Лига мартинариев

- «Полет одиночки»… А вот и он! Оказывается, мы знакомы… — Орас повернулся к продавцу. — Покупают?

— Не очень… — замялся продавец. — Сегодня утром взяли одну… Ну и сейчас… — Он понизил голос, — вон тот господин. Заходит каждый день утром и вечером и покупает по экземпляру, — он кивнул в сторону старика, который по-прежнему перебирал книги.

Орас обернулся, оглядел странного покупателя с головы до ног и шагнул навстречу.

— Ну и как, Родион Григорьевич, счастливы? Книга наконец на прилавке.

— При чем здесь счастье? — не очень вежливо отозвался Мартисс. — Книгу никто не покупает. Клеймо мартинария перешло с рукописи на издание. Это вы счастливчик…

— Я? Надо же, не знал. Вложил в эту книгу свои бабки, а назад не получил ни гроша.

— Подумаешь, деньги. Вы счастливы, потому что я страдаю. По-прежнему. И, может быть, даже сильнее…

Орас отшатнулся. Он в самом деле почуял, как ручейки энергопатии растекаются вокруг Мартисса. При мысли, что ему придется проглотить эту мерзость, его затошнило. Он попятился к двери. Он искренне хотел сделать этого человека счастливым, и не виноват, что опоздал.

— Простите, Родион Григорьевич… Не со зла. Я вам совет дам, — он неожиданно рассмеялся, но тут же, гася смех, приложил палец к губам. — Я просто так смеюсь, простите…Я, конечно, пьян, как вы видите, но говорю серьезно. Забирайте весь тираж завтра со склада и везите в другой город. Доверенность я оформлю. Там-то вы точно продадите книги оптом. А здесь — нет… Здесь ни за что…

Орас толкнул дверь и вышел, провожаемый изумленными взглядами продавца и его единственного покупателя.

25

— Полный успех, а? — Стас подмигнул Маго. — Я бы на твоем месте потребовал прибавки.

— Как же! — Фыркнула Маго. — И так Желтовский, как увидел ведомость, так весь пожелтел как лимон, будто эти деньги из его личного сейфа сперли. И с миленькой улыбкой сообщил, что отныне с нас будут высчитывать еще за еду, поскольку мы загребаем такие бабки.

— Может, обратиться к Орасу? — не очень уверенно предложил Стас.

Но это предложение повисло в воздухе — всем было известно, что с «главным» последнее время что-то не так, и обращаться к нему зачастую бессмысленно, а порой и небезопасно.

— Как-нибудь обойдемся, — пробормотала Маго. — Пусть подавится своим обедом.

Инквизитор стер с лица грим и, шагнув к ржавой раковине в углу, подставил руки под тонкую струйку воды.

— Господи, всегда одно и то же… Мы выдаем на миллионы, а нам платят гроши…

Он хотел еще что-то добавить, но не успел — занавеска метнулась в сторону, и в уборную протиснулась тетка в сверкающем, изумрудного оттенка платье, с золотыми серьгами в ушах размером как минимум с блюдце.

— Верните деньги! — гаркнула она, разинув пасть как мусоросборник. — Чистейшее шарлатанство! И ради этого дерьма я тащилась такую даль!

— Мадам, судя по всему, вы сегодня у нас впервые? — спросил Инквизитор с легким поклоном и нескрываемой издевкой в голосе.

— Да, а в чем собственно дело? — посетительница несколько сбавила тон.

— Видите ли, не каждый человек способен поглощать энергопатию. Для этого нужен особый талант.

— Что?! — взревела оскорбленная дама. — Да я… Я подам на вас в суд! Я потребую, чтобы из вас, — она энергично ткнула пальцем, окольцованным золотым перстнем, в грудь Инквизитора, — выкачали всю положенную энергию. До последней капли…

— Разве я переносной генератор? — удивился Инквизитор. — Ах, да… — Он улыбнулся. — Я совсем забыл — у меня внутри мини реактор, и я излучаю минимум двести рентген в час.

Самое забавное, что дама приняла его слова всерьез и в ужасе попятилась в коридор. Лицо ее из кирпично-красного сделалось зеленовато-серым.

— Каждый раз в зале находится подобное чучело, — захохотала Лизка, ни мало не смущаясь, что тетка слышит ее слова.

— Предложим ей место Инквизитора в нашем шоу, — отозвалась Маго и бросила на своего шефа хитрый взгляд.

— Тише, девочки, — снисходительно хмыкнул Стас. — Как это ни смешно, но дамочка-то права.

— Что?! — у Инквизитора перекосилось лицо. — Да сегодня они должны были захлебнуться в энергопатии!

— Конечно, конечно, — согласно закивал головой Стас. — Разумеется, сегодня все были в ударе. Такого потока страдания еще не бывало. Но понимаете, м-м-м… Зрителям ничего не досталось.

— Откуда ты знаешь?

— Ну… иногда, спев свои куплеты, задерживаюсь немного в коридоре. Нет, вы не думайте, только самую малость… впитываю. Можно сказать, совершенно ненамеренно.

— Очень мило, сэр, — Инквизитор провел рукой по длинным седым волосам. — Вы, оказывается, метите в князья.

— Вовсе нет, — тут же заюлил Стас. — Я так сказать, остатки… которые не могут поглотить зрители.

— Объедки, — подсказал Инквизитор, кривя губы. — А сегодня, ты говоришь, ничего не было?

Стас замялся:

— Вы не так поняли. Энергопатия текла. Сильнее даже, чем обычно. Но выпить ничего не удалось. Она как бы это сказать… улетучилась.

«Сожрал кто-то один, — решил Инквизитор. — И я знаю, в чьей пасти всё исчезло…»

А ведь говорили, что Орас уже ничего не поглощает, что он попал в какую-то аварию, после которой у него пропал прежний дар. Выходит, что вранье. Князь жрет всегда, даже через силу, даже, когда тянет блевать. Пока не сдохнет. Он понял, что ненавидит Ораса всё так же сильно. За то, что тот рассудительно повернул назад и не полез сломя голову в пекло пожара. И не утянул его за собой — в небытие. А ему одному не хватило силы пойти. И умереть. А теперь уже поздно мечтать о смерти.

26

Никто еще не знал, что это было последнее представление «Мартинарий-шоу» в «Мечте». На следующее утро пришло распоряжение о закрытии спектакля. Против организаторов шоу начали дело по обвинению в избиениях и издевательствах над людьми. Инквизитора даже не пустили внутрь, когда он явился в ресторан: вещи артистов собрали в коробки и опечатали как вещественные доказательства. Никто не скрывал, что дело начато «с подачи» нового мэра.

Маго, узнав о подобной наглости, примчалась к ресторану, сбросила шубку, упала на обледеневшую мостовую в одном белье, забила ногами и принялась визжать и выкрикивать по своему обыкновению неприлично-пошлое и злое. Тут же собралась толпа поглазеть. Многие с готовностью открывали рты, надеясь глотнуть побольше энергопатии, о которой в городе, да и не только в городе, теперь говорили постоянно, чаще, чем о СПИДе и коровьем бешенстве. Но напрасно господа старались — без помощи Инквизитора Маго не могла выжать из себя ни капли, а они не способны были впитать.

Инквизитора же не интересовали утренние бесплатные представления. Слово «благотворительность» вызывало у него изжогу. Он удалился, держа под мышкой коробку с гримом, хлыст и цилиндр. Дойдя до перекрестка, он окинул задумчивым взглядом легшие крестообразно ему под ноги улицы.

«Почему бы камням тоже не выделять энергопатию?» — подумал Инквизитор.

Мысленно он надавил на стену ближайшего дома, заставляя камни вспомнить о боли, которая впиталась в их поры за долгие-долгие годы. И — о чудо! — прозрачное дрожащее облачко отделилось от стены и медленно потекло вдоль улицы. Вот оно коснулось стоящего на перекрестке человека, и тот болезненно передернулся, зябко поднял воротник пальто и поспешно зашагал прочь. Инквизитор улыбнулся. Глупец! От этого не убежишь.

Инквизитор медленно двинулся дальше, по очереди касаясь каждого дома, и новые сгустки собираемой десятилетиями печали вытекали из стен и плыли над мостовой. Инквизитор гнал их перед собой, как стадо барашков, изредка щелкая бутафорским бичом, будто все еще был на спектакле. Подгонял. Он знал, что уж эту его добычу не сможет проглотить никто. Облака энергопатии будут бродить по улицам, то сливаясь в один огромный поток, то разбиваясь на крошечные островки, и люди, внезапно угодившие в невидимые для них омуты, будут беспричинно страдать, приходить в отчаяние от любой мелочи и яриться от собственного бессилия, кидаться на знакомых и не знакомых людей с кулаками или ножом, насиловать, убивать, плакать из-за мелочей и смеяться, когда надо собрать все силы и действовать.