Дети богини Кали (СИ)

– Ты чего такой смурной, – спросила его Ада, – всё же вроде на мази у вас…

Саймон не ответил, стоял тихий, задумчивый. «Ещё ведь можно всё изменить…» За пазухой у него, словно второе сердце, пригрелась головка другого тюльпана.

Вернулась Онки с бутылкой и гроздью высоких бокалов. Подростки столпились вокруг неё, зашелестела золотистая фольга.

– Сперва откроем шампанское! – Онки поставила чёрный бархатный футляр на скамейку, чтобы не мешал, и взялась за пробку.

– Эх! – шампанское хлопнуло, зашипело, взметнулась пышная белая пена, ребята дружно зааплодировали.

Воспользовавшись суматохой, Саймон быстро раскрыл заветный футляр, одиноко стоящий на скамейке, и быстро положил туда другой, припрятанный на груди тюльпан.

– А где же жених? – обернулась к нему с двумя бокалами Аделаида.

Он испуганно вскинулся, спрятал руки за спину, неуверенно шагнул в сторону весело гудящей компании.

– Волнуешься? – заботливо спросила Ада, вручая ему бокал с золотистым искрящимся напитком, и тут же утешила его в своей нарочито грубоватой манере, – не дрейфь, не казнь.

– Впереди самый торжественный момент, – провозгласила Онки, взяв со скамейки футляр, – подержите-ка, кто-нибудь, мой бокал…

Она зажмурилась, откинула крышку. Все замерли, готовые взорваться шквалом аплодисментов и стандартных шумных поздравлений. Но…

Сразу два тюльпана лежали на нежном бархате головка к головке – алый и чёрный – «да» и «нет», они переплелись своими длинными остроконечными листьями, словно обнимая друг друга…

– Что это значит? – спросила Онки. В ее голосе чувствовались и растерянность, и изумление, и обида.

– Это мой ответ,– просто ответил Саймон, – я не знаю…

– Когда будешь знать, сообщишь, – ответила Онки с нескрываемым раздражением, выплеснула шампанское на газон, бросила бокал следом – он разбился вдребезги, угодив в ствол дерева – и пошла к машине, – хорошего дня, ребята!

Те поудивлялись немного, подёргали плечами, сдержано посочувствовали Саймону и ушли, забрав с собою честно выигранную в рулетку жизни бутылку хорошего шампанского. Ада шла последней, со здоровой молодецкой жадностью обнимая за плечи своего отчего-то сдавленно хихикающего юношу. Саймон проводил их взглядом.

Присев на скамейку, он поставил на колени злосчастный футляр с тюльпанами. Бережно вынув алый, положил его головкой на ладонь, как младенца, полюбовался, погладил пальцами прохладные сочные лепестки. Крышку футляра он со стуком захлопнул, запирая там, словно в гробу, одинокий чёрный цветок.

–

Кора Маггвайер получила долгожданный отпуск, но совершенно не знала теперь, что ей с ним делать. Родни нет, друзья растеряны неведомо где – куда податься? Приехала, конечно, в Атлантсбург. На вокзале впервые по-настоящему растерялась… Столько людей, все спешат по своим делам. И только у неё, у Коры, никаких дел нет, и в ближайшее время не предвидится.

Она зашла в маленькую закусочную, поставила на стул нехитрые пожитки военного человека, упакованные в тугой брезентовый рюкзак, попросила принести кофе.

Официант, кивнув, удалился. Кора извлекла из кармана и раскрыла свой заветный блокнот. По привычке. Голова была пустая, как барабан. Строчки рождались трудно, каждую приходилось вытягивать, словно нитку из полотна.

Официант вернулся с дымящимся кофе. Кора придвинула к себе чашку, глотнула обжигающий чуть горьковатый напиток, огляделась. Может, выпить? Немного совсем. Для вдохновения…

Заказала виски с колой. Потом повторить. И потом ещё раз. После четвертой порции придумала позвонить Максу. Идея возникла очень естественно, органично, ведь он как-никак знакомый, пусть много лет прошло, всё такое, но почему бы не позвонить, вдруг ему тоже делать нечего, и он окажется не против выпить где-нибудь по чашке чая… Неприятность была только одна – Кора не знала номера. Но и это, как выяснилось, проблема вполне разрешимая. Услужливый официант принес ей телефонный справочник.

Аберберг… Аварес… Аино… Кора с нажимом вела пальцем по исписанной бисерно мелким шрифтом странице. Акницкие… Аллен… Анбрук! Нашла! Справочник был старый, трёхлетней давности. Интересно, они никуда не переехали?

Слушая первый протяжный гудок в трубке, она обнаружила, что немного нервничает. Ответил мужской голос, молодой, очень приятный. Но смутное воспоминание подсказало Коре: это не Макс.

– Здравствуйте. Квартира профессора Объединённого Университета Ванды Анбрук, верно?

– Да, – ответил голос, – но леди Анбрук сейчас нет, передать ей что-нибудь?

– Нет, спасибо, я перезвоню, – судя по нетерпеливому молчанию в трубке молодой человек собирался отключиться, но Кора остановила его, – прости, а с кем я имею честь общаться? Вы родственник?

– Горничный, леди, – ответил голос несколько удивлённо.

– А супруг леди Анбрук сейчас дома? – спросила Кора.

– Нет, к сожалению, молодой господин отправился по магазинам, – пояснил горничный, – Вы можете оставить свои контактные данные. С вами обязательно свяжутся.

Кора неохотно нажала «отбой». Вот чёрт. И почему всякие разные знакомые обладают этим противным свойством: обычно, когда не хочешь никого видеть, они покоя тебе не дают, а возникает срочная надобность, так они исчезают, причём все разом?

Кора вышла из кафе и решила поискать адресную книгу – настроение было как раз подходящее для того, чтобы заявиться в гости без приглашения. Вот вернётся из магазина Макс, а в гостиной у него – на тебе! – старая знакомая, сидит на мягком кожаном диване, качая ногой, премило болтает с горничным – он представлялся Коре исключительно хорошеньким, в чистом белом передничке – то-то будет сюрприз!

Когда она подъехала на такси к дому Анбруков, Макс уже вернулся – он как раз вынимал из багажника автомобиля пакеты, туго набитые провизией.

– Привет, – сказала Кора весело, и, как ей самой показалось, чуточку глуповато.

– Здравствуйте, – ответил Макс, удивлённо оглядывая незнакомую девушку в военной форме.

– Не узнаешь? – поторопила она.

– Корнелла? – с сомнением в голосе пробормотал Макс. И присмотрелся, и признал, и просиял невинной радостью. Он нисколько не изменился, всё такой же трогательно нескладный, ушастый, голубоглазый. Только Кора выросла и смотрела на него теперь прямо – глаза в глаза.

– Ну наконец-то! Давай, что ли, обнимемся после долгой разлуки! – воскликнула она с напускным задором и весьма бесцеремонно схватила Макса, смачно облапив его спину своими большими руками.

– Пойдём в дом, – тихо сказал он, мягко, но решительно отстраняясь, – ты, наверное, устала с дороги.

В гостиной накрыли чай. Горничный, как и предчувствовала Кора, оказался симпатичный, не старше двадцати, в опрятном белом передничке, правда без волана, который рисовало ею воображение. Он расставлял тонкие фарфоровые чашки аккуратными внимательными пальцами. Наливал заварку из небольшого чайника с элегантно изогнутым носиком. Потом деликатно удалился, оставив господина наедине с гостьей. За чаепитием немного поговорили про фронт, про политическую ситуацию и ещё о чём-то не слишком значительным, поговорили поверхностно, как полузнакомые на трамвайной остановке.