Бетагемот

«Хотя он всегда так выглядит», — напомнила она себе. Така попыталась представить, что должно произойти, для того чтобы стереть с этого лица хроническое невозмути­мое выражение и добиться хоть какой-то эмоциональной реакции. Может, он изменится, если почувствует угрозу. А может, хватит и газов в лифте.

Когда Мири зарядилась, они направились в город. Ла­бин втиснулся в пространство между сиденьями. У Таки возникло такое чувство, что он и Лори обмениваются гигабайтами информации, хотя каждый и десяти слов не сказал.

Во Фрипорте Така останавливалась регулярно; она припарковалась на пересечении Мейнстрит и Ховард возле побитого фасада уже давно покойного магазина одежды. «Пропасть» ^[33] — каждый раз, когда она видела его название, то невольно улыбалась. Город в целом, как и многие другие, уже давно умер; в его гниющем теле еще жили отдельные клетки, и некоторые из них уже жда­ли, когда приехала Мири. Така, тем не менее, все равно на полную громкость включила Стравинского, пусть и ненадолго, оповещая остальных о своем прибытии. По­степенно на улицу стали выходить люди, выныривая из остовов зданий и дырявых корпусов старых рыбацких лодок, которые держали на плаву в какой-то безумной надежде, что «ведьма» боится воды.

Уэллетт и Лори принялись за работу. Кен решил не попадаться пациентам на глаза и остался в кабине; бла­годаря теням и динамической тонировке окон Мири сна­ружи он был практически невидим. Работая на конвейере сломанных рук и гниющей плоти, Така снова спросила о Портленде. Лори пожала плечами, милая, но теперь далекая:

— Проникнуть он туда мог. Но его бы заметили.

Неудивительно. Береговую зону около Портленда вы­жгли полностью: теперь это было плоское, утыканное дат­чиками пространство, и Така просто не представляла, как его можно пересечь незамеченным. На глубине подходы к суше охраняла мембранная оболочка, лишающая сил. Прокрасться в такое место было невозможно — да и в любой анклав, если на то пошло, — а чтобы прорваться туда силой, у Кена не хватало ресурсов.

Время от времени Уэллетт как бы невзначай броса­ла взгляды в кабину, продолжая осматривать пациентов. Иногда она замечала две слабые мерцающие точки, смот­рящие в ответ, немигающие и неподвижные за черными отражениями.

Она не знала, что он там делает. И не спрашивала.

Все выглядело так, будто ночь превратилась в черную пленку, покрывшую весь мир, а звезды — это проколы, сквозь которые проникает дневной свет.

— Там, — сказал Кен, указывая на запад.

Тонкие иглы, три или четыре. Они скребли небо, оставляя слабые царапины на созвездии Волопаса, и про­пали за несколько секунд; если бы не Кен, Така никогда бы их не увидела.

— Ты уверен, что мы в безопасности, — сказала она.

Он сидел слева и при свете звезд казался черным си­луэтом на фоне мрака.

— Они уже пролетели над нами, — сказал Кен, но о безопасности говорить не стал.

— А вот и перехватчики, — заметила Лори, сидевшая позади. Возле созвездия Геркулеса на несколько секунд вспыхнули сверхновые — не конденсационные следы, а именно вспышки противоракетных снарядов, сошед­ших с орбиты. Когда они войдут в атмосферу, то уже опустятся за горизонт.

Было уже за полночь. Они стояли на каменистом хол­ме к югу от Фрипорта. Весь мир — одни звезды и небо, пустой круг земли, видневшийся под горизонтом, был темен и безлик. Они прибыли, повинуясь звуковому сиг­налу от планшета Кена, а тот держал связь с перископом, плавающим где-то в океане позади. По всей вероятности, их субмарина — «Вакита», так называла ее Лори, — была еще и звездочетом.

Така могла понять, почему Млечный Путь казался настолько красивым, что смотреть на него было больно.

— Может, нам повезет, — пробормотала она. Хотя маловероятно; с тех пор как они запустили свой план в действие, прошло всего две атаки, считая эту, а как да­леко за такое время могли расползтись слухи?

И все же три атаки за три недели. При таком уровне активности им уже скоро должно повезти...

— Не рассчитывай на это, — сказал Кен.

Уэллетт посмотрела на него и тут же отвернулась. Еще недавно этот человек стоял у нее за спиной, одной ру­кой слегка сжимая ей шею, и давал Лори указания, как разбирать оружейные системы, чьих названий Така даже не знала. И тогда, и сейчас он был достаточно любезен, так как Уэллетт сотрудничала. Вежлив, так как Уэллетт никогда не становилась у него на пути.

Но у Кена была миссия, и эксперимент Таки по спа­сению простых людей в нее явно не входил. Кен по­дыгрывал по каким-то только ему ведомым причинам, но не существовало никаких гарантий, что завтра или послезавтра у него не иссякнет терпение, и он не решит перейти к изначальному плану Така не знала, в чем тот заключается, но подозревала, что он как-то связан со спа­сением соратников Лори и Кена, оставшихся на глубине. Уэллетт уже давно уяснила, что расспрашивать об этом ее попутчиков не стоит, но, похоже, для выполнения зада­ния им было нужно как-то проникнуть в портлендский анклав, чего Кен явно сам сделать не смог.

А также угнать лазарет Уэллетт, что мужчина и сде­лал.

И вот теперь под покровом глубокой ночи она сидела в какой-то глухомани с двумя пустоглазыми энигмами. Под периодическим товариществом, человеколюбивой помощью и хитроумными планами скрывался один не­опровержимый факт: Така была пленницей. Вот уже не­сколько недель.

«Как я могла забыть об этом?» — удивилась она и сама же ответила на свой вопрос: просто ее не трогали... пока. Ей не угрожали... в последнее время. Похитители не увлекались насилием ради насилия; а в пустошах было не отыскать более убедительного доказательства цивили­зованного поведения. Так просто забыла, что находится в опасности.

И поступила глупо, если посмотреть на вещи трезво. После неудачи в Портленде Лабин мог легко вернуться к «плану А» и забрать машину. Неизвестно, согласить­ся с ним Лори или нет — Така надеялась, что под этим вновь появившимся холодным фасадом сохранилась хоть какая-то привязанность, — но в любом случае большой разницы от этого не будет.

И было совершенно непонятно, что похитители ста­нут делать, если Така попытается встать у них на пути. Или когда исчерпают «более эффективные альтернати­вы». В лучшем случае ее могли выбросить где-нибудь в пустошах — иммунизированного ангела с подрезанными крыльями и без помощи Мири, если очередной красно­глазый решит поискать спасения.

— Я получаю сигнал из Монреаля, — объявил Кен. — Зашифрованный. Похоже, скремблирование ^[34].

— Подъемники? — предположила Лори, Кен утвер­дительно хмыкнул.

Така откашлялась:

— Я на секунду. Очень писать хочется.

— Я с тобой, — тут же ответила Лори.

— Да не глупи ты, — Така махнула рукой в темноту, туда, где из редкого леса поднимался холм, на вершине которого они сидели. — Я и отойду всего на пару мет­ров. Не заблужусь.

Два освещенных звездами силуэта повернулись и по­смотрели на нее, не произнося ни слова. Така сглотнула и сделала шаг вниз по склону.

Кен и Лори не сдвинулись с места.

Еще один шаг. Еще. Нога ступила на камень, Уэллетт чуть не упала.

Похитители снова занялись тактикой и техникой. Така осторожно спускалась вниз. Звездный свет набра­сывал силуэты препятствий на пути. Хотя луна не поме­шала бы; Уэллетт дважды споткнулась, прежде чем перед нею появился лес, зубчатая черная полоса, поглотившая небо.

Спустя несколько секунд он поглотил и Таку.

Она посмотрела на холм сквозь заросли кустарников и стволы деревьев; Кен и Лори все еще стояли на верши­не неподвижными темными трафаретами. Така не знала, видят ли они ее, смотрят ли в ее сторону. На открытом месте Уэллетт заметили бы сразу. Но даже глаза ночных созданий бессильны перед стволами деревьев.

В ее распоряжении было самое большее несколько минут — после этого они поймут, что она сбежала.