Убийцы (СИ)

— Ало? — спросил женский голос в трубке.

— Здрасьте, теть Лен, — сказал Барс. — А Киря дома?

— Привет, Сеня. Да, сейчас позову.

Послышался треск — это телефон положили на тумбочку. Спустя минуту заспанный голос сказал:

— Здоров, спортсмен.

— Здорово, Кирь, — сказал Барс. — Слушай, у меня к тебе дело.

— Угу?

— Посмотри, я окна в своей комнате завесил или нет? А то мама мне на окно цветок какой-то поставила, который солнечного света боится… — Сеня понимал, насколько это глупо звучит, но придумать другого не успел.

— А чего домой не звонишь? — спросил Киря.

— Так мать меня в жопу трахнет, если я забыл, — на ходу придумывал Сеня. — Она должна у меня убраться сегодня, а мы с Тоней собрались погулять. Так что если забыл, я заеду и зашторю, а если…

— Хорошо, хорошо, сейчас гляну…

Трубка опять затрещала, Киря пропал. Друг жил на седьмом этаже соседней девятиэтажки, его комната выходила как раз на спальню Семена. К тому же у Кирюхи есть бинокль. В другое время Сеня улыбнулся бы, вспоминая, как они смотрели в окна его дома, когда Барс оставался у Кирюхи на ночь. Искали голых девиц, естественно, но повезло им всего один раз с Надькой Красновой. Потом, кстати, Барс потерял ей девственность.

— Ало? — сказал Киря.

— Да?

— Не волновайся, ты еще мозги на мячик не проебал. Зашторил…

— Пасибо, Киря. А ты, чего такой сонный?

— Вчера в клубе до пяти утра был.

— Ясно все с тобой. Давай, может вечерком зайду, пивка попьем.

— Хорошо. Пока…

В трубке послышались короткие гудки, Барс поскучнел. Навряд ли он зайдет сегодня к Кире. Возможно он и говорил-то с ним в последний раз. Семен точно помнил, что не зашторивал сегодня занавески, и даже больше того — не закрыл окна. Ночью в квартире стояла страшная жара, спал Барс с распахнутыми окнами. Мама не могла закрыть или зашторить их. Она вообще не заходила в его комнату, с тех пор как пару лет назад обнаружила у него в постели голую Катьку. Тогда Сене пришлось пойти с утра на тренировку, а подруга еще не проснулась. Мама ничего не сказала, но заходить к нему в спальню перестала. Наверное, боялась найти что-то такое еще раз. Сеня ржал как ломовая лошадь, когда Катя рассказала, какое у матери было лицо. Что и говорить, Катя обладал хорошим чувством юмора. И длиннющими ногами…

Сеня достал из шорт второй телефон и выключил. Сименс полетел на переднее сидение, Барс свернул в узкую улицу. По ней тоже можно доехать до дома, и так даже ближе, но Сеня редко здесь ездил — дорога тут покрыта канавами, как луна кратерами. Девятка ехала по колдобинам содрогаясь, будто не имела амортизаторов, и даже пару раз цапанула днищем асфальт, но ее водитель злорадно улыбался, когда видел, как из-под Бэхи несколько раз вылетели искры. Здесь более мощная машина не имела преимуществ, потому как посадка у нее ниже, а кузов длиннее.

Как всегда случалось в минуты предстоящей опасности, Барс успокоился мгновенно. Мысли отошли на задний план, вместо них в голове замельтешили разрозненные образы. Как правило, там собирались фигуры голых женских тел — почему так, Сеня не знал. Но он явственно представил обнаженную Тоню, выходящую из душа, закутавшись в его футболку, или та же Катя, лежащая в ванне меж клубов пены, и еще много чего. Голени, груди, бедра, икры, шеи десятков дев сплелись в удивительно привлекательный и возбуждающий образ. В нем не находилось места лишь лицам — сексуальный Франкенштейн безлик. И в то же время, Барс оставался спокоен и сосредоточен. Дыхание выровнялось, тело, наконец, остыло, ладони перестали потеть. Сейчас должна пройти стадия любования, дабы уступить стадии омерзения и гнева. Тела продолжали сплетаться, пока в образ не проникла еще одна фигура. Широкоплечая, волосатая, даже спина напоминает сибирские леса. Могучий самец с толстой дубиной между ног приближался к прекрасной нимфе. К его нимфе! И широкоплечий волосатый мускулистый бородатый лысеющий мужчина вовсе не был Семеном. Этого оказалось достаточно.

Даже пульс не участился, когда руки отпустили руль — правая схватила пистолет и Семен по пояс вылез из форточки. Теперь он видел, или думал, что видел, как плотно одетые фигуры в Бэхе полезли в подмышки, чтобы тоже достать оружие. Но поздно, слишком поздно. Сеня нажал крючок, первая пуля срикошетила от лобового стекла. Это не стало для Барса неожиданностью, он предполагал, что стекла пуленепробиваемы. Поэтому рука опустилась на полдюйма ниже и мушка безошибочно направилась на колеса. Пять выстрелов заставили собак из окрестных помоек залаять, а десяток старушек побежали с лавочек в подъезды. Нога Барса уже вовсю давила гашетку, когда медленные стеклоподъемники Бэхи поползли вниз. Как Барс и предполагал, у них включен кондиционер. Парень влез в салон не менее быстро, чем вылез — казалось, гибкий торс сделан из резины. Он выровнял руль и переключился на третью. Сзади послышались крики, но Сеня даже не обернулся. Теперь надо заехать за гаражи и проехать метров девятьсот до арки в доме. На особенно глубокой канаве оторвался глушитель, и девятка взревела как раненый слон, но Сеня продолжал выжимать пятьдесят километров в час. Трясло немилосердно, пару раз он подскочил и ударился головой об потолок, но нога давила и давила на газ.

Вдоль гаражей, мимо кучки детей с округленными глазами, теперь по узкой дорожке во дворик, скрытый высокими тополями, и вот он — арочный проход меж домов. Барс даже не заглушил мотор, только схватил Сименс с сидения, засунул ствол под резинку шорт и вылетел из машины. Он понесся в арку, по пути прислушиваясь — нет ли погони? Наверное, есть, но пока не слышно. Сеня летел, будто за ним гнался черт и тыкал в ягодицы раскаленным трезубцем, сегодня на тренировке он не выкладывался и на треть того, что выдавал сейчас. Открывшийся за аркой двор великолепно известен ему еще со времен детства. Еще когда они играли здесь с мальчишками в казаков-разбойников, Сеня обнаружил, что дворник пятого подъезда прячет ключи от пожарного выхода в щели между кирпичами в старой кладке, рядом с мусоропроводом. В доме десять подъездов, Сеня влетел в нужный, молясь, чтобы дворник не спился за эти годы и его не уволили. Хотя вроде бы недавно он видел, как тот метет соседний двор. Мимо замызганных батарей, по десяти ступенькам, теперь не налево к лестнице, а направо, к тому месту, где кончается мусоропровод. Попутно отметил, на побелке написано несколько слов о доступности какой-то Светы, и вот она — щель между красными кирпичами, рядом с запасным выходом. Дверь ведет на улицы что проходит мимо дороги, а там неподалеку есть автобусная остановка, где стоят таксисты. Пальцы почти не дрожали, когда он достал поржавевший ключ и вставил в замочную скважину. Дверь запасного выхода старая, как и дом — такую не взломаешь ударом ноги или плеча, и если даже преследователи сообразят, в какой подъезд он забежал, то не смогут пройти дальше. Дверь отворилась с привычным скрипом, Сеня усмехнулся — прошло столько лет, а тональность скрипа не поменялась. Сколько раз он надувал так преследователей, и не упомнишь. Правда, тогда за ним гнались друзья и подружки, а теперь ребята посерьезнее.

Барс запер дверь со стороны улицы и выкинул ключ в кусты. До тротуара всего пяток метров, он продрался сквозь фиалковую клумбу и вышел на асфальт. Впервые по спине пробежала струя холодного пота — сверху послышался звук вертолетных лопастей. Вертолет? Они послали за ним вертолет? Нет, не может быть, у нас ведь не Америка. Но факт есть факт — рев приближался. Сеня представил, насколько хорошо с высоты птичьего полета видны его светлые волосы, белая футболка без рукавов и бежевые шорты. И как назло вокруг нет прохожих. Впрочем, даже если бы они сновали косяками, он все равно резко выделялся бы на их фоне. Высокий белобрысый парень спортивной наружности меж обывательского быдла! Сеня ускорил шаг, но не побежал. До автобусной остановки оставалось сто метров, но такси там нет. Сердце екнуло, в голове родился образ себя, сидящего в зарешеченной камере. Не в нашей, где монолитные двери с маленькими окошками, а в американской, где все у всех на виду, а по длинным коридорам прогуливается Том Хэнкс, постукивая пластиковой дубинкой о ладонь. Остановка приближалась, рев вертолета тоже.