Праздник Святой Дженис

– Как это?

– И второй тоже.

Вольф вопросительно посмотрел на него.

– Она была двадцать третьей, не считая самой Дженис. Мы устраиваем это шоу каждый год. Каждый год оно заканчивается в Бостоне в день равноденствия. И каждый раз конец один и тот же.

Вольф размышлял, стоит ли ему попытаться заколоть этого человека вилкой или лучше встать и попробовать задушить его. Он должен был бы чувствовать гнев, но его не было. Внутри была одна пустота.

– Это из-за имплантантов?

– Нет. Поверьте мне, я хотел бы, чтобы она осталась жива. Имплантанты помогали ей играть свою роль, не больше. Она, правда, не помнила других певиц, которые играли Дженис до нее, но ее смерть не была запланирована. Это просто... просто это случается.

– Каждый год?

– Да. Каждый год Дженис предлагает себя толпе. И каждый раз ее разрывают на клочки. Нормальная женщина никогда не предложила бы такого. Нормальные люди никогда бы так не реагировали. И я буду знать, что моя страна на пути к излечению, если в один прекрасный день Дженис доживет до своего второго турне. – Он помолчал. – Или не найдется ни одной женщины, которая захотела бы сыграть ее роль, зная, чем все это кончается.

Вольф пытался обдумать услышанное. Он чувствовал себя подавленным и опустошенным. Слова доходили до него, но он не мог решить, есть ли в них какой-нибудь смысл.

– Один, последний, вопрос, – проговорил он. – Почему я?

Ди Стефано поднялся:

– Когда-нибудь вы, возможно, вернетесь к нам... А может быть, и нет. Кто знает? Но вы, без сомнения, займете ответственный пост в Юго-Восточной Африканской Торговой Компании. Ваши решения будут влиять на нашу экономику. – Четверо человек в форме тоже поднялись со своих стульев. – И когда это произойдет, я хочу, чтобы вы знали о нашей стране вот что: нам нечего терять... До свидания и всего хорошего, сэр.

Охранники вышли вслед за Ди Стефано.

Вечер. Корабль покачивается на рейде, готовый нести Вольфа домой. Прочь от этой страны колдовских кошмаров с ее призраками и бродящей повсюду смертью. Он смотрел на корабль, и тот казался ему миражом. Вольф утратил способность верить.

К берегу приближалась шлюпка. Вольф поднял свои сумки.