Таинство

У окна стоял Рафаэль, послушно вытирая слезы. Адрианна сидела на кровати, глядя на своего пациента, перед которым стояла тарелка с ванильным пудингом. Состояние Патрика заметно ухудшилось после отъезда Уилла в Англию. Он еще больше похудел, бледность приобрела болезненный оттенок, глаза, обведенные синими кругами, запали. Ему нужно было выспаться — он с усилием держал глаза открытыми, лицо осунулось от усталости. Но Адрианна настаивала, чтобы он сначала поел, что он и делал, добросовестно выскребывая ложкой тарелку, чтобы не осталось сомнений — он съел все.

— Я доел, — сказал он наконец.

Голос звучал не слишком четко, Патрик клевал носом, словно мог уснуть с ложкой в руке.

— Ну-ка, давай я заберу это у тебя, — сказала Адрианна.

Она взяла тарелку и ложку и положила на прикроватный столик, где выстроились пузырьки с лекарствами. Уилл видел, что на некоторых нет крышечек. Все были пусты.

У Уилла от нехорошего предчувствия сжалось сердце. Он посмотрел на Адрианну, которая, несмотря на стоическое выражение лица, с трудом сдерживала слезы. Нет, она уговаривала Патрика доесть не какой-то обычный ужин. И в этой тарелке был не простой пудинг.

— Как ты? — спросила она Патрика.

— Хорошо… Голова немного кружится, а так хорошо. Это не лучший из пудингов, какие мне доводилось есть, но бывали и похуже.

Голос у него стал тонкий, напряженный, но он изо всех сил старался говорить ровно.

— Это неправильно, — сказал Рафаэль.

— Не заводи свою пластинку, — сурово оборвала Адрианна.

— Это то, чего я хочу, — твердо сказал Патрик. — Если тебе это не по нутру, можешь уйти отсюда.

Рафаэль посмотрел на него, по лицу Патрика было видно, какие противоречивые чувства его одолевают.

— И сколько… это продлится?

— Зависит от организма, — сказала Адрианна. — Так мне говорили.

— У тебя есть время выпить бренди, — заметил Патрик.

Его глаза закрылись ненадолго, потом открылись снова, будто он пробудился после пятисекундного сна. Он посмотрел на Адрианну.

— Это будет странно… — начал он сонным голосом.

— Что будет странно?

— Мое отсутствие, — ответил он с заторможенной улыбкой.

Рука, которой он деловито разравнивал морщинку на простыне, соскользнула с одеяла и схватила руку Адрианны.

— Мы много говорили за прошедшие годы… о том, что после…

— Говорили, — подтвердила она.

— И я узнаю… раньше тебя…

— Завидую.

— Конечно завидуешь.

Было слышно, что с каждой секундой говорить ему все труднее.

— Я не могу это выносить, — сказал Рафаэль, подходя к изножью кровати. — Я не могу это слышать.

— Ничего страшного, детка, — сказал Патрик, словно утешая его. — Ты для меня столько сделал. Больше любого другого. Пойди покури. Со мной все будет в порядке. Правда-правда.

Его перебил звонок в дверь.

— Кого это еще несет? — удивился он, почти как прежний Патрик.

— Не нужно отвечать, — сказал Рафаэль. — Это могут быть полицейские.

— И это может быть Джек, — возразила Адрианна, поднимаясь с кровати.

Зазвонили снова, на этот раз настойчивее.

— Кто бы это ни был, — добавила она, — просто так он не уйдет.

— Сходи, детка, — обратился Патрик к Рафаэлю. — Кто бы там ни был — не впускай. Скажи, что я диктую мемуары.

Он усмехнулся собственной шутке.

— Ступай, — повторил Патрик, когда зазвонили в третий раз.

Рафаэль направился к двери, но, прежде чем выйти из комнаты, оглянулся на человека в постели.

— А что, если это полиция?

— Тогда, если ты не откроешь, они могут вышибить дверь, — сказал Патрик. — Так что иди — покажи им, почем фунт лиха.

Рафаэль вышел, и Патрик откинулся на подушки.

— Бедный мальчик, — сказал он, закрывая глаза. — Ты ведь о нем позаботишься?

— Ты знаешь, что позабочусь, — заверила Адрианна.

— Он не готов к этому.

— А кто из нас готов?

Патрик сжал ее руку.

— Ты молодец.

— А ты?

Он поднял тяжелые веки.

— Я пытался придумать… что сказать, когда придет время. Хотел что-нибудь такое… ну, сильное. Афористичное.

Он угасал — Уилл видел это, речь Патрика становилась все неразборчивее, взгляд — когда он снова открыл глаза — туманным. Но он еще мог слышать голоса от входной двери.

— Кто это? — спросил он у Адрианны. — Джек?

— Нет… похоже, это Льюис.

— Я не хочу его видеть, — сказал Патрик.

Но Рафаэль с трудом удерживал Льюиса. Он как мог старался уговорить его уйти, но тот не слушал.

— Может, тебе стоит ему помочь, — предложил Патрик.

Адрианна не шелохнулась.

— Иди-иди, — настаивал он, хотя силы покинули его. — Я пока никуда не собираюсь. Только… не уходи надолго.

Адрианна встала и поспешила к двери, одновременно желая остаться с Патриком и не пустить Льюиса, который может смутить душевное спокойствие ее пациента.

— Я на минутку, — пообещала она и исчезла в коридоре, оставив дверь приоткрытой.

Уилл услышал, как она сразу, еще не дойдя до входной двери, начала кричать Льюису, что сейчас не время приходить без предупреждения, черт его побери, а потому, бога ради, пусть уходит.

Потом Патрик очень тихо произнес:

— Откуда ты… черт возьми, взялся?

Уилл посмотрел на него и, к своему удивлению, понял, что мутный недоуменный взгляд Патрика устремлен на него, а на лице брезжит едва заметная улыбка. Уилл подошел к кровати и посмотрел на Патрика.

— Ты меня видишь?

— Да, конечно… я тебя вижу, — ответил Патрик. — Ты пришел с Льюисом?

— Нет.

— Подойди ближе. А то по краям расплываешься.

— Дело не в твоих глазах — дело во мне.

Патрик улыбнулся.

— Мой бедный расплывчатый Уилл. — Он не без усилий проглотил слюну. — Спасибо, что пришел. Мне никто не говорил, что ты придешь… Если бы знал, я бы подождал еще… чтобы мы могли поговорить.

— Я сам не знал, что приду.

— Ты не считаешь меня трусом? — спросил Патрик. — Мне… просто была невыносима… мысль о медленном умирании.

— Нет, ты совсем не трус, — ответил Уилл.

— Хорошо. Вот о чем я думал. — Он глубоко и протяжно вздохнул. — У меня был такой трудный день… и я устал.

Его веки медленно опускались.

— Ты побудешь со мной немного?

— Сколько скажешь, — ответил Уилл.

— Тогда… вечно, — сказал Патрик и умер.

Все случилось очень просто. Только что Патрик был здесь, но в следующую секунду его уже не было, осталась только оболочка, а чудо исчезло.

Уилл едва дышал от горя. Он подошел к Патрику, погладил его по лицу.

— Я любил тебя, старина. Никого так не любил. — И добавил шепотом: — Даже Джекоба.

Разговор в коридоре закончился, и Уилл услышал, что Адрианна возвращается в спальню, на ходу обращаясь к Патрику. Все в порядке, сказала она, Льюис отправился домой сочинять сонет. Потом открыла дверь, и на мгновение, когда заглянула в комнату, создалось такое впечатление, что она видит Уилла, который стоит у кровати; она даже произнесла было его имя. Но здравый рассудок убедил Адрианну, что ее чувства ошибаются, Уилл не может здесь находиться, и она умолкла на полуслове, устремив взгляд на Патрика. Она испустила тихий вздох — в равной мере вздох облегчения и скорби. Закрыла глаза, и Уилл догадался, что она молча приказывает себе успокоиться, быть такой, какой она была всегда — скалой во времена эмоциональных бурь.

Рафаэль оставался в коридоре за дверью спальни, откуда он и окликнул Адрианну.

— Лучше сам зайди и посмотри на него, — сказала она.

Ответа не последовало.

— Все хорошо. Кончилось. Все кончилось.

Потом она подошла к кровати, села и погладила Патрика по лицу.

Впервые, покинув Домус Мунди, Уилл пожалел, что он не в своем теле, не рядом с ней у кровати, не может хоть как-то ее утешить. Оставаться здесь и дальше невидимым было неловко, он чувствовал себя вуайеристом. Уилл подумал, что лучше уйти, оставить живых скорбеть, а мертвого — покоиться. Похоже, он не принадлежит ни к одному племени, и эта неприкаянность, которая вполне его устраивала, пока он путешествовал по миру, теперь не удовлетворяла, а лишь обостряла чувство одиночества.