Сценарий Анжелы

Вытянув руки вперёд, она сделала шаг. Под ногами захрустело разбитое стекло.

«Что это за место?»

Ещё один шаг. Анжела снова ни о чём не думала, просто шла вперёд. Наверное, такова защитная реакция психики, перегруженной пыткой впечатлениями. Так продолжалось, пока она не задела ногой что-то твёрдое. Тяжёлый предмет не шелохнулся, а вот Анжела вмиг потеряла равновесие и оказалась на полу. Чуть было не впечаталась лицом в пол, но успела инстинктивно выбросить руки. И не напрасно: битое стекло лежало везде, и мелкий осколок с готовностью впился ей в палец. При другом раскладе он мог бы проткнуть ей глаз.

Присев, Анжела осторожно обследовала предмет, на который наткнулась. Что-то продолговатое, деревянное и с острыми углами. Не успела в уголке сознания вспыхнуть мысль: «Гроб», как пальцы схватились за что-то круглое и мягкое. Первым порывом было бросить непонятную штуку прочь, но Анжела заставила себя обследовать её тщательней. Когда она поднесла упругий мяч к лицу и втянула воздух, нос уловил знакомый праздничный аромат. Апельсин – солнце в кармане, маленькое чудо. Они с Роном в детстве обожали их.

Апельсины! – вспомнила она, и пальцы непроизвольно разжались. Фрукт с шуршанием покатился по полу прочь от неё.

Рон должен быть где-то рядом. Он, наверное, увидел ящик с апельсинами и… что с ним тогда случилось? Он сошёл с ума? Как это иначе назвать? Этот истерический смех, поросячье хлопанье в ладоши…

– Рон, – тихо позвала Анжела, стараясь унять дрожь в голосе. – Ты здесь?

Тишина. Она поднесла руки к лицу и ущипнула себя за щёку, чтобы убедиться, что не спит. Щека отозвалась болью.

– Рон! – громче окликнула она, уже не пытаясь совладать с собой. – Чёрт возьми, Рон, куда ты делся?

Брат не ответил. Анжела обхватила колени руками и придвинулась вплотную к ящику. Приём, действенный со времён детства – просто закрой глаза, и тебя никто не тронет. Она сидела так долго, чувствуя, как её со всех сторон обступают злобно усмехающиеся тени.

Спасительная мысль пришла нескоро – может быть, через час заточения в непроглядной пустоте, может, через два. Анжела потеряла чувство времени. Она ощущала себя брошенной в самый глухой, самый тёмный уголок мира, в темницу, откуда нет выхода. Боялась, что если шевельнётся хоть раз и оторвёт спину от шероховатых досок ящика, то на неё набежит орда кровожадных крыс… может, других чудовищ… и разорвёт на куски. Но потом, когда она уже пребывала в полубессознательной кататонии, над ухом раздался явственный крик брата: «Вот, я даже вижу дверь выхода, и… боже!». Анжела вздрогнула и открыла глаза.

– Рон, – прошептала она.

… я даже вижу дверь выхода…

Очень осторожно она встала на ноги, до боли сжимая руками края ящика. Рон говорил про дверь. Может быть, он очнулся, пока она лежала без сознания, и ушёл через ту самую дверь?

Она нашла стену и пошла вдоль неё, сообразив, что таким образом рано или поздно найдёт дверь. По пути столкнулась со странным предметом, прислонённым к стене. Предмет отдавал холодом под пальцами и казался покрытым коростой льда. Задержав дыхание, Анжела обошла его и продолжила путь. Вскоре рука нашарила заветный выступ ручки двери. Без малейшего шума дверь оторвалась от косяка под её нажимом. Темнота и безмолвие остались неизменными. Во тьме за дверью Анжела увидела оскал отчаяния.

Я знала… Не давая пламени паники сжечь здравомыслие, она сделала шаг вперёд. Под ногами вновь хрустнуло стекло, и… появился запах, который Анжела заприметила, когда ещё они с Роном были в коридоре отеля. Горькое зловоние, застоявшееся и окислившееся. Но на этот раз она поняла, что это. Точно так же пахли стойки для барбекю после использования. Сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз выехала в пикник со своей семьёй… Тогда запах был резким, пряным и не лишённым прелести. А здесь…

Анжела едва не споткнулась о ступеньку. Лестница вела вверх. По краям тянулись перила. Ей понадобилось несколько минут тщательного манипулирования пальцами, чтобы понять это.

Путь наверх растянулся на смазанные века. Не то чтобы лестница была такой длинной. Просто Анжела не могла отделаться от мысли, что рядом в темноте кто-то есть, и это не Рон. И в отличие от неё, этот кто-то отлично видит в темноте, потому что это его родная стихия. Мысль парализировала её, как дождь жидкого азота. Анжеле казалось, что его тяжёлое дыхание слышно слева, за плечом… нет, справа… Она попыталась призвать на помощь разум, чтобы он объяснил маленькой глупой Анжеле, что все страхи бессмысленны. Но разум виновато молчал. Молчал, потому что не мог объяснить странную дыру, тёмного человека и ватную тьму, окутавшую её.

Но всё кончается. Кончилась и лестница, и почти сразу Анжела упёрлась в очередную дверь. Всё это жутко что-то напоминало…

Лестничная площадка. Вот оно что. Лестница, ведущая из подвала на первый этаж.

Если бы за этой дверью тоже оказалась мгла пустоты, то она бы не выдержала. Но отель сжалился над ним, и из-за двери на площадку хлынул свет – колеблющийся, тусклый и неверный, но ласкающий глаза. Анжела выскочила в коридор, даже не успев этого осознать; глаза наполнились слезами благодарности. Тьма осталась сзади. Она одержала верх в этом безумном молчаливом противостоянии.

Но что-то всё равно было не так. Свет был сизым и силой пробивался сквозь невидимую дымку, которая окутывала коридоры. Потолок этажа прогнил; оттуда с тяжёлым звуком падали капли почерневшей воды. Удушливый запах обугленной древесины забивался в нос. Отель преобразился в очередной раз. Анжела уже не могла ничего сказать о том, истинный ли это его вид или ещё одна из бесконечного многообразия масок.

Он… сгорел?

Анжела притронулась к голой, обезображенной стене. Застарелая копоть прилипла к пальцам. В двух шагах свисала с проёма двери грязная жёлтая лента с надписью «Пожарное управление Сайлент Хилла». И где-то там, в конце коридора, который уходил в бесконечность, мелькнул неясный серый силуэт. Она закрыла глаза, открыла снова. Силуэт не пропал. Он стоял там, на границе дымки и коридора, на лезвии реальности и нереальности. Он наблюдал за ней. Не Рон. Тёмный человек, который принёс ей послание из ниоткуда… впрочем, человек ли это вообще? Рон ушёл к нему, провалившись в дыру. Мама тоже была у него. Он пришёл за ней, когда она осталась одна. Он делал это нарочно, хотел, чтобы она страдала. Глядя на его эфемерный силуэт, Анжела вдруг подумала в благоговейном ужасе, что за безликой чернотой тёмного человека скрывается усталый блондин в зелёной куртке.

Будь у неё хоть немного сил, она пошла бы за ним, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, спросить, чего он от неё хочет, попросить не мучить её… Но единственное, что она могла делать сейчас – это стоять и смотреть с проступающим облегчением, как черты человека теряются в остатках дымки от пожара, поглотившего отель «Вид на озеро». Она слишком боялась его и того, что он может с ней сделать.

Потом, когда тёмный человек пропал окончательно, Анжела медленно двинулась вперёд. Ввалившиеся чёрные двери кафе-баров, прачечных и саун, в которые уже давно никто не ходил, окружали её. Она не задавалась вопросом, как так получилось, что они с братом, ничего не подозревая, ходили по сгоревшему отелю, который едва держался на шатких остатках конструкции. Она не спрашивала себя, была ли дыра или всё это ей пригрезилось. Нужно было выбраться из этого гиблого места, а там… найти Рона. И маму. Незнамо как, но найти. И покинуть мёртвый город под названием Сайлент Хилл. Вперёд, навстречу солнечному будущему без пьяных отцов и его ругани, без его тяжёлых кулаков.

Шатаясь от усталости, Анжела подошла к двери выхода (верхние шарниры были выжжены огнём, из-за этого дверь скривилась набок под странным углом). Из-за двери веяло свежим вечерним воздухом. Анжела открыла дверь и вышла наружу.

С приходом темноты туман, казалось, начал немного сдавать свои позиции. Солнце зашло, должно быть, четверть часа назад, и сквозь сметанный отблеск отчётливо блестела гладь озера. Ветер дул в сторону озера, увлекая за собой запах гнилой древесины. Спустившись по кое-где провалившимся ступенькам, Анжела оглянулась. Невидимый закат придавал туману мистическое сияние, окороновывающее серую истлевшую коробку отеля. Отеля, куда она не более чем час назад заходила со своим вновь обретённым братом, полная надежд. Она сглотнула слюну и бесцельно побрела вдоль берега. Горло горело огнём от сухости.