Вместо смерти (СИ)

- Хорошая у вас женщина, поблагодарили бы. Вижу, у вас далеко зашло?

- Дальше некуда, - признался Василий Павлович. – В день я проживаю год. И она.

- А что касается ваших снов, вот что я вам об этом скажу… - начал Андерсен и тут же замолк.

- Что?! – спросил Василий Павлович, почувствовав, что Андерсен раздумывает, какую долю правды ему стоит раскрыть.

- Да нет, пожалуй, я вам ничего не скажу. Это будет то же самое, что разламывать киндер-сюрприз для ребенка. Ну, или вручать похоронку.

- Абракадабра какая-то. Я совсем вас не понимаю, - признался Василий Павлович.

- Это абракадабра входит в комплект услуг, за которые вы заплатили 340 000 рублей, - засмеялся Андерсен.

- Я знаю, вы все знаете, - заволновался Петров. – И не говорите, потому что…

- Хорошо, - прервал его полковник. – Я скажу, но скажу иносказательно: ваша машина буксует. Буксует по дороги из пункта А в пункт Б. С воображением у вас все в порядке? Так воображайте!

- Мне пора,- посмотрел Петров на часы решив не продолжать непонятных разговоров. – Меня ждет машина на передовую.

- Что ж, до встречи. Кстати, уверен, что, умирая, вы помянете меня добрым словом, и может быть, даже прикажете поставить в райской церкви свечку за упокой моей души.

- Дай-то Бог. Прощайте.

17.

Когда Андерсен ушел, Василию Павловичу стало не по себе, плохо стало. Он даже обернулся по сторонам, боясь, что его в таком состоянии увидит Вера. Приняв дополнительную таблетку, он пришел в себя и поехал на передовую, соображая, везет ему или нет. С одной стороны у него есть Вера, его счастье, с другой ему осталось жить хрен да маленько. Тут ему пришло еще в голову, что зовут его любимую Верой, то есть она олицетворяет веру, хитростями которой живут или существуют почти все люди. Но слово «вера» пишется с малой буквы, а имя «Вера» с большой. И, значит, у него есть шанс на чудо.

Домой он вернулся ночью. Приковылял с прострелянной лодыжкой и сотрясением мозга – не сумел увернуться от падения стены и в результате получил «по кумполу». Слава богу, Вера вернулась живой и здоровой, и это сделало его безбрежно счастливым. Боли его моментально прошли, и не от таблеток, точно, а от веры-Веры. Они поели, потом была клубника со сливками и прочие пошлости с размазыванием сметаны и помещением ягод в сладкие места.

Наигравшись друг с другом, они говорили. Василий Павлович, чувствуя себя как в раю, заговорил о нем:

- Знаешь, сегодня на позиции мне пришло в голову, что сейчас нет во Вселенной ни Рая, ни Ада, ведь по всем канонам они появятся лишь после Страшного Суда, после всеобщего воскрешения…

- А куда тогда попадают умершие? – заинтересовалась Вера. – То есть их души?

- Не знаю, - Василий Павлович не был религиозен, как, впрочем, и она, и с соответствующими книгами был знаком плохо. – Знаю лишь, что после смерти они остаются на земле сорок дней и мотаются туда-сюда, типа документы собирают для загранпаспорта. А на сороковой день, как я слышал, «души утверждается в сужденном месте и состоянии благости или страдания»»…

- Утверждается в сужденном месте. Что за место такое? Ведь Страшный суд может состояться и через пятьсот лет, и через тысячу и миллион. Где же мы с тобой дождемся его?

- Может, в параллельном каком-нибудь мире?

- Вполне возможно. И думаю, там, в этом отстойнике, не так уж плохо, - Вера представила себе третьеразрядный гостиничный номер с шаткой кроватью и туалетом с неисправным бачком. Василий Павлович его чинил, она готовила яичницу на маргарине и думала, что пора помыть окна.

- Почему ты так думаешь?.. - Василий Павлович представил себя и Веру сидящими целую вечность на скамеечке в захолустном неухоженном парке. В ногах у них стояли чемоданы, а сами они ели залежалые хот-доги с соевыми сосисками.

- Презумпция невиновности. Я же юрист, - сказала Вера гордо. - До суда лицо считается невиновным, пока его вина в совершенном преступлении не будет доказана в порядке, предусмотренном законом и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

- Хорошо, если в этом отстойнике твоя презумпция действует.

- А сколько там народу… - театрально вздохнула Вера. – Там же все люди сидят, суда дожидаются, все, начиная с Адама и Евы.

- Места там наверняка достаточно. И наверняка можно подсуетится и найти приличную гостиницу на приличной планете. Кстати, моя прабабушка была еврейкой, так что не беспокойся, найду что-нибудь.

- А я, милый, не надоем тебе за миллион лет? – посмотрела внимательно.

- Глупости. Если, конечно, в наш номер не постучится Клеопатра, - зажмурился от удовольствия Петров

- А если Брэд Питт? Или даже Лановой?

- Не люблю Брэда Питта. Спущу его с лестницы. А с Лановым общайся, он человек правильный.

- Я знаю, ты меня ни на кого не променяешь, - сказала Вера. – Потому что любишь. И я тебя люблю…

- За это стоит повторить, - засмеялся Василий Павлович, занимая положение сверху.

Через полчаса они заснули, как провалились в мир иной.

18.

В мире ином ничего не изменилось. Таджик, бывший глава ОМОНа, пытал его раскаленным железом, она, многократно изнасилованная, смотрела, как Вася умирает от жара раскаленного штыка. Тут налетели вертолеты, появились наши и Андерсен. Веру увезли сразу, Василия Павловича долго приводили в чувство с помощью уколов и прибора искусственного дыхания.

Когда они оба проснулись в своей постели, глаза их были дики, ей не хотелось жить.

- Вера, Вера, это всего лишь был сон, - вскричал Василий Павлович. – Посмотри на меня, я цел!

Вера отодвигалась, уходила от его рук, она чувствовала каждого из этих двенадцати, каждого, кто запустил в нее свой изголодавшийся член, каждого, кто излил в нее сперму...

Потом пришел Андерсен и сказал, что эти совместные видения есть побочный результат приема красных таблеток, и надо терпеть, потому что без них они умрут спустя несколько дней.

- Так что надо привыкать, и начинать рассматривать данный побочный эффект как необходимый, - сказал он. – Я же говорил, что ваш организм типа буксует пробираясь от мертвого к живому («Или наоборот, - подумал Петров»). А если вам это не нравится, то ближайший борт доставит вас до Моздока, скорее всего, уже в виде груза 200. Но есть более приятный шанс, если не будете дергаться, скорее всего, все кончится неплохо.

За «побочный эффект» Вера хотела выпустить в него обойму из своего пистолета, но Андерсен оказался сообразительным малым и вовремя удалился. Перед этим он успел повертеть в руке иконку слепой, но всевидящей Матроны московской, лежавшую на тумбочке (как она оказалась в Сирии?!), хмыкнуть и недоуменно повертеть головой.

- Вера, ты должна понять, что все эти видения всего лишь кошмар. Ты видишь эти адские сны, но остаешься самой собой, - сказал ей Василий Павлович. И не забывай, нам не из чего выбирать – кроме как из нашего счастья, этих кошмаров и нашей смерти.

- Ты предлагаешь получать удовольствие? – посмотрела она с ужасом.

- Нет, я предлагаю изучить это явление. Может корвалола на ночь принимать или немного виски? Врачи рекомендуют 50 граммов на ночь. Лично я в эту ночь попробую, можно ли как-то всем этим управлять? Давай, заснув, часа в два ночи встретимся и прогуляемся?

- В военном Дамаске? Ночью? Нет, я лучше выпью виски. А ты проследи за мной, может, мы давно лунатики… - тут Вера о чем-то задумалась.

- Что с тобой? - спросил Василий Павлович.

- Мне пришло в голову…

- Что пришло?

- Давай выпьем виски, потом ляжем спать, думая лишь об одном…

- О чем?

- Мы страстно, до конца пожелаем проснуться вместе в одном окопе, и пусть нас убьют вместе. Умирая, мы обнимемся и уйдем туда, где всегда хорошо, вместе, уйдем плечо к плечу.