барышня кисейная. Где моя нюхательная соль?

Она погладила меня по щеке и улыбнулась. Не хотелось шевелиться, не было желания разговаривать. Я лежал и боялся спугнуть ощущение глубокого, ни с чем несравнимого счастья. Карина была удивительной. Точно я всю жизнь блуждал в темноте, а она вывела меня на яркий свет.

Карина поднялась с постели и начала одеваться.

— Оставишь мне номер телефона? — спросил я.

— Домашнего нет, а сотовым не пользуюсь.

— Серьезно? Мне казалось, что в наше время мобильники есть у всех. Мы еще увидимся?

— Конечно. Ты можешь меня найти в клубе, я здесь почти каждую ночь. А теперь мне надо бежать, дела зовут.

Она поцеловала меня и выскользнула из комнаты.

Такси неспешно катилось по ночному городу. На моих губах еще сохранился солоноватый вкус последнего поцелуя. Мне стыдно было признаться в этом даже самому себе, но факт оставался фактом — никогда раньше я не чувствовал себя таким измотанным после плотской любви. Все тело вопило от усталости, точно мне пришлось весь день грузить тяжеленные мешки. Восторг исчез, осталась лишь вселенская слабость.

***

Утром я проснулся с головной болью. Одуряющая слабость многотонной плитою навалилась на грудь. Я поднялся с кровати и добрел до ванной. Из зеркала на меня уставилось бледное, нездоровое лицо с мешками под глазами. Из левой ноздри по щеке тянулась ниточка запекшейся крови. Я умылся и взялся за бритву. Рука дрожала, и лезвие выписывало замысловатые зигзаги. Самочувствие было ужасным, но ощущения даже отдаленно не напоминали похмелье. Пожалуй, нечто похожее мне довелось испытать, когда я подхватил тяжелый грипп и неделю провалялся в постели с температурой под сорок. Я проглотил две таблетки аспирина, выпил чашку кофе, повязал галстук и вышел из дома.

Рабочий день начался с генерального промывания моих мозгов. Шеф тыкал пальцем в графики; стучал кулаком по столу и призывал кары на мою голову. Смысл его слов доходил до меня с трудом. Головная боль из огненных тисков превратилась в отупляющую тяжесть. Я молча смотрел на миниатюрный сувенирный глобус, который стоял на столе, и думал о том, что его мраморным основанием было бы очень удобно колоть орехи.

— Дмитрий Николаевич, ты вообще меня слышишь?

— Слышу, но плохо понимаю,— честно признался я.

— В зеркало на себя смотрел?

— Было дело.

— Выглядишь так, как будто на автобусной остановке ночевал. Заболел, что ли?

— Наверное. Чувствую себя ужасно.

— Болеешь, так иди к доктору. В таком состоянии от тебя проку все одно никакого. Подобрал работничков на свою голову.

Наш банк обслуживался частной клиникой, расположенной в соседнем квартале. Этот путь показался мне невероятно длинным. На крыльце клиники я почувствовал, что еще чуть-чуть, и рухну прямо на пыльные ступени.

Доктор долго изучал мою кардиограмму, смотрел анализы и периодически пощипывал куцую бородку. Наконец он прокашлялся и вынес вердикт:

— Молодой человек, по всем признакам вы вполне здоровы.

— Спасибо, доктор, но легче мне от этого не становится.

— Эритроциты у вас, правда, на нижней границе нормы.

— Что это значит?

— В крови есть красные тельца, которые переносят кислород. Иногда их становится слишком мало, мы такое называем анемией. У вас их количество практически в норме, но низковато для молодого здорового мужчины. Кровотечений последнее время не было?

— Нет.

— Я назначу несколько обследований, но, в любом случае, до анемии далеко, и чуть сниженный гемоглобин не может объяснить такой слабости, как у вас. Я полагаю, что мы имеем дело с банальным переутомлением. Слышали о «синдроме менеджера»?

Я отрицательно покачал головой.

— В медицине его еще принято называть неврастенией. Причина этой патологии в том, что перегрузки, особенно психические, истощают организм; он растрачивает все свои резервы и больше не может нормально функционировать. В таких случаях мозг дает сигнал, что он не выдержит в запредельном режиме, не справится с нагрузкой. Ваше состояние — это нечто вроде сигнальной лампочки, и говорит она о том, что пора отдохнуть, расслабиться, сделать небольшую паузу.

— Что посоветуете?

— Самое лучшее — взять отпуск, уехать из города и как следует отдохнуть. Если в ближайшее время с работы не отпустят, то хотя бы уменьшите нагрузки. Еще надо будет попить лекарства. Я выпишу грандаксин. Это дневной транквилизатор, он успокаивает и снимает напряжение.

— Я спать с него не буду?

— Нет, не волнуйтесь, он сонливости не вызывает. Даже машину можно водить.

— Хорошо...

Из клиники я вышел с прежним отвратительным самочувствием, больничным листом и рецептом. Может, действительно, пора в отпуск? Положа руку на сердце, я всегда был самым настоящим трудоголиком и уже начал забывать, что такое отдых.

Остаток дня я провалялся в постели. Под потолком сновала муха, наматывая круг за кругом вокруг люстры. Под аккомпанемент монотонного жужжания я незаметно заснул. Мне снилась Карина. Обнаженная, как в день творения, она сидела на берегу моря. Волны набегали на камни, шипели и швыряли горсти брызг. Девушка лукаво улыбнулась, встала и шагнула в воду. Ее ноги расплывались, как будто их окутывало марево, которое иногда можно увидеть над раскаленным асфальтом в знойный день. Они теряли четкость очертаний и завершенность форм. Карина нырнула, и над водой на миг взметнулся русалочий хвост.

Когда я проснулся, небо за окном было серым. Муха улетела, а быть может, легла спать. Сейчас раннее утро или поздний вечер? Я протянул руку, взял мобильник и посмотрел на дисплей. Две циферки «двадцать один», разделенные двоеточием. Очко, символ удачи. Может, мне сегодня повезет? Головная боль исчезла, но чувство разбитости ничуть не уменьшилось. Я поднялся, прошел на кухню и сварил кофе. Потом оделся, вызвал такси и поехал в «Полигон»,

Я бродил по клубу, выискивая взглядом Карину. Сегодня меня угораздило попасть на Japan-party. Атмосферу Японии пытались воссоздать незамысловатым путем: одели официанток в кимоно, на сцену выпустили танцовщиц азиатской внешности, а в баре после каждых двух рюмок сакэ третью наливали бесплатно. Формат музыки ничуть не изменился, монотонный ритм progressive-house продолжал стучать по ушам. Через час бессмысленных шатаний я уселся за барную стойку и заказал виски с колой. Пить сакэ я бы не согласился и задаром. Мне всегда казалось, что этот напиток отдает прокисшими грибами. На сцене несколько пар участвовали в соревновании по раздеванию. Конкурс избитый, но всегда вызывающий оживление в зале. Одна девица сдернула лифчик и помахала им над головой на радость зрителям. Ведущий отпустил пару сальных шуточек. Я знал, что будет дальше. Рано или поздно кто-нибудь решится снять с себя все и выиграет приз. Наградой победителям, наверное, будет бутылка японской бормотухи.