Сотрудник гестапо

- Зачем ты ей отдаешь? Уезжай себе по-спокойному.

- Да не ее это деньги. Это за сапоги она передать должна. Словом, какое тебе дело? Хочешь другу помочь, сходи. Не желаешь, без тебя обойдусь.

- Ты, Леонид, не серчай на меня. Для друга я на все готов. Выпьем сейчас, и схожу.- Он достал из кармана несколько яблок. Положил их на стол. Налил шнапса в стаканы и сказал: - Давай за дружбу. За то, чтобы наша нигде не пропадала.

Как ни противно было Дубровскому, а выпить пришлось. Поставив стакан, он достал и пересчитал деньги, протянул их Потемкину:

- На, Алекс. Адресок я тебе сейчас напишу. Дубровский оторвал клочок газеты. Карандашом написал на полях адрес.

- Это не так далеко. Минут двадцать ходу, не больше. Он объяснил, как лучше найти квартиру Левиных.

- Спросишь Марию Левину. Скажешь, от Леонида. И передашь деньги. Она все знает.

- Ладно, сделаю. Только ради тебя иду, ради нашей дружбы.

Потемкин поднялся из-за стола, направился к двери.

- А если ее не будет дома? - спросил он, обернувшись.

- Дома она, дома. Меня ждет.

- Ладно.

Оставшись один, Дубровский не торопясь уложил в небольшой чемоданчик свои вещи. Потом присел к столу и принялся писать Валентине Безруковой. Он хотел поставить ее в известность о неожиданном отъезде.

Только вчера они вместе провели весь вечер. Он записал последние сведения о группе «Донец», которая готовила немецких агентов для заброса в тылы Советской Армии. Об этом сообщил ему Макс Ворог. Валентина бережно взяла исписанные им листочки бумаги, спрятала их за лифчик и с нескрываемым восхищением заглянула ему в глаза.

- Леонид, я люблю тебя и восхищаюсь тобой.

Он сжал ее щеки ладонями, поцеловал в пухлые губы.

- И я очень люблю тебя. Ты даже не представляешь, какая ты прелесть. Мы обязательно будем вместе. Береги себя. А теперь слушай меня внимательно. Что бы ни случилось, не уходи из Сталино. Со дня на день наша часть может покинуть город. А ты дождись русских. Когда они придут, найди штаб любой части. Скажи, что тебе нужен Сокол. А когда тебя с ним свяжут, передашь ему все мои бумажки. Скажешь ему, что это от Борисова.

- Сделаю, Леонид! Обязательно сделаю все, что ты просишь. А ты не забудешь меня? - Она заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть его мысли.

- Глупенькая, конечно, нет! Я тебе письма писать буду. А Сокол поможет вам с Леной устроиться на работу.

- Леонид, я такая счастливая! Ты даже не представляешь, какая я счастливая! - сказала она на прощание.- Только береги себя. Ведь я тебя люблю. Когда кончится война, мы с тобой поженимся? Правда?

- Правда! Если доживем до этого дня.

- Даже представить трудно, какой это будет радостный день. Мне не верится, что такое может случиться…

- Будет, Валя, обязательно будет!

Вспоминая этот разговор, Дубровский разложил на столе листочек бумаги и написал сверху: «Дорогая, милая Валюта!» Хотелось, чтобы письмо получилось как можно теплее. Поэтому он не торопился, обдумывая каждое слово. Сообщил, что неожиданно вынужден выехать в Днепропетровск и непременно будет писать ей оттуда.

Дописав письмо, он вышел на улицу. Почтовый ящик висел на соседнем доме. По улице с грохотом катились огромные немецкие грузовики, доверху заполненные снарядными ящиками. Они ехали в сторону фронта.

«Видно, туго приходится немцам на этом участке,- подумал Дубровский.- Хорошо жмут наши. Наверно, скоро будут и здесь». Издалека докатился отчетливый гул артиллерийской канонады. Он рос и ширился, охватывая всю округу. И казалось, даже хмурые терриконы радовались этому гулу, катившемуся с востока.

Не успел Дубровский зайти в свою комнату, как к нему заглянул Рудольф Монцарт:

- Господин Дубровский, ложитесь спать. Выезд назначен на шесть часов утра.

Леонид посмотрел на часы. Стрелки показывали десять. Спать еще не хотелось. Да и не мог он лечь спать, не дождавшись Потемкина.