Лига мартинариев

— Маго, крошка, ты сегодня в ударе! Энергопатия лилась из тебя как блевотина из перепившего пятиклассника.

Маго наконец пошевелилась и раскрыла глаза. Губы, похожие на мокрые тряпки, слабо дрогнули.

— Дай стакан, скотина! — лениво-требовательным жестом она вскинула руку.

Инквизитор налил ей из графина.

— Да не воды, дурак! — возмутилась Маго. — Водку лей! Водку!

Инквизитор ухмыльнулся и подмигнул Лизке:

— Беда всех великих талантов.

Он набулькал полстакана из плоской металлической фляги, сверху положил толстый ломоть хлеба и поднес Маго. Она брезгливо сбросила ломоть, а стакан опрокинула залпом и, блаженно хрюкнув, выпрямилась, оживая на глазах. В ее темных, широко раскрытых глазах слез не было и в помине, а губы расплылись в циничной ухмылке:

— По-моему, у них сегодня будет несварение… Все унитазы обдрыщут в «Мечте», вот увидишь.

Инквизитор потрепал ее по плечу как породистую кобылу. Он был доволен.

22

Орас уселся за один из центральных столиков. Мгновенно подскочивший официант вложил ему в руку папку с золотым тиснением. Папка казалась жирной на ощупь, стул — неудобным, а крахмальная скатерть почему-то напоминала клеенку.

«Мерзкое место», - вновь подумал Орас.

Однако зал был полон. Звякали тарелки и ножи, чавкали жующие челюсти. Интересно, что они с таким аппетитом перемалывают? Говядину? Свинину? Или человечину? Что за дурацкая причуда — отобедать в собственном ресторане? А в самом деле — где ему еще обедать? Чужих-то ресторанов в городе нет… Ха-ха… Кажется, получилось что-то вроде шутки.

Орас брезгливо отодвинул меню и сказал ожидавшему заказа официанту:

— Водки.

— Что прикажете из закуски?

Орас отрицательно мотнул головой:

— Нет уж, увольте, человечиной объелся. Пусть жрут другие…

Да, ничего не скажешь, занятные эти другие. Упитанные мужчины. Женщины со шлюшными рожами и намазанными французской тушью поросячьими глазками. Лица как эмалированные миски. Такие не запомнишь и не отличишь друг от друга. Как удобно: сегодня спал с одной, завтра с другой, утром встретил обеих на улице и не узнал. А вечером зашел поужинать мертвечиной, и опять не узнал. Как только они додумались до этого — пожирать труп сообща?! Каждый отгрызает по кусочку, и через несколько минут остается лишь груда обглоданных костей. Но никто не виноват. Каждый съел лишь чуть-чуть. Нужно запатентовать этот способ — эффект совместного пожирания занятнее какого-то эффекта Доплера. Так, убивая, можно всю жизнь прожить невиновным…

На сцене уже давно шло действие. Орас чувствовал как по залу, вспухая багрово-красным, прокатывается волна. Она накрыла его с головой. Он стал задыхаться… Чушь! Какая волна?! Он уставился бессмысленным взглядом на опустевший графин. Неужели энергопатия? Нет уж, увольте, пожалуйста без меня. Предложите соседям справа или слева, они непременно отведают. А я, извините, сыт…

Орас почувствовал, как неведомая сила острыми когтями пытается разорвать оболочку его тела и добраться до теплых внутренностей. Его охватил страх, ведь оболочка — это всё, что у него осталось. А внутри — только сгустки крови, только гной… И если это всё прорвется наружу… Он сделал отчаянное усилие, пытаясь защититься. Представилось, что весь он покрывается чешуей — скользкие зеленоватые пластины закрывают лицо, грудь, руки. Нападавший, почуяв отпор, вновь яростно всадил когти, нанося удар за ударом. Саднящие борозды вспороли кожу. Орас провел ладонью по лицу и ощутил вспухшие рубцы на лбу и щеках.

С шумом он отодвинул стул и поднялся. Несколько человек повернули в его стороны головы. Круглые эмалированные миски вместо лиц, гнойники вместо глаз. А прежде он так любил смотреть на лица посетителей. Порой какой-нибудь аппетитно жующий толстяк казался таким симпатичным, что Орас готов был его расцеловать. Прежде… Надо срочно уйти. Немедленно. Если он упадет здесь, его сразу сожрут. Вилки и ножи уже наготове. Он слышал как хищно клацают зубы. Шатаясь, Орас пробирался меж столиков, ощущая противный холод в спине. Бьют всегда в спину. И туда, меж лопаток, должен прийтись удар. И тут в самом деле тело его содрогнулось, будто тяжелое копье по самый наконечник вошло в спину. На подгибающихся ногах он добрался до вестибюля и плюхнулся на банкетку, привалившись головой в массивной раме зеркала.

— Застрял, зараза… — пробормотал Орас.

— Что вы сказали? — швейцар склонился к самому его лицу.

— Противно, когда тебя едят… Заживо… — Орас попытался подняться.

Боль прошла. Но осталось странное онемение в груди и руках.

— Надо было закусывать, — осуждающе вздохнул швейцар, провожая его до дверей. — Вызвать такси?

— Не надо.

— А охрана ваша…

— Кому здесь нужна охрана? Мне? — он самодовольно хмыкнул. — От червяков труп не оградишь.

23

Когда Орас вышел из зала, женщина в роскошном лиловом платье отложила глянцевую книжечку меню и повернулась к своему спутнику, сухощавому начинающему лысеть господину, неопределенного возраста — что-то между тридцатью пятью и сорока пятью.

— Вы его видели? Что я и говорила — полное ничтожество.

Ее спутник не торопился отвечать — он тщательно изучал меню.

— Слышал, здесь замечательные расстегайчики, ну прямо во рту тают — проговорил он, и как бы между прочим добавил, будто речь шла об очередном блюде. — И всё же я не стал бы так рисковать. Разумеется, физическое устранение — способ очень простой. Но простое решение обычно — самое лучшее.

— Я тоже так думала. И даже был приведен в действие один занимательный планчик. Но он вывернулся. Тогда он еще умел выворачиваться. И я решила — все к лучшему. Труп не выделяет энергопатии, — улыбнулась Катерина. — А я хочу из него кое-что выжать… пусть живет.

Она пригубила коньяк. Позволила себе сделать один глоток — алкоголь гасит энергопатию. А она не желала упустить хоть каплю из своей законной добычи. Пусть саморазрушением занимается Андрей и прочая шваль. Те, кто проиграли. Она, Катерина, выиграла.

— Вы все еще его любите? — спросил ее спутник.

— Хотите меня оскорбить?

— Ни в коем случае. Но всё же… Почему не… — Он слегка звякнул серебряной вилкой по бокалу.

Официант тут же возник подле столика.

— Паюсной икры… — приказал мужчина.

— Бутерброд, два?

— Ведерко.

Официант тут же испарился.

— Его м-м… устранение было бы выгодно вам даже материально. Всё наследовал бы сын. А вы как его опекунша…

— Тут-то вся загвоздка… — скривила губы Катерина. — Мать Олежки — совершенно другая женщина. И она числится в документах вполне официально. Орас признал ребенка и взял его к себе. Но… Я-то к этому уродцу не имею никакого отношения.

— Как же вы позволили так себя обобрать?!

— Не волнуйтесь, материально я независима. Инвалидный приют через подставных лиц принадлежал мне. После взрыва заплатили страховку. Я могла бы купить этот дурацкий ресторан, если бы захотела. Но у меня аллергия к ресторанам.

— Ищите, куда вложить деньги? — спросил мужчина.

— Жду вашего совета.

— Князьям не нужны советы. Но все же я его дам. Купите «Золотой рог.» У меня есть некоторые планы. Когда они исполнятся, «Золотой рог» будет процветать.

Официант поставил перед спутником Катерины серебряное ведерко.

— Энергопатию лучше всего закусывать икорочкой, — сказал мужчина. — Причем без хлеба. В этом случае не бывает эффекта пресыщения. Много раз испытывал на себе. И вам советую.

24

Книжный магазинчик напротив «Мечты» был все еще открыт в столь поздний час. Теплый оранжевый свет в окнах показался заманчивым, и Орас вошел. Единственный продавец дремал за прилавком. Единственный посетитель не спеша перебирал выставленные книги. Орас прошелся вдоль полок, его взгляд упал на черный переплет с золотым тиснением.