Последний подвиг капитана Рождественского

— Помнится, Сашок, они орали: «ФСБ взрывает Петербург».

— Не про себя же они должны были орать, — Рождественский кинул в рот порцию жареных насекомых и ожесточенно захрустел хитином. — Самый большой геморрой был от киберов-«тараканов», несущих грамм сто-двести органической взрывчатки, потому что они запросто проникали в подземные и надземные помещения через шахты лифтов, вентиляционные колодцы, трассы водопроводов и канализации. Самое забавное — «тараканы» почти ничем не отличались от детских игрушек «хексбагз» южноазиатского производства. И в мешке любого санта-клауса из недалекого зарубежья их мог быть десяток.

— А я, как и все, думал тогда, где ж наши спасители, хоть бы с хвостами и рогами, лишь бы остановили эту срань.

— И что, недолго ждал спасителей с рогами? Всего неделя прошла, как «заиграли трубы, трубы-барабаны, отворились двери и вышел басурман». С «Бжезинского» на берег, ровно в четыре часа, были высажены команды американских элитных бойцов, а там еще и круизники привезли несколько групп спецназа из разных натовских стран в гражданской одежде, которые изображали экологов, геев, волонтеров всяких там фондов. Маскировка отличная, этих гавриков и так уже столько в городе было, что канализация лопалась. А над головами дроны америкакесов запорхали и не только разведывательные, но и ударные.

— Взрывы, если мне не изменяет память, сразу прекратились.

— Не изменяет. Как по свистку, вот тебе и «ФСБ». Зато стали погибать наши офицеры, из тех, что на самых ответственных постах — раз и труп на обочине или сгоревший автомобиль с угольками внутри. Попутно кривозащитники» вместе с ордой демократической общественности брали узлы связи и оборонные объекты — захватили и НПО «Базальт» на улице Марата, где корабли-невидимки разрабатывались. Там, правда, зам по науке успел сжечь всю документацию, но и сам в дыму задохнулся. А БДК натовский стоял на траверзе Красной Горки, где перед тем дноуглубительные работы проводились по приказу Мокрецкого. Ясно, что атаковать надо вражье корыто и немедленно. Но связь с центром была потеряна напрочь, а вице-адмирал Мокрецкий команды не давал, он ведь остался самым главным. Не надо было его слушаться — ведь Мокрецкий оказался предателем, иначе бы ему не стать затем банкиром и кавалером ордена Свободы Финансов. С другой стороны, как не слушаться начальника, в вооруженных силах это преступление. С третьей стороны, налицо тот самый случай, когда надо пожертвовать своей задницей и совершить преступление.

— Слушай, Саша, не факт, что у тебя чего-нибудь получилось бы.

— Эх ты, плохой психотерапевт. Под командованием у меня находилась машина проекта 1380 «Сирин» — последнее, что на «Базальте» сделали. Экипаж — один человек. Гальюн — прямо под креслом, только не забудь снять штаны и нажать кнопку; все остальное пространство заполнено умным оборудованием. Никаких там «два румба влево» и «машина, малый ход»; большинство функций управления — у самопрограммирующего «эксперта», фактически борт-искина [12]. Он, получив информацию от разнообразных датчиков и детекторов, расположенных на плавающих, летающих и космических платформах, определяет наиболее эффективные варианты атаки. Командир же задает цель и параметры применения оружейных систем — через мультисенсорный интерфейс. Тот считывает направление взгляда, движения рук и даже мысленные приказы командира. Невидимость корпуса корабля в оптическом и радиодиапазонах обеспечивается нанопокрытием, содержащим квантовые «точки-ловушки». Вооружение — кассетные ракетоторпеды «Базальт-С», расщепляющиеся на последнем этапе на девять поражающих элементов, которые обладают общим «стайным интеллектом» и способностями маневрирования на всех фазах атаки. В стае есть ракета-вожак, ракеты-ищейки, наблюдатели, обманки и забойщики…

— Но кто мог дать гарантию, что всё это сработает?

— Уйти от атаки нашего экранолета натовскому БДК было бы никак, хоть он жопу надорви. Понял, Паш? Просто никаким средствам обнаружения не засечь «Сирин», ведь такого поддержания невидимости во всех диапазонах ни у одной машины до сих пор. Любой стелс скромно отдыхает в сторонке, потому как наша машина способна «разрывать», а потом снова «склеивать» световой поток, словно её и нет вовсе. А потом сработала бы система «Базальт-С», надежно как гильотина… Но, как я уже сказал, падло Мокрецкий запретил использовать силы флота и береговую артиллерию.

— Ладно, утопил бы ты этот БДК. Однако сам говорил про орды кривозащитников и стада демобщественности — они ж все оборонные объекты позахватывали, а линии связи остались бы в любом случае под контролем натовцев.

— Нет, ты не въезжаешь… С этого БДК высадились основные персонажи — «морские котики» и прочие «свинки». Они-то и выбивали вояк и эфэсбэшников, тех, которые остались верными присяге и не продались. Пока у нас были люди, была и надежда, но людей не стало. Командира нашего 125-го отдельного дивизиона испытательных кораблей убили вместе с женой в подъезде дома, вернее, отрезали им головы очень такой тоненькой и остренькой ниточкой-мономолекулой. — Рождественский опрокинул себе в рот остатки коньяка, прямо из бутылки, наверное, чтобы залить неприятные воспоминания. — Без котиков кривозащитникам не захватить было б Петербург. Я в теме.

— И я. Двадцать второго июня ровно в четыре часа сепаратисты-ингерманландцы взяли под контроль городскую администрацию, провозгласили независимость от «деспотической России» и запросили военной помощи у «мирового сообщества». Их быстренько признали законным правительством, так что «котики» были только на подхвате.

— Это для козлов оно было законное, а для нормальных русаков — кодла воров и самозванцев. Но Мокрецкий, и в самом деле, сразу ему присягнул. Тут уж совсем ясно, что он — предатель, и у нас на базе, самоорганизацией так сказать, был создан своего рода партизанский отряд. Мы бы вернули город. Собственно и драли вначале успешно этих «котиков» и лупили натовский спецназ. Однако с их БДК вышла броня, вертушки прилетели, пшеки и прибалты быстро свои воинские подразделения перебросили. У нас против их техники — ничего, и на одного нашего бойца у них десять оккупантов. И кривозащитники на нас пальцами показывают — ахтунг, партизанен. В итоге почти все наши полегли, мне легкое прострелили, хорошо, что земляки не бросили, а Елена Дмитриевна меня в больницу привезла… Помнишь, Лен, как ты меня с того света вытащила?

— А может и не вытащила, может, вы там остались, — неожиданно по-черному пошутила Елена Дмитриевна. — И сейчас нам в роли зомби мозги компостируете.

— Нет уж, вытащила, только неизвестно, хорошо ли это. Мне со своим «прошлым», братан, ох как хреново жить. Это тебе не книжульку говенную сочинить, а в прямую погубить родину бездействием.

— Саша, один в поле не воин, я тебе точно не говорю.

— Эх, Елена Дмитриевна, утешь меня как нибудь, — попросил со смирением Рождественский и снова схватил гитару, только уже не за струны взялся, а стал барабанить по корпусу. — Кости мои белые, сердце мое смелое коршуны да вороны по степи разнесут… Нет, не так, степь у предков была; а у моремана, вроде меня, должна быть мокрая могила… Утихло море через девять суток, остатки шхуны принесло в Бостон, а рядом с кругом с надписью «Медуза» безмолвным трупом плавал старый Джон…

Женщина натужно улыбнулась. Она делала это редко и имело на то веские основания — у нее явно не хватало пары-тройки зубов. И волосы были выбелены перекисью водорода, как у пожилой буфетчицы. Я фиксировался на этих недостатках, чтобы предотвратить ненужное — с каждой минутой она нравилась мне всё больше и больше. Но ей явно по вкусу был Саша, а я вызывал у нее, если не отторжение, то какую-то жалость пополам с презрением… как будто она чего-то обо мне знала, помимо того, что я тут в компании рассказал… И меня не отпускало ощущение, что где-то её уже видел. Может, по телеку? Вдруг, она из этих самых кривозащитниц, которые вражью силу в город запустили. Это ж не важно, что она секретаршей на военной базе работала. Даша Миша Бессен тоже раньше возглавлял государственные радио, телестудии, информагенства, журналы и газеты и звался Михаилом Андреевичем. Помнится, имелась такая активистка Ленка Дырократка, которая в голом виде захватывала почту-телеграф-телефон, а сама была дочкой министра экономического блока… А если спросить нашу даму об том напрямую?