В финале Джон умрет

И что? Я засунул руки в карманы и стал бродить по комнате, размышляя о том, как из–за наших действий накроется медным тазом работа прокуратуры, если, несмотря на летающую медузу, окажется, что это обычное похищение и убийство. Добро пожаловать в Неназванный.

В кармане я нащупал какой–то ключ, который, очевидно, слетел с брелока. Другой рукой я пригладил волосы, которые, высыхая, превращались в огромную, косматую шапку.

— Сейчас в городе где–нибудь продают красный «Маунтин дью»? Я сегодня выпил немного: похоже на расплавленные вишневые леденцы, к которым подмешали крэк. Не помнишь, магазинчик на Лексингтон–авеню работает круглосуточно?

Джон не слушал меня — он уткнулся в экран ноутбука.

ИСКАТЬ СНИМКИ, СДЕЛАННЫЕ ВЕБ КАМЕРАМИ. ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, КТО ПОХИТИЛ ЭМИ.

Во рту у меня пересохло, а сердце билось слишком быстро. Наверное, это все избыток кофеина. Я заглянул через плечо Джона и увидел в верхней части экрана предложение «МОЯ КОШКА НАПИСАЛА НА ПОСТЕЛЬ». Далее следовала серия обрывочных фраз, и каждая начиналась с имени в скобках. Знакомый формат.

Это журнал чата. Эми сидела в чате, а затем пошла чистить зубы. Потом кто–то схватил ее — может, кто–то, а может, и что–то. Но главное вот что: она знала, что за ней примут. Вот почему она настроила камеры — чтобы у нее были дока…

О ЧЕРТ.

Я резко выпрямился.

КАК БУДЕШЬ ОПРАВДЫВА ТЬСЯ, ЕСЛИ НА СНИМКАХ ОКАЖЕШЬСЯ ТЫ, КРЕТИН?

От этой мысли я скорчился, как от удара молотком по яйцам. Джон посмотрел на меня, и я внезапно почувствовал себя голым. Я попытался вспомнить, как веду себя, когда спокоен и ни в чем не виноват — но испортил весь эффект, вытащив руку из кармана и увидев, что у меня в кулаке.

Ключ от сарая.

Обычно он висит на гвозде у задней двери. Обычно я его с собой не ношу.

Дейв, что же ты положил в сарай ?

Я поднял вверх палец, словно говоря: «У меня идея», и «казал:

— Погоди.

Джон повернулся, и внезапно его взгляд обжег меня, словно обогреватель. Я понятия не имел, что скажу дальше, г — Нам… нам пока не следует заниматься этим.

— Угу. А почему?

— Потому что, ну, будет лучше, если… Слушай, у нас же есть свидетель, который видел эту штуку?

— Свидетель?

. — Ну да, он ее видел — медузу, то есть. Я вот что хочу сказать: мы тут валяем дурака с компьютерами, а ведь эта тварь может свалить отсюда в любой момент. А ноутбук от нас никуда не денется.

— Думаешь, она умеет говорить? — спросил Джон, бросив взгляд в коридор.

Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Ты заставишь ее говорить, хочет она того или нет.

— Мне понадобится тостер, — заметил Джон, задумчиво почесав подбородок.

— Тостер есть на кухне. Отдай мне ноутбук и выбей информацию из этой скользкой твари.

Решительным шагом Джон вышел из комнаты: у него появилась новая цель. Я занял его место. В качестве обоев на рабочем столе ноутбука висела фотография Орландо Блума в костюме персонажа из фильма «Властелин колец». Я подождал, пока Джон затопает по лестнице, и начал быстро открывать папки. Я немного вспотел, сердце колотилось о грудину, а колени тряслись.

В конце концов я нашел папку, полную маленьких значков, которые разворачивались в зернистые снимки, сделанные камерами. Я щелкнул по одному, увидел тусклое изображение комочка, крепко спящего под одеялом. Другой снимок — то же самое. Третий — пустая кровать. Четвертый — снова комочек. В папке лежали сотни снимков.

Услышав, как Джон поднимается по лестнице, я повернулся в сторону коридора и вернулся к своему занятию лишь после того, как Джон открыл дверь библиотеки.

Я оказался в тупике: заметать следы, удаляя изображения, я не хотел. Если бы вдруг оказалось, что преступник — я, то в тот момент я твердо намеревался сообщить об этом Джону. Однако надо, чтобы он узнал об этом так, как я этого хочу. Мне требовалось время на то, чтобы во всем разобраться, обработать информацию, обрести контроль над ситуацией. Мне нужна свобода выбора.

Я вырезал всю папку со снимками и переместил ее в самый дальний угол жесткого диска — в подпапку, которая находилась внутри подпапки, которая находилась внутри подпапки, которая находилась внутри подпапки с драйверами принтера. Я закрыл компьютер и вскочил со стула, внезапно превратившись в нервный комок энергии.

Нужно вернуться домой. Нужно выяснить, что находится в сарае.

Да. Правильно. Я засунул руку в карман, сжал ключи от машины так сильно, что они впечатались в мою ладонь, вышел из комнаты и двинулся по коридору, чувствуя, что меня, словно облако смрада, окружает чувство вины. У библиотеки я столкнулся с Джоном: он вылетел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

— Этот обвислый мерзавец что–то скрывает. Об этом говорит его язык тела.

— Мне надо уехать, — сказал я.

— Почему?

— Нужно мчать домой. Я вернусь.

— Ах да, ты же должен проверить печенье. Может, захватишь для меня резиновые перчатки по дороге?

— Ладно.

Джон открыл дверь библиотеки.

— Куда ты подевался, засранец? — крикнул он и снова скрылся в комнате.

Я бросился наутек.

Снова в машине. Обогреватель направлял на ветровое стекло поток горячего воздуха; снежинки таяли, касаясь стекла, и через секунду их сметал «дворник». Колеса плыли: сцепление со льдом было нулевым. Все дороги в моем полном распоряжении.

Если в твоем сарае лежит, например, тело худющей рыжеволосой слабоумной девушки, признайся во всем — сначала Джону. Расскажи ему в точности, что именно произошло. Дальше загадывать бессмысленно. Сначала нужно увидеть, что там, в сарае. Нужно увидеть…

Я включил радио, надеясь как–то очистить голову от мрачных мыслей, надеясь, что влажный ночной ветер пригонит какую–нибудь редкую волну, по которой не передают музыку «кантри». Я прочесывал эфир, но везде шипели только помехи, помехи и помехи. Внезапно раздался звук, который, похоже, издавал человек с раздавленным горлом. Я вздрогнул, но секунду спустя понял, что это просто Фред Дерст и группа «Limp Bizkit* — любимая команда Хреновой Тучи. Те самые ребята, которые скармливают стандартные рэп–фразы козлу и читают его какашки в микрофон под «металлические» рифы.

По радио играла песня «Катись» — по крайней мере судя по припеву, который Фред повторял десятки раз. Отлично. Катись, катись, катись…

Нужно сказать правду. Просто сказать правду. Я отключился, а потом нашел мертвую девочку. Никаких уловок, не нужно прятать тело, ничего такого. Нужно просто отвечать за свои действия.

Ага, точно. Прилетит Папа и скажет, чтобы ты не говорил ни слова, поднимет шум, сообщит всем о том, что у тебя психическое заболевание, будет произносить высокие слова. И ты уйдешь от наказания, потому что у Папы чертовски хорошо получается отмазывать людей. Так что ты попадешь не в тюрьму, а в психиатрическую больницу, где пахнет аммиаком и протухшей едой, туда, где люди бормочут про себя и размазывают фекалии по стенам. Все будет нормально. Ведь это же сработало после того случая с Хичкоком. Нет, не думай об этом. Катись, катись, катись…

Из темноты за моей спиной появилась очень холодная, очень костлявая рука, и заткнула мне рот.

Рука напряглась, потянула голову назад.

Я ждал, что к горлу мне приставят лезвие ножа.

Вместо этого что–то длинное, холодное и влажное скользнуло по шее и забралось под одежду.

Я крутанул руль и схватился за рубашку. Машина завиляла по снегу, подпрыгнула на тротуаре, уничтожила аппарат для продажи газет; металл и стекло загрохотали. Передние шины пробились сквозь сугроб, приземлились на мостовую, забуксовали, схватили дорогу, снова забуксовали.

Существо проползло по ключице и дальше вниз. По ощущениям оно походило на слизня, но гораздо длиннее. Его хвост скользнул по моей груди и поднялся к ключице. Я ощутил прохладный, дергающийся, зудящий вес на коже.

Честное слово, я взвизгнул — и, проскочив перекресток на мигающий желтый сигнал, затопал ногами по полу, пока не нашел педаль тормоза. Машина перешла в занос и развернулась на сто восемьдесят градусов.