Голод. Последний вампир

— Скальпель, — сказала Сара, обрабатывая входную рану бетадином. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы убедиться: Мири все сделала правильно.

Если он действительно был Властителем какого-то неизвестного вида, то ей предстоял полет почти вслепую. В сосудах Сары кровь Мириам функционировала как отдельная жидкость, не смешиваясь с человеческой. Сара даже приблизительно не могла предположить, что сейчас происходит с этим человеком, если... он человек.

Она рассекла вход в рану, отдавая короткие команды.

— Расширители! Зажим! — последовал новый приказ, когда обнаружились разорванные кровеносные сосуды.

Доктор Робертс не могла полностью спасти легкое, но ей удалось остановить кровотечение, чтобы произвести резекцию. Пальцы работали иногда почти как по волшебству, но чаще всего она руководствовалась глубокими знаниями, осуществляя рискованные действия, как она надеялась, без серьезных огрехов.

Когда ей наконец удалось закрыть рану, давление поднялось с пятидесяти до восьмидесяти, а пульс был сто шестьдесят. Немного повышенная температура свидетельствовала о том, что больной хорошо переносит перелитую кровь. Она поставила ему электролитную капельницу, затем достала рецептурный блокнот. Написав несколько строк на бланке рецепта, вручила его Лео.

— Все это ты найдешь в аптеке при Риверсайдском центре.

— Как он? — спросила Мириам. Она была в забрызганном кровью халате, наброшенном на голое тело. Осунувшееся лицо обтягивала серая кожа.

— Пока держится.

Гримаса исказила черты Мириам, и она, всхлипнув, бросилась в объятия Сары.

— Дорогая, — вздохнула Сара, — я так виновата. Я не поняла. Я не знала...

— В «Книгах» есть запись, сделанная десять веков тому назад, о попытке скрестить виды. Властители хотели избавиться от необходимости насыщаться человеческой кровью. Результат получился неудачный. Мы создали людей, обладавших нашей силой и реакцией, поэтому истребили все семейства, за исключением одного. Примерно сорок лет тому назад мы обнаружили последнего уцелевшего представителя. Он был уничтожен. Видимо, у него остался сын.

— Я не верю этому, Мири. Наши виды никак не могут подвергнуться скрещиванию. Если не считать внешности, мы так же отличаемся, как тигры и домашний скот

— Ты даже не представляешь, чего достигла наша наука... когда она у нас еще была.

— Что случилось с вашей наукой?

Мириам смерила ее долгим взглядом и коротко расхохоталась. Сара почувствовала в этом смехе скрытую тайну, целую историю, состоящую из тайн, которая никогда не будет рассказана.

— Мне было с ним так хорошо. Я снова вернулась в те времена, когда была единственный раз по-настоящему, глубоко счастлива. Сара, если бы ты знала, как я его люблю!

У Сары вдруг затеплилась надежда, что Мири действительно беременна. Потому что если эта беременность была настоящей, тогда, возможно, осуществится величайшая мечта всей жизни Мириам.

Но, как видела Сара, над Уордом пока висела смертельная опасность, поэтому Лео приставили следить за мониторами.

— А как же твой голод? — спросила Мириам девушку.

— Я немного его утолила, — ответила Лео, но по ее кислому выражению лица им стало ясно, что несколько наспех сделанных глотков ее не насытили.

Сара отвела подругу наверх, в их личные покои. Там они включили видеосистему, чтобы наблюдать ежесекундно за палатой больного. Мириам прилегла на узкий диванчик, где она так часто читала. Сара опустилась на колени рядом с ней.

— Прости меня, Мири.

Мириам внимательно посмотрела ей в глаза.

— Прощаю, дитя мое. Но ты должна помочь мне.

— Мири, он ненавидит тебя. Это не человек, это машина для убийства.

— У него есть сердце, Сара, огромное сердце. Я хочу попробовать достучаться до него.

— Когда он очнется, Мири, одному Богу известно, что произойдет.

— Я хочу, чтобы ты помогла мне. Мне нужна помощь вас обеих.

— Конечно, мы поможем, не сомневайся.

— Я последняя из своего рода... из рода Властителей.

— Есть и другие.

— Ты о тех, кто живет в норах? Это не значит быть Властителем, который правит людьми. — Она смотрела на портрет красивого молодого мужчины в белой тоге. — Я потерялась во времени... Но у меня есть ребенок. Есть надежда.

Сара не знала, что там у Мири внутри, и на самом деле ей не очень хотелось это узнавать. Если измученному сердцу ее подруги достанется еще один удар, вполне возможно, Мириам присоединится к своим соплеменникам, которые скрываются в тени, живут в норах, как животные, и ждут — ждут, несомненно, с надеждой — смерти.

— Проверь меня на беременность. Сара решила выиграть время.

— Как только поправится Пол.

— Нет-нет! Ты сделаешь тест немедленно. Сара обняла ее.

— Я должна знать, — прошептала Мириам. Сара крепче сжала подругу в объятиях, так они и стояли в угасающем свете дня.

Лео металась от стены к дверям — Господи, ей всегда нравились шоколадный торт, блинчики и белуга. Она подошла к окну, вытерла мокрый лоб — а как же мамочкино куриное фрикасе и печенье с патокой тетушки Маделины? Ударив ладошкой о стену, она обхватила руками плечи, чувствуя, как по телу струйками течет пот ну конечно, разве можно забыть телячьи отбивные у Спаркса и копченую семгу у Петросяна?!

Но на самом деле она могла думать только о том, что во рту у нее остался восхитительной привкус крови, крови, _крови!_

Когда Лео пила его кровь, то поглощала его душу и пьянела от этого ощущения; теперь ей хотелось еще. Теперь воздух застревал у нее в груди, тело покрыл пот, и все потому, что она не насытилась, ей было мало выпитого и хотелось еще глотнуть этого чудесного напитка.

Лео подошла к парадной двери, повернула блестящую медную ручку и вышла навстречу ослепительным вечерним огням. Город жил своей обычной жизнью, бесстрастно гудел, напевая привычную мелодию, раскатывая по множеству бесконечных дорог.

Лео сейчас напоминала охотника, взявшего след зверя. Она направилась на боковую улицу и там спустилась по ступеням к шоссе.

В трех футах от нее с визгом пролетела машина, потом еще одна, и еще. Лео метнулась на середину дороги. Две машины быстро приближались к ней. Девушка сделала рывок вперед, и один из автомобилей чуть не задел ее сзади. Через секунду она оказалась на противоположной стороне шоссе, перебралась через железное ограждение и пошла по узкой пешеходной дорожке.

Над бурной рекой нависла полная луна, ее лучи слегка касались черных гребешков волн.

Лео совершенно обезумела, чего с ней прежде никогда не случалось. Эта обжигающая мука, терзавшая ее изнутри своими когтями, оказалась самым сильным ощущением, которое она испытала в жизни. Нервы девушки были напряжены до предела. Лео хотелось бежать не останавливаясь, отчаяние заполнило весь мозг.

На бегу она вспоминала родной дом, внушительное здание в Гринвиче, свою спальню, отделанную тафтой, отца, который, вероятно, сейчас смотрит футбол, и маму, занятую чтением.

Дом был потерян для нее, дом и все, что связано со спокойной жизнью. Сердце бешено колотилось, ноги гудели, кожу словно натерли наждаком. Лео все еще ощущала запах крови, она могла думать только о крови — о том, какой у нее вкус, о том, как она охлаждала пламя, сжиравшее ее изнутри.

На освещенной луной скамейке лежала бесформенная куча тряпья. Мужчина или женщина? Если мужчина, то это хуже: мужчины сильнее.

Девушка присела на край скамейки, ближе к голове. Руки у нее сильно тряслись, но все же она смогла закурить сигарету. Можно было бы словить отличный кайф, набив сигарету специальным героином для курения, но героина у нее не было. Зато есть ланцет и жертва. Все, что теперь нужно — немного решимости. Лео знала, что перед ней грязный, вонючий бродяга, но ощущала лишь запах крови, такой восхитительный, что она не переставая втягивала воздух, наклоняясь все ниже.

Пытаясь вытянуть лезвие ланцета, она сильно порезалась, но не успела поднести палец ко рту, чтобы лизнуть ранку, как та затянулась. Чертовщина какая-то.