Тихий Холм

Больше не буду никуда заходить, заклялась Хизер. Никаких экспериментов с палатами. Слишком опасно. Слишком… Нужно найти выход – просто найти выход, и всё. Если она будет идти прямо по коридору, то куда-нибудь, да придёт.

Куда? Да вот хотя бы к лифту…

Лифт, вопреки ожиданиям Хизер, оказался в рабочем состоянии. Наверное, потому, что в этом мире он питался не электричеством, а чем-то другим. Так или иначе, но когда Хизер нажала на кнопку, чернеющую на кроваво-красном фоне, двери радушно двинулись в стороны. Хизер увидела за ними тесную ржавую коробку, и ей тут же расхотелось заходить в лифт. Cлишком было похоже на саркофаг или гробницу, ждущую своего обитателя. Хотя, с другой стороны, вряд ли был выбор. В трёх шагах дальше в коридоре выросла непробиваемая живая стена.

Разыскав панель с кнопками, Хизер нажала на цифру 1. В ответ она услышала над крышей лифта глухой стук и… ничего не произошло. Лифт не сдвинулся с места. Хизер нахмурилась и переместила палец выше, к цифре 2. Стук сопроводился рокотом заработавшего двигателя. Двери захлопнулись, и лифт начал опускаться вниз. Кабину трясло из стороны в сторону. Сквозь решетчатое окошко проникал ярко-оранжевый отблеск, который напугал Хизер в торговом центре до потери пульса. Но с тех пор многое изменилось. Она теперь не забивалась в угол лифта, не выкрикивала бесполезные мольбы о помощи, а покорно стояла в середине кабины, закрыв глаза, и отсчитывала в уме секунды, двигающие время вперёд, к моменту, когда она выберется из плена этой коробки.

На этот раз путешествие обошлось без сюрпризов вроде радиоприёмников, падающих с потолка. Лифт исправно доставил Хизер до пункта назначения. Двери открылись, и за ними были не ручьи тёплой крови, а вполне безобидный коридор. Грязный и сырой, проржавевший до миллиметра, и вместо пола здесь была натянута железная сетка – но Хизер всё равно испытала облегчение. Её уже серьёзно мутило при виде красного цвета, и она была счастлива видеть почти родные тёмно-оранжевые оттенки.

Было на втором этаже ещё кое-что, заслуживающее внимания. Где-то там, за палатами, звонил телефон.

Хизер ни на секунду не засомневалась, что звонят ей. Она здесь одна – кому ещё звонить? Она вышла из лифта и пошла по коридору, стараясь вслушаться в жизнерадостную трель, которая разносилась по зданию. Кажется, источник звука находился даже не в коридоре, а там, ещё дальше.

Двустворчатая дверь, отгораживающая палаты от служебных помещений, была открыта. С этого места звонок слышался громче – он исходил из одного из помещений в северной оконечности. Здесь стены сменялись несколькими рядами сеток, что делало коридор похожим на часть тюремного комплекса. Не хватало только толпы заключённых, протягивающих через сетку к ней свои хищные пальцы. Впрочем, их легко было вообразить. Дойдя до конца, Хизер увидела две закрытые двери. Трель исходила справа. С тех пор, как она услышала звонок, прошло не менее трёх-четырёх минут, но звонивший не вешал трубку, что говорило о его недюжинном терпении… или знании, что Хизер рано или поздно подойдёт к аппарату.

В комнате стояли продолговатые шкафчики, выглядящие так, что казалось – чуть тронь, и всё развалится к чертям. Хизер догадалась, что в нормальном мире это был гардероб, куда медперсонал складывал одежду и личные вещи. Но на «обратной стороне» не было ни медперсонала, ни людей вообще, поэтому шкафчики пустовали. Впрочем, Хизер увидела, что из-за хлипкой дверцы одного из дальних шкафчиков на пол вытекает красная жидкость.

Телефон звонил в одном из шкафчиков. Однозначно определить, где именно, было трудно, и поэтому Хизер сначала открыла несколько не тех шкафчиков. Когда она наконец открыла правильную дверцу, то увидела внутри, конечно же, телефонный аппарат. Самый обычный, настенный, сородичи которой висят в залах ожидания вокзалов. Чёрная полированная трубка висела сбоку и вздрагивала при каждом звонке. Под кнопочной панелью мигал красный огонёк. Хизер представила лампочку глазом, наблюдающим за ней, и приложила к ней ладонь, закрывая обзор. И тут же каждая из дырочек на динамике корпуса превратилась в крохотный самостоятельный глаз, и они уставились на неё немигающим взором. Теперь наблюдателям стало несть числа. Хизер признала своё поражение и убрала ладонь. Огонёк горел по-прежнему ровно и меланхолично.

Кто может звонить?

Чтобы не терзаться думами почём зря, она сняла трубку. Поднесла к уху, но не успела ничего сказать – её опередил дребезжащий пьяный голос, который запел дурным фальцетом:

– С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, дорогая…

Он запнулся и скороговоркой вывел:

– Ой, я забыл твоё имя. Как тебя зовут?

– Кто вы? – удивлённо спросила Хизер.

Голос рассмеялся во весь голос. Смех его был столь же ужасен, как и пение:

– О, хорошо, спасибо. Так вот… С днём рождения, дорогая Кто Вы, с днём рождения тебя! С тридцать первой годовщиной!

В динамике послышалось громкое бравурное хлопанье в ладони. Судя по редкости аплодисментов, собеседник старался в одиночку. Хизер в ярости вскочила:

– Это вы, Леонард?

Конечно, он, кто же ещё. Большой любитель поговорить по сломанным больничным телефонам. Он заманил её сюда, в это неживое царство, и теперь решил над ней понасмехаться.

Голос, однако же, сказал:

– Леонард? Это имя убийцы, не моё.

– Стэнли? – спросила Хизер уже неуверенно. Голос не замедлил с ответом:

– Какая жалость… Но я не твой возлюбленный. Он сейчас под землёй, его новое имя – номер семь. Мне кажется, оно ему подходит гораздо больше, чем прежнее.

Он опять разразился противным смехом. Хизер поморщилась. Какой отвратительный фальцет… Будто кто-то намеренно фальшивит, чтобы не дать узнать себя. И ведь, сколько он ни старается, она знает его! Слышала не далее, чем вчера. Но кто? Кто?..

– Но не беспокойся, – сказал голос, вдоволь насмеявшись. – Ведь сегодня твой день рождения, и мы будем отмечать его с шиком! А?

– Слушайте, вас кто-то ввёл в заблуждение, – Хизер очень хотелось бросить трубку, но проклятая пластмасса словно въелась в кожу ладони. – Сегодня не мой день…

Голос прервал её:

– Тсс… Я не ошибаюсь. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года. И у меня для тебя есть подарок.

Это неправильно, подумала Хизер. Раньше он говорил, что мне… то есть той, за кого он меня принимает, тридцать один год. Облегчения мысль не принесла. Наоборот – вспомнилось до мельчайших подробностей, как она вытаскивала дробовик из обёртки в заброшенном вагоне. И прохладные слова, нацарапанные на открытке: С днём рождения.

– Чего ты хочешь? – вкрадчиво спросил собеседник. – Сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

На последнем предложении тон резко изменился. Теперь собеседник на том конце почти не пытался изменить голос, и Хизер уловила в нём несколько до боли знакомых масляных нот. Пока она старалась припомнить и выкатить этот аргумент в глаза собеседнику, тот сухонько поздравил ещё раз:

– С днём рождения.

И оборвал связь. Теперь у Хизер не осталось сомнений, кто подложил ей ту двустволку в станции Хейзел-стрит. С тридцать первой годовщиной! Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года…

– Но ты не прав, – упрямо сказала Хизер в пустую мембрану. – Сегодня не мой день рождения.

Сказала, но не была уверена. Она больше не была уверена ни в чём.

Глава 12

Обещанный подарок ждал Хизер в коридоре. На стене чем-то, очень напоминающим кровь, была выведена надпись «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ». Скорее всего, это и была кровь. Под надписью на решетчатом полу примостился длинный деревянный ящик. На этот раз – никакой подарочной фольги. Хизер могла сказать, что телефонный собеседник – скряга. А ещё, открыв ящик, она могла заявить, что с фантазией у него тоже негусто – дарить дважды одну и ту же вещь было не очень оригинальной затеей. Зато довольно практичной – в этом обладателю фальцета нельзя было отказать. Отливающим синим ствол дробовика, выглядывающий из ящика, смотрелся феерически после хождений с катаной и сломанной ножкой стула. Хизер взяла ружьё и привычным движением проверила заряд – по одному патрону в каждом стволе. Два смертоносных заряда картечи, две ниточки, за которые, если хорошо схватиться, то они могут спасти ей жизнь. Хизер даже почувствовала нечто отдалённо напоминающее благодарность тому, кто ей это подкинул. Это была хорошая компенсация за те минуты бессмысленной болтовни.