Буря

Она высунула голову из-за ствола дерева и, щурясь на ярком солнце, пыталась разглядеть мое лицо. Потом она отбросила книгу в траву и медленно поднялась на ноги:

— Да?

Я застыл на месте, потрясенно глядя на нее. Она и в самом деле была рядом — живая и невредимая. Жизнь как будто насмехалась надо мной, и это причиняло мне мучительную боль.

Моя девушка, которая должна была жить, уже умерла или умирает в далеком две тысячи девятом году, а моя сестра, которую я уже однажды терял, загорает рядом со мной на траве в две тысячи четвертом, читая недавно вышедшее продолжение «Гарри Поттера». Она даже еще не больна.

По мере того как Кортни приближалась, тихий голос в моем подсознании звучал все громче. Я слышал Адама, который перечислял все плюсы и минусы беседы с моей сестрой — в этом времени совсем еще девочкой. Но ведь наш разговор не приведет мир к катастрофе?

В этот момент я совершенно утратил способность мыслить рационально. Я стремился ухватиться за что-то знакомое мне — то, что существовало в действительности. Поэтому совершил, вероятно, самый глупый поступок из всех возможных.

Преодолев разделяющее нас расстояние за несколько огромных прыжков, я оказался рядом с Кортни и крепко сжал ее в объятиях, словно желая убедиться, что она реальная, из плоти и крови. Я абсолютно растворился в этом моменте, и тут прямо у меня над ухом раздался пронзительный крик Кортни. Резко подняв ногу, она ударила меня коленом в пах, после чего вывернулась из моих объятий и начала медленно отступать назад.

— Кортни, успокойся! — хватая ртом воздух, произнес я и поднял руки вверх. Ее взгляд заметался по сторонам, и я понял, что она собирается бежать. — Пожалуйста, останься! Дай мне минуту.

Ее зеленые глаза стали похожи на два больших блюдца.

— Оставь меня в покое! Мой… мой отец придет сюда с минуты на минуту! — Она показала рукой мне за спину. — Смотри, вот и он!

Сглупив, я попался на ее уловку и оглянулся через плечо. Кортни попыталась проскользнуть мимо меня, но я схватил ее за талию. Мне нужно было поговорить хотя бы с кем-нибудь. И чтобы этот кто-то поверил мне.

— Обещаю, что не причиню тебе зла, — произнес я прямо ей в ухо. Затем достал бумажник и сунул его под нос сестре. — Возьми вот это. Посмотри, что в нем. Я отпущу тебя и сяду под дерево. Договорились?

Она вся сжалась, но перестала вырываться. Потом я вспомнил, что в две тысячи третьем году по пути в школу за нами следовал агент Фриман. Наблюдает ли он сейчас за Кортни? Или по-прежнему халатно относится к своим обязанностям?

— Все деньги до последнего пенни из тех, что дает тебе отец, ты уже три года складываешь под матрас. Хотя я объяснял тебе, что в итоге они все пропадут, потому что он не позволит тебе купить мотоцикл — даже в шестнадцать лет и даже если ты сама за него заплатишь.

У Кортни на секунду перехватило дыхание, но она промолчала.

Я решил попробовать еще раз:

— Восемь лет назад ты видела, как я упал с этого дерева и сломал руку.

Я перестал держать Кортни и, отступив на несколько шагов, сел на траву. Она резко развернулась ко мне:

— Джексон?

— Да, — сказал я. А потом бросил ей бумажник и наблюдал за тем, как она роется в нем, доставая удостоверение личности с фотографией, кредитные карточки и фотографии.

Она опустила глаза и встретилась со мной взглядом.

— О, боже! Ты… взрослый… и…

— Я могу… путешествовать во времени, — решился произнести я, догадываясь, какую реакцию это вызовет.

Меня приятно удивило, что Кортни не сдвинулась с места, когда я поднялся на ноги. Следующие полчаса я объяснял ей, как попал сюда. Конечно, я опустил некоторые детали. Не стал рассказывать о случившемся с Холли и про разговор отца с таинственным агентом ЦРУ. Кортни стояла рядом, широко распахнув глаза, и внимательно слушала, пока я не замолчал.

— Это сон, да? — спросила она.

Я улыбнулся, как мне показалось, впервые за целую вечность.

— Нет, клянусь тебе, это реальность.

Она на шаг приблизилась ко мне и принялась, наморщив нос, разглядывать мое лицо:

— Ты… похож на моего брата. Только… старше.

Я рассмеялся:

— Мне казалось, ты вот-вот бросишься бежать.

— Я по-прежнему не исключаю такого развития событий, — пробормотала Кортни и, протянув руку, нежно прикоснулась к моей щеке. — Черт возьми, это ты. Приходится признать.

— Когда ты в последний раз видела меня — того, моложе?

— Четыре дня назад. Ты сейчас в бейсбольном лагере в Колорадо, — объяснила она и, потянувшись к моей бейсболке, сорвала с нее ценник.

— Отец подошел ко мне со спины, когда я был в газетном киоске, так что мне пришлось спрятать лицо.

— Ты действительно можешь путешествовать во времени?

Я кивнул.

Мы некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом Кортни наконец произнесла:

— Ты не мог бы объяснить немного подробнее? С научной точки зрения. Понимаешь, это действительно очень странно.

— Хорошо, договорились. Я постараюсь.

Мы сели под дерево друг напротив друга. Кортни скрестила ноги — сейчас она выглядела гораздо спокойнее, чем можно было ожидать.

— Настоящее время для меня сейчас — это две тысячи девятый год.

— Ясно.

— И по какой-то причине я не могу туда вернуться. Словно весь мир сместился на два года в прошлое. Я уже два дня подряд оказываюсь в две тысячи седьмом.

У Кортни округлились глаза:

— Но почему? И что произошло перед тем, как весь мир сместился в прошлое, или как ты это называешь?

Я сидел, опустив глаза, и выдергивал травинки из земли.

— Не могу понять, в чем причина. Раньше мне удавалось возвращаться в прошлое на один-два часа, максимум на пару дней. И обычно я легко перемещался на прежнее место, как будто и не покидал его.

— А как тебе удается понять, какое время твое?

— Вообще-то у меня есть основная база — мой дом. А сами прыжки чем-то напоминают полет бумеранга. Меня забрасывает куда-то, а потом я плавно возвращаюсь назад. Когда я нахожусь в каком-то другом времени, как сейчас, например, я кажусь себе собственной тенью. И что бы я ни делал во время путешествий, это не меняет положения дел на базе.

— Совсем?

Я покачал головой:

— До сих пор такого не случалось.

Кортни проследила взглядом за велосипедистом, который проезжал мимо.

— Значит, если бы у тебя был пистолет и ты убил бы вон того человека, через три года в будущем он был бы жив?

— Думаю, да, но я не стану проверять.

— Прямо как в «Дне сурка», — сказала Кортни, глядя мне через плечо.

— Что?

— Это фильм, где герой снова и снова проживает один и тот же день? Чтобы убить себя, он бросает тостер в ванну, и опять просыпается тем же утром.

— Хорошее сравнение, мне такое не приходило в голову.

— Ты можешь отправиться отсюда в другой год, например, в девяносто первый?

— Нет, мне нужно вернуться.

— То есть?

— В бейсболе, когда противник отбивает летящий мяч, ты должен сначала вернуться на прошлую базу и лишь потом бежать на следующую. Если сейчас я попробую прыгнуть на пять лет в прошлое, то, открыв глаза, окажусь в туалете в том кафе в две тысячи седьмом.

Глубоко вздохнув, Кортни покачала головой:

— Это так странно!

— Согласен, — сказал я и погрузился в глубокий анализ происходящего. Вот оно — влияние Адама! — Знаешь, что и вправду странно?

— Что? — откликнулась Кортни.

— Когда я перемещался из две тысячи девятого года, все было по-другому. Мне казалось, что я легче воздуха, а ведь обычно я как будто раздваиваюсь. Но теперь, когда я застрял в две тысячи седьмом, каждый прыжок снова стал очень болезненным.

— Получается, всего лишь однажды у тебя были другие ощущения, и теперь в твоем мире что-то изменилось, — нахмурилась Кортни. Я понял, что она перебирает в уме разные варианты. Но в итоге она покачала головой и улыбнулась: — Это так странно! Ты захватил что-нибудь из будущего?

Я уставился на нее: