Судья

Андрей пнул Баринова по ребрам. Тот, издавая стон, повалился на бок. И остался лежать, слабо покряхтывая, словно пытался вымолить жалость. Толпу его кряхтенье разозлило еще больше. Некоторые бросились к эстраде, намереваясь разорвать Баринова голыми руками. По знаку Андрея апостолы оттеснили этих людей, среди которых была и поруганная Бариновым девушка. Один пытался сопротивляться, лицо мужчины выражало безумную радость. Бритоголовый впечатал кулак ему в лицо. На землю с двумя выбитыми зубами пролились капли крови.

Андрей, кривясь, выждал, когда волнение уляжется, и повторил вопрос:

— Что Мне делать с этим человеком? Должен ли Я убить его?

Люди молчали. В звенящей тишине прозвучало одинокое «Нет!». Но Андрей, мигом вычислив в людской массе кричавшего, спросил:

— Что Я должен делать?

— Отдай его под суд!

— Суд вам не поможет. Забудьте о суде. Судьи куплены этим человеком!

Толпа на миг затихла.

Люди неуверенно переглядывались.

На лице Андрея, несмотря на белые сияющие одежды, вновь появилось злобное нетерпение.

— Вы трусы! Вы боитесь перемен! Проснитесь! Люди вы или трупы?

Та самая женщина, которая возмущалась надругательством над мертвым юношей, закричала:

— Ты предлагаешь нам позволить Тебе убить Баринова, чтобы зажить счастливо! Это сумасшествие!

Андрей благодарно кивнул.

— Спасибо тебе за эту реплику. Твой ум вызывает восхищение.

Он обвел толпу глазами.

— Слушайте Меня! Вот в чем смысл хаоса.

Все мечтают о счастливой жизни, порядке и гармонии. Но еще великий Достоевский писал, что гармония покупается кровавой ценой.

Для того, чтобы искоренить несправедливость и построить Царство Добра и Света, нужны двое, что принесут себя в жертву. Один — отдаст свою жизнь ради того, чтобы другие жили счастливо. Любовь, счастье, благополучие, добро — покупаются жертвой. В жертву приносят доброго, невинного человека, который чужой всем и ненавидим всеми. На это Я не могу пойти, поэтому решил избрать в жертву подонка. Добрым и невинным человеком его назовет разве что сумасшедший, но у Баринова есть несомненное достоинство — он всем чужой. Уверен, по нему никто не прольет ни слезинки.

Вторая жертва — тот, кто приносит в жертву первого. Тот, на кого все свалят, кто примет вину на себя. Ради того, чтобы другие наслаждались счастливой жизнью в мире и согласии.

В голосе Андрея звучала мрачная ирония. Ира, каким бы чужим Он ей ни казался, на миг посочувствовала Судье. Он казался одиноким и усталым.

— Друзья Мои, вы видите, что Я преследую благие цели. Я не хочу власти. Я не желаю никому Зла. Все, чего Я жажду — справедливость.

Красивое лицо Андрея исказила печальная улыбка. Ира смотрела на это красивое лицо, испытывая гамму неясных чувств. Андрей, ощутив ее взгляд, повернул голову. И будто заглянул Ире в душу своим косящим глазом. Взгляд его был ласков. Ира, против воли, неуверенно и ободряюще улыбнулась в ответ.

Он… подмигнул ей.

— Черт возьми, что там происходит? — сквозь зубы сказал Павел.

— Там Баринов. Судья бьет его.

В голосе Инны не было ни ужаса, ни злорадства.

Быстров, округлив глаза, напряженно вглядывался в происходящее.

— Они собираются убить его! — выдохнул он.

Павел нахмурился.

Быстров, чертыхаясь, начал по рации отдавать распоряжения.

Павел и Инна с тревогой следили за развитием событий.

— Так что Мне сделать с этой мразью? — вновь обратился к толпе Андрей.

Последовала пауза. Зловещую тишину разбил очередной раскат грома — глухой, далекий и, как понимала Ира, один из последних. Черные тучи уносило к востоку.

Она вертела головой, вглядываясь в лица людей. В некоторых узнала своих соседей. С другими она здоровалась на улицах, в очередях, в автобусе.

Ее прошиб холодный пот, когда раздался первый, слегка истеричный, крик:

— Убей его!

Люди начали озираться в поисках кричавшего, но тут же с разных сторон обрушилось:

— Убей!

— Убей!

Толпа пришла в бешенство. Волна безумия шла от человека к человеку, и отдельные слабые протесты, полные смятения и ужаса, потонули в общем мощном хоре:

— УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!

Ира почти оглохла от криков.

Она не верила ушам.

«Это все потому, что Он у нас на глазах убил того парня», рассеянно подумала она. «Люди испуганы. Они устали».

Все, кто стоял с боков, перед ней и позади, подхватили: «Убей!».

Ира почувствовала, как ее сметает волна криков, и возбуждение толпы проникло в нее. Невозможно было стоять и ничего не делать. Бежать? Нет, там стена. И еще раньше ее раздавят в толпе.

Ира чувствовала острую потребность соединиться с этими людьми. Быть как они. Странное веселье охватило ее. И она закричала вместе со всеми: «Убей, убей!», даже не понимая смысла этого слова. И боль в сломанных ребрах то вспыхивала, то гасла.

— Убей! — кричал Дима высоким мальчишеским голосом. — Убей!

Андрей стоял на сцене, протянув руки к толпе. Его глаза были прикрыты, и на губах появилась хищная улыбка. Он наслаждался.

— Еще! — шептал Андрей. — Еще!

— УБЕЙ! — гремела толпа. — УБЕЙ!

— Вы слышите? — Павел повернулся к Быстрову. — Слышите, что они кричат?

— Да, — кивнул побледневший Быстров.

— С меня хватит, — Павел нащупал ручку двери. — Я должен это остановить.

Быстров схватил его за руку.

— Покровский, без самодеятельности. Сбрендили?

— Это ты сбрендил. Если собираешься сидеть здесь и бездействовать.

Павел попытался вырваться, но капитан удерживал его.

— Вернись с небес на землю. Что ты сделаешь? Они тебя растопчут.

— А что ты предлагаешь! — заорал Павел. — Ты уже проявил себя во всей красе!

Капитан стиснул зубы.

— Я в первую очередь должен думать о людях. Никто не должен пострадать.

— Кое-кто уже пострадал, — холодно бросил Павел, вырывая руку.

Быстров и Павел гневно смотрели друг на друга, и Инна не на шутку перепугалась.

Но оба повернули головы в сторону парка: стихший гул толпы заставил их сосредоточиться на происходящем.

Андрей взмахнул рукой, словно провел в воздухе невидимую черту. Крики «Убей» стихли.

Андрей подошел к Баринову, который, стоя на коленях, молился. Спереди на серых брюках расплывалось мокрое пятно.

Андрей вновь пнул его.

— Встань, мразь! Будь мужчиной в свой последний час!

Голос Ангела Смерти звучал устало. Ира, глядя на Него, вдруг осознала, что Он болен. Неизлечимо. Болезнь разъедает Его тело и рассудок. Он растерян, испуган и хочет скорее закончить.

Баринов, дрожа, поднялся на ноги. Пошатнулся. Андрей удержал его.

— Приговор объявлен. Привести в исполнение!

Из-за ледяной стены донесся искаженный громкоговорителем громовой, но неуверенный голос капитана Быстрова:

— Белкин! С тобой говорит капитан Быстров!

Все головы повернулись в сторону стены. На некоторых лицах отразилась надежда, на других — насмешка над беспомощностью властей.

Андрей, чуть развернувшись, но не выпуская из внимания Баринова, склонил голову. Прислушался. Ироничная усмешка кривила Его полные губы.

— Ну-ну, — вполголоса произнес Он. — Послушаем.

Стоявшие в первых рядах, услышав Его слова, рассмеялись.

— Парк окружен! Ты под прицелом. Сдавайся, если хочешь сохранить Себе жизнь. Тебя будут судить. Обещаю, ты получишь защиту адвоката.

— А если нет, то что? — прошептал Андрей, прикрывая глаза. Он оскалился, как загнанный в ловушку зверь, но сохранял видимость полного спокойствия.

Быстров, конечно, не мог слышать Андрея, но его следующая реплика словно отвечала Ему:

— В ином случае мы будем вынуждены открыть огонь на поражение.

На несколько секунд установилась полная тишина.

Тишину нарушил женский крик.

Пожаром вспыхнула паника, распространяясь из одного сердца в другое, как заразная болезнь.

Лед толпы раскололся и тронулся. Один, два, три человека обратились в бегство.