Тихий Холм

Хотя… если подумать, не такой уж и бессмысленной. Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

И это правда. Хизер держала в руках как нельзя более подходящий инструментарий, чтобы сделать кому-либо больно. Этого она не желала. С другой стороны, у неё был выбор – оставить «подарок» на месте, как есть. Это неизбежно грозило тем, что ту самую чашу боли придётся испить ей самой. Этого Хизер тоже не хотела, хотя так, наверное, с точки зрения нравственности (боже, какое глупое слово) было правильнее.

Выбирай.

Хизер прижала приклад к груди и пошла вперёд. Оружие ей было необходимо – в любой момент из тьмы больничных коридоров мог заявиться очередной монстр. Чёрт с ним, с проповедником в трубке. Умереть здесь, так и не отыскав Клаудию, было бы преступлением.

Служебный лифт – вернее, большая клетка для хищников, Бог знает каким образом подключённая к механизму – был менее строптивым, чем коридорный. Когда Хизер нажала на кнопку первого этажа (цифр на потрескавшихся кусках резины не было, она просто догадалась, что это вторая кнопка снизу, учитывая подвал), лифт тронулся вниз с таким рвением, что Хизер схватилась за прутья клетки, дабы не упасть. На долю секунду ей показалось, что отказал трос и лифт свободно падает в шахту. Но через секунду скорость падения замедлилась. Лифт остановился на первом этаже, который – о счастье – выглядел почти так же, как в нормальном мире. «Обратную сторону» выдавали только стены, заляпанные кровью, и соскобленная местами штукатурка. Монстров не было, но Хизер держала ружьё наготове. Она обошла служебную часть здания, держа путь на выход. Там её ждал неприятный сюрприз. Дверь, ведущая наружу, была на месте, но с таким же успехом там могла бы быть кирпичная стена. Выход был намертво замурован – косяк замазан спёкшейся серой жижей, а на самой двери крест-накрест приколочены стальные рейки, покрытые окисью. Хизер посмотрела на окна, но они не могли ей ничем помочь. С виду стекло было обтянуто чёрной шалью, но она знала, что если попробовать надавить на «шаль», то руки упрутся в каменную твердь. И никакие усилия не помогут, потому что там, за стенами – ничто. Госпиталь Брукхэвен был выдернут с мясом от остального мира и брошен в море цвета крови.

Ну и что будем делать?

В душе запорхала первая ласточка паники. Хизер собралась с мыслями и ссутулилась, чтобы не дать распространиться самому ненужному сейчас чувству.

Что-то она пропустила. До сих пор ей удавалось как-то вырваться из плена этих трущоб, но возвращение происходило не само собой. В первый раз она убила большого червя. Во второй раз… заклинание. Да, она произнесла заклинание из детской сказки. Может, и сейчас сработает?

– TU FUI, – сказала Хизер, удивляясь, как она запомнила мудрёное выражение, – EGO ERIS.

Ничего не получилось. Пол не дрогнул, лампы не зажглись. В госпитале Тихого Холма правили иные законы, чем в офисном центре Эшфилда.

Что делать сейчас? Куда идти? Неужели ей придётся облазить все этажи, исследовать каждый сантиметр огромного здания? И к тому же этот третий этаж, льющийся реками крови… Заходить там в каждую палату, сходя с ума от обилия багровых оттенков? Видеть потрескавшиеся зеркала, за стеклами которых живут своенравные двойники? Дьявольски изощрённая пытка.

Хорошо. Исследуем сначала первые два этажа. Осторожно посмотрю все незапертые комнаты. А потом… я спущусь в подвал и проверю там всё, чего бы мне это ни стоило. Если встретятся чудовища, то буду отстреливаться. Всем всё ясно?

Хизер сознательно не стала думать о том, что будет делать дальше, если поиски не дадут успеха. Ободрённая, что приняла какое-то решение, она направилась к палатам, держа дробовик наперевес.

Перед первой палатой (C1, но сейчас на двери никакой надписи не было в помине) она остановилась и спустила ружьё с предохранителя. Внутри мог быть кто угодно – от мёртвой медсестры до типа, который звонил ей по телефону. Она открыла дверь и отскочила назад, поднимая ствол. Палата была пуста. На койке лежал грязный матрац. Из дыр на полосатой ткани выглядывала ватная обивка. Ещё одна, переносная, койка, была прислонена к стене, и над нею часовней высилась капельница. На койке лежало что-то, накрытое окровавленной белой простынёй. Что-то очень маленькое и пухлое. Это не мог быть человек. У Хизер не возникло ни малейшего желания поднять покрывало и удовлетворить своё любопытство. Она вздохнула и вошла в палату. Постояла в центре, огляделась по сторонам, но ничего интересного не заметила. Чисто.

Хизер пошла дальше, мысленно вычеркнув из длинного списка палату C1. Вторая и третья палаты были заперты. Её это только порадовало. Но вот четвёртая… Ещё до того, как коснулась ручки двери, Хизер увидела, что из-за замочной скважины исходит рдяный желтоватый свет.

Там что-то было.

Она остановилась и вскинула приклад на плечо. Руки дрожали. Затаив дыхание, Хизер выждала, пока дрожь не уймётся и ствол перестанет шататься. Когда это наконец случилось, она отсчитала про себя до трёх и резко потянула дверь на себя.

Комната не была похожа на больничную палату. То есть… вся атрибутика была на месте – койки, капельница, даже ширма для раздевания – но кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из комнатушки довольно успешное подобие церкви. Словно тут жил какой-то религиозный фанатик… Напротив двери у стены располагался алтарь – медицинский стол, накрытый белой клеенкой и обставленный свечами, излучающими терпкий жёлтый свет. Они освещали нож с запачканным в крови лезвием, лежащий в стороне, и два чёрных кубка – кажется, из обсидиана. В кубки были вставлены крупные свечи, их расплавленный воск мерно стекал на дно.

Но в первую очередь Хизер обратила внимание не на алтарь. Её взгляд притянула ширма из плотной серой ткани. В самой ширме не было ничего необычного, но вот знак, который был нанесён на неё… Это был тот самый символ, что преследовал её с начала кошмара, с туалета в торговом центре. И он по-прежнему действовал, туманя ей голову и пробуждая боль. Если в других местах знак смотрелся чуждо и неуклюже, то здесь и сейчас ей было самое место. Хизер даже показалось, что цельная картина импровизированной церквушки была бы неполной без ореола из трёх внутренних и двух внешних кругов. Знак светился; его розовое свечение, смешанное с жёлтым сиянием свеч, создавал жутковатый контраст с меланхоличным серым фоном.

Хизер отвела глаза от ширмы и подошла к алтарю. Свечи были почти целыми – зажжены только что. Они не могли зажечься сами, так?

Хизер переключила внимание на нож. Обоюдоострый немного изогнутый кинжал с коротким лезвием, от одного взгляда на который сводит зубы. Лезвие было заточено до зеленоватого блеска. Кровь смотрелась довольно свежей, но её было всего ничего – только на самом кончике.

Чего-то здесь не хватало…

Нет, подумала Хизер. Она ошиблась. Этот алтарь… это не церковь. Не храм божий, не место для благоговейного поклонения Всевышнему. Здесь всё подготовлено для заклания. Для кровавого жертвоприношения. Этот ритуальный нож, эти кубки, чтобы налить туда кровь жертвы. Всё расставлено по местам в ожидании предстоящей церемонии, но, похоже, дело не было доведено до конца. Нож не успел как следует отведать вкус крови, и свечи горели зря. Обсидиановые кубки пустовали. В воздухе палаты парили незавершённость и невысказанность.

Хизер отставила дробовик и взяла нож в руку, любуясь переливчатым огнём нержавеющей стали. Как мило. Они оставили это для неё. Чтобы она, а не кто-то другой, омыла алтарь кровью. Такова была цена возвращения в реальный мир. С каждым разом всё выше.

Вопрос был в том, откуда взять кровь. И какую – чужую… или свою?

Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай.

Сталь жадно сверкнула, и Хизер увидела на её идеально гладкой поверхности своё перекошенное отражение.

… но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.