Нечто в лодке по ту сторону озера...

Все в нашей жизни определяется только лишь эмоциями. Либо расчетом и манипулированием этих эмоций.

Произведя не хилый расчет эмоций, и положительных и отрицательных, и таких, с которыми я сам для себя еще не определился — но в любом случае получаемых от того, чем я занимался — я приходил к одному выводу: Я НЕ ХОТЕЛ БОЛЬШЕ ТАК ЖИТЬ.

Каждый раз, когда у меня случался приступ, приходил страх и ощущение, как будто это состояние — время от точки Z до точки Y — никогда не закончится. Мне начинало казаться, что я никогда не выберусь из этих выматывающих головокружений, невыносимой слабости и постоянных скачков давления. Мне начинало казаться, что я навсегда так и застряну в этом аду и уже не вернусь к нормальной жизни. Я начинал чувствовать себя каким-то инвалидом, и мне становилось по-настоящему жаль этих людей. Всегда есть состояния, которые хуже, чем то, в котором ты сам находишься. Однако, как правило, осознание этого во время твоих собственных страданий тебя мало утешает. И осознание страха перед своей болезнью так же не могло не повлиять на мое эмоциональное восприятие мира. Потом я все же поправлялся и возвращался со временем к относительно нормальной жизни. И эти ощущения уходили. Но страх оставался.

Иногда после приступа, особенно если он прошел с высоким скачком давления, в первые пару дней у меня немного ухудшалось зрение. И тогда я начинал думать: "А что я могу сделать своими глазами, пока они у меня еще работают? Пока они еще видят". Ты начинаешь мыслить так: "Что я могу сделать еще в этом мире, пока у меня есть еще хоть какие-то для этого возможности? Пока я еще хоть что-то могу делать". Ты думаешь, что не плохо бы удовлетворить свои желания. Так как на данный момент времени у меня было всего только два желания — желание секса и желание смерти — желание изменить этот мир отошло куда-то на глубоко анальный задний план, и желание смерти было таким несколько неоднозначным желанием, то я решил в любом случае восполнить в себе очевидную потребность. Любым способом.

Когда ты наконец-то выбираешься хоть ненадолго из этой глубокой пропасти своей адской болезни — первая мысль, которая тебе приходит в голову: "Ну чо, суки! Я еще жив! Готовься, гребанный мир, щас я тебя буду трахать!… Ну ладно, не трахать… Просто я тебя немного подкорректирую!… потому что такой ты мне не нравишься". Злость на самом деле не плохое чувство. Просто русло, в которое эта злость направляется, должно быть правильным. "Готовься, тьма! Это моя территория! Сатана здесь надолго не останется!", — появляются мысли, сублимированные от злости и долгого пребывания тела в болезненном состоянии. Но тут же эти мысли перебиваются неудовлетворенной сексуальной потребностью, и приходит осознание того, что придется отдать предпочтение чему-то одному.

Теперь у меня возникал вопрос — как я мог удовлетворить эту потребность? Я мог бы трахнуть Марину, ага, причем именно сейчас, когда она была наиболее слаба и беззащитна, утешить ее таким образом, ну-ну, и полностью разрушить наши отношения, так как понимал, что кроме секса мне от нее в общем-то больше ничего не нужно и по определенным причинам мы никогда не будем вместе и скорее всего я в результате уйду от нее. Я мог бы трахнуть Катю и разрушить все то, что строил долгое время, что вкладывал в ее разум, формируя у нее те или иные принципы мышления. Да, мы поругались, но я был уверен — скорее всего, мы помиримся, с 90 %-ной вероятностью она позвонит мне или напишет и наши приятельские отношения возобновятся, и тогда я сам позову их с Викой на природу с палаткой.

Но я не мог себе всего этого позволить, потому что у меня были долбанные принципы. Точнее я мог, но — я делал выбор и шел по пути наименьших последствий.

А что будешь делать ты, оказавшись в сложной ситуации? Пойдешь по пути наименьших последствий или пойдешь разрушать этот мир? Катя вот, например, оказавшись в тяжелой ситуации, ушла в иллюзию, став лесбиянкой. Некоторые мужчины, оказавшись в тяжелой ситуации, разрушают свои семьи и калечат жизнь своим детям, которые потом растут без отца. А что будешь делать ты, когда окажешься в тяжелой жизненном положении?

Я открыл на компьютере папку своих документов и отыскал фотографию той проститутки, которая мне понравилась. Набрав название страницы в браузере, я вышел на сайт с анкетами. Я некоторое время смотрел на анкету этой девушки, понимая, что она действительно очень сильно нравится мне. Затем забил ее номер в телефон в список контактов.

"Сейчас или никогда… — подумал я, — Сейчас… Потом возможности может не быть".

Как позже оказалось, это был действительно идеальный момент для такого действия. Вряд ли совпадение. Воскресное позднее утро, когда моя мама и большинство моих знакомых были в церкви и в экзальтации распевали там всякие разные радостные христианские победные песни, я, уже давно абстрагировавшись от этого забавного тусняка, набирал номер телефона проститутки.

"Нателла, — думал я про себя, — Что за имя? Неужели настоящее? По-любому выдуманное".

— Да… — ответил мне на удивление милый приятный голос.

— Аллё… Нателла?

— Да.

— Я видел этот номер на сайте интим-услуг, — решил для начала подстраховаться я, — Работаешь?

— Ну… да, работаю.

— Сколько стоишь?

Хотя цену я видел в анкете.

— Три тысячи час… Два часа… пять тысяч…

И тут я заметил, что девушка в этом телефонном разговоре волновалась, кажется, не меньше, чем я. Мне это было странно.

— Ага, понятно… А как насчет массажа?

— Все включено.

— Хорошо… Ну, что тогда… Давай встретимся?…

— Зачем? — услышал я несколько шутливое и уже достаточно сильно волнующимся голосом.

— Нууу, как зачем?… — заулыбался я, что естественно изменяло и мою интонацию, — …Ну дак что? Где находишься-то? Куда подъехать?

— Тааак… А как зовут-то… тебя?

Голос девушки реально дрожал, и дыхание сбивалось, хотя голос оставался твердым и веселым с нотками какого-то кокетства.

— Костя… Константин.

— Тааак… Костя… Хорошо… Значит… Знаешь, где Дворец Правосудия?

— Дворец Правосудия?

"Хм… Дворец Правосудия… Как символично, — подумал я, — Просто жесть какая-то нереальная".

— Нет… Видимо я не знаю, где у нас Дворец Правосудия, — ответил я.

Я реально был без понятия, где там у нас в городе еще какой-то Дворец Правосудия.

— В общем, там за Дворцом Правосудия… Тааак… Адрес…

Она сказала мне адрес, который я тут же записал — но адрес не полный.

— И что там? — спросил я.

— Там — квартира.

— И — номер квартиры? — продолжал я, улыбаясь. Как будто еще нужно было развести эту проститутку, кроме как просто заплатить.