Бетагемот

— Просто загрузи его в Мири, — сказала Уэллетт, про­должая орудовать спреем. — Я уже поменяла настройки.

Лазарет высунул язык с правого борта. Мятая серебря­ная фольга покрывала его горло. Кларк положила останки на поддон, тот втянулся внутрь как только почувствовал груз. Мири сглотнула и закрыла рот.

— Мне надо еще что-нибудь сделать? — спросила Кларк.

— Да нет. Она знает разницу между живым челове­ком и трупом.

Из машины донесся низкий, еле слышный гул, но быстро прекратился.

Уэллетт вытащила человекоподобный кокон из загона. Раздутое тело полностью скрылось под слоями фибропластика, как будто Така превратилась в какого-то огромного паука и спеленала добычу. Поверхность савана усеивали тела прилипших насекомых. Умирая, они извивались, пы­таясь высвободиться из пут.

Кларк подошла помочь доктору и взяла кокон за один конец. Когда они распределили вес, внутри что-то хлюп­нуло. Мири разинула рот — уже пустой — и дохнула Лени в лицо горячей, пыльной отрыжкой. Наружу выполз язык, словно лазарет превратился в громадного ненасыт­ного птенца.

— А кожа дышит в этой штуке? — спросила Уэллетт, когда Мири проглотила вторую порцию.

— Ты про гидрокостюм?

— Я про обыкновенную кожу. Она под кополимером вообще дышит?

— Да он за пять лет изрядно поизносился. Как ви­дишь, до сих пор жива.

— Но тебе в нем все равно плохо. Он же создан для жизни на глубоководье; сомневаюсь, что на суше он по­лезен для здоровья, если носить его постоянно.

— А почему нет? — пожала плечами Кларк. — Ткань дышит, обеспечивает терморегуляцию. Мне комфортно, полный гомеостаз.

— Так это в воде, Лори. А у воздуха другие свойства. Скорее всего, у тебя дефицит витамина К.

— Со мной все хорошо, — безразличным тоном от­ветила Кларк.

Лазарет довольно заурчал.

— Как скажешь... — Уэллетт решила не продолжать тему.

Мири снова разинула рот.

Они прокладывали маршрут по заброшенным дорож­ным знакам и бортовым картам. Уэллетт упорно отказы­валась выходить в сеть. Кларк пришлось задать вопрос по поводу остановок на пути. Белфаст? Кэмден? Фрипорт? Еще до конца света они были лишь непримечательными точками на карте: почему бы не поехать в Бангор, всего- то несколько километров к северу? Туда, где жили люди.

— Теперь уже нет, — сказала Така, перекрикивая не­истовые оркестровые качели, которые, по ее словам, со­чинил какой-то русский маньяк по фамилии Прокофьев.

— Почему?

— «Города — это кладбища человечества». — Она явно кого-то процитировала. — Существовал какой-то порог, сейчас точную цифру не вспомню. Некое магическое число количества людей на гектар. И любой городской центр его серьезно превышал. В общем, если Бетагемот попадал на территорию с высокой плотностью населе­ния — не говоря уже о болезнях, которые следовали за ним по пятам, — он распространялся как лесной пожар. Стоило одному чихнуть — заболевала сотня. Микробы любят толпу

— Но в малых городах все было нормально?

— Ну как видишь, не нормально. Там Бетагемот рас­пространялся медленно, да что я говорю — он распро­страняется до сих пор. В городках народу было мало, а зимой и того меньше. Землю между ними скупили бога­чи. — Уэллетт жестом указала на жухлую листву за ветро­вым стеклом. — Здесь были сплошные частные владения. Состоятельные старые мужчины и женщины, которые не тусовались, имели хорошее медицинское обслуживание. Разумеется, теперь их больше нет.

«Наверное, на „Атлантиду" отправились, — подумала Кларк. — Некоторые, по крайней мере».

— В общем, когда «огненная ведьма» появилась, у крупных городов было только два выхода, — продол­жала Уэллетт. — Либо отгородиться от мира баррикада­ми и генераторами статического поля, либо помереть. Некоторые не смогли себе позволить генераторы, по­этому остались без вариантов. Я не была в Бангоре с пятьдесят третьего. Насколько я знаю, там даже тела не убрали.

В Бакспорте они встретили первых живых пациентов.

Мири свернула с главной улицы примерно в два часа ночи и остановилась около циркулятора Кальвина от Красного Креста, на панели которого мигал предупреж­дающий желтый сигнал. Уэллетт осмотрела его, пользуясь светом от старого, оставшегося еще с прежних времен, рекламного щита, работающего на солнечной энергии, тот неутомимо рассказывал всем вокруг о преимуществах умной одежды и диетических проглоттидов.

— Необходимо пополнить запасы, — Така забралась в Мири и вызвала меню.

— А я думала, они получают все необходимое из воз­духа, — сказала Кларк. Иначе для чего еще был нужен фотосинтез. Лени, помнится, сильно удивилась, узнав, сколько сложных молекулярных соединений были нечем иным, как комбинациями азота, углерода и кислорода.

— Микроэлементы заканчиваются. — Уэллетт схвати­ла из раздатчика картридж из целлюлозы, заполненный красной и ярко-коричневой пастой. — В этом, например, почти нет железа и калия.

Рекламный щит все еще настойчиво предлагал уже несуществующие товары и одежду и на следующее утро, когда Кларк с трудом втиснулась в туалетную кабинку Мири. Когда она вышла оттуда, к ветровому стеклу при­липли два силуэта.

Она осторожно переступила через Уэллетт и устро­илась между двумя ковшеобразными сиденьями. Двое мальчишек-индусов — одному около шести, другой почти подросток — уставились на нее. Склонившись вперед, она посмотрела в ответ. Две пары черных глаз расширились от удивления; младший тоненько вскрикнул. В следующую секунду обоих мальчишек как ветром сдуло.

— Это из-за твоих глаз, — сказала Така.

Кларк обернулась. Доктор сидела, обнимая спинку во­дительского сиденья, и моргала от утреннего света.

— И костюма, — добавила она. — Серьезно, Лори, ты в этом прикиде похожа на дешевого зомби. — Про­тянув руку за спину, она постучала по двери стенного шкафа: — Можешь что-нибудь взять у меня.

К своему выдуманному имени Лени уже привыкала. Но непрошеный совет Уэллетт — это совсем другое дело.

Когда они вылезли из машины, около той уже выстро­илась очередь из шести человек. Така, улыбаясь, пошла к заднему борту и подняла тент. Кларк, еще не совсем проснувшись, последовала за ней; рты Мири раскры­лись, когда она проходила мимо. Серебристая обшивка исчезла, в цилиндрических стенах теперь виднелась сеть сенсорных датчиков.

Иконки и сигнальные индикаторы замерцали на па­нели управления в заднем отсеке Мири. Уэллетт маши­нально пробежала по ним пальцами, следя за собираю­щимися пациентами.

— Все стоят. Кровотечений не видно. Симптомов Бе­тагемота тоже. Начало хорошее.

Где-то за полквартала от рекламного щита, из-за угла давно закрытого ресторана показались те самые мальчиш­ки, которых напугала Кларк, они тащили за собой женщи­ну средних лет. Та шла сама и не слушалась подгонявших ее детей, словно те были нетерпеливыми собаками, так и рвущимися с поводка. Еще дальше, аккуратно огибая горы мусора и пробивающиеся сквозь асфальт густые пучки травы, к машине хромал мужчина, опираясь на трость.

— А ведь мы недавно приехали, — пробормотала Кларк.

— Да. Обычно я врубаю музыку на полную катушку, для того чтобы оповестить народ. Но часто в этом нет необходимости.

Кларк окинула взглядом улицу. Уже больше десяти пациентов.

— Новости расходятся быстро.

— И вот так, — ответила Уэллетт, — мы победим.

Уэллетт регулярно останавливалась в Бакспорте. Мест­ные жители знали ее или, по крайней мере, слышали о ней. А она знала их и оказывала помощь; вездесущая музыка Таки тихо доносилась из кабины. Больные и ра­неные комками непрожеванной пищи проходили через гудящие глубины Мири: иногда хватало нескольких се­кунд, и на другом конце Уэллетт уже поджидала пациен­та с дермой, инъекцией или антивирусным препаратом, который надо было всасывать через нос, словно древ­ний алкалоид ^[31]. Часто люди задерживались внутри, пока им связывали кости, сращивали порванные связки или сфокусированными микроволновыми излучениями при­жигали злокачественные новообразования. В некоторых случаях проблема была настолько очевидной, что Уэллетт ставила диагноз одним взглядом, а для лечения хватало укола или совета.