Народная Воля – 2017

Подойдя к знакомому подъезду, Хрусталёв старательно и целенаправленно огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он достал из кармана летней куртки мобильный телефон и нажал на кнопку вызова.

– Здравствуй, дядюшка! – тут же – условным манером – откликнулся бодрый Мишкин голос. – Рад тебя слышать. Спасибо, что позвонил.

– Не за что, – пробурчал в трубку Сергей. – У тебя там как? Чисто? Мыши и тараканы не беспокоят?

– Не, нормально всё.

– Тогда поднимаюсь.

– Жду. Только я в ванну сейчас залез, ногу грею. Еле забрался…. Так что, ты дверь своим ключом отопри. Лады?

– Лады…

Хрусталёв, чувствуя лёгкое беспокойство, ещё раз осмотрелся на местности.

Откуда взялось это беспокойство? Трудно сказать. Вокруг, вроде, всё было спокойно, благостно и безлюдно, только шустрые старушки – на скамейке у соседнего подъезда – оживлённо обсуждали очередные перипетии вечного «Дом-2». Никаких подозрительных машин поблизости не наблюдалось. Да и Мишкин голос – в мобильнике – был обыкновенным, без каких-либо тревожных ноток.

Тем не менее, Сергей чувствовал – на уровне элементарных ощущений и инстинктов – некий душевный дискомфорт.

Недоверчиво покачав головой, он вошёл в подъезд, принюхался и, игнорируя наличие лифта, принялся подниматься вверх по бетонной лестнице.

Этаж, второй, третий, четвёртый…. В подъезде было тихо. Лишь в лифтовой шахте что-то тихонько потрескивало.

Поднявшись на одиннадцатый этаж, Хрусталёв, приводя дыханье в норму и насторожённо прислушиваясь, минуты две-три постоял возле двери, оббитой старомодным светло-коричневым дермантином.

Окончательно успокоившись, он достал из кармана длинный ключ, вставил его в замочную скважину, повернул несколько раз и, приоткрыв дверь, вошёл внутрь квартиры.

Тупой удар по затылку, колючая боль в основании черепа, безысходная чернота…

Сергей пришёл в себя, открыл глаза и через пару секунд громко возмутился:

– Ну, и что за дурацкий цирк? У кого-то наблюдается сезонное обострение фантазии?

Вообще-то, формальный повод для праведного возмущения, безусловно, был. Хрусталёв, прислонившись спиной к стене, сидел на полу, а его руки, разведённые в разные стороны, были прикованы – с помощью стандартных наручников – к батареям центрального отопления.

– Получилось, мать его, распятие в сидячем виде, – продолжил делиться ощущениями Сергей. – Очень, блин, неудобно. Руки уже затекли. В кобчике противно постреливает…. Эй, здесь есть кто-нибудь? Люди! Отзовитесь!

Естественно, что он только изображал возмущение, а на самом-то деле испытывал определённый оптимизм, мол: – «Нахожусь в Мишкиной квартире, а не в специзоляторе ФСБ. Что знающему человеку говорит о многом. То бишь, возможны различные нестандартные варианты. По крайней мере, хотелось бы надеяться на это…».

В соседнем помещении раздался неясный шум и смутно-знакомый голос посоветовал:

– Не гони волну, майор. Всему своё время. Ещё успеем, брат, наговориться вволю. Подожди чуток…

Через пару минут в комнате появился Назаров, облачённый в неприметную штатскую одежду.

– Какие люди! – не наигранно восхитился Хрусталёв. – Лично, так сказать почтили визитом. Тронут.

– И ты, Сергей Сергеевич, хорошо выглядишь. Борода шикарная. Можно обзавидоваться, – пристраивая рядом с телевизором плоский чёрный параллелепипед, откликнулся глава «Департамента по борьбе с экстремизмом». – Извини за доставленные неудобства. Инструкции, ничего личного…. В кобчике, наверное, свербит? Ничего, это ненадолго. Потом хорошенько помассируешь, сделаешь с полсотни приседаний-наклонов, всё и пройдёт.

– Ладно, я не в претензии. Всё понимаю…. Это ты, никак, видеомагнитофон настраиваешь?

– Угадал. Хочу – для начала продуктивного разговора – продемонстрировать тебе парочку интересных и завлекательных сюжетов.

Полковник, немного поколдовав с проводами и разъёмами, поочерёдно нажал на нужные кнопки. Послышался характерный шорох, телевизионный экран принялся загадочно подмигивать голубыми и светло-зелёными всполохами…

Вечерний придорожный пейзаж. Где-то вдали к небу поднимается багрово-оранжевое марево. На обочине останавливается тёмная машина. Открывается задняя дверца, из автомобиля неловко вылезает Генеральный прокурор.

– За что? – тревожно вглядываясь в сторону пожарища, обиженно шепчет Сорокин. – Неужели, это пылает моя дача? Что же будет с коллекцией средневековой живописи? Она же на двадцать-тридцать миллионов Евро потянет…. А старинные, практически бесценные русские иконы? А разные акции, облигации и долговые расписки? А компьютерные диски с компроматом на всякую зажиревшую и жадную сволочь? Кошмар…

Автомобильное окошко – со стороны водительского места – бесшумно уходит вниз. Негромкий хлопок. Генеральный прокурор, тихонько охнув, валится на землю…

Секунд двенадцать-пятнадцать заполошно мелькают неаккуратные серые точки, после чего на телевизионном экране появляются кадры нового сюжета.

Белые стены, белый потолок. Откуда-то сверху льётся яркий свет. На койке, застеленной белоснежной простынкой, лежит генерал-полковник Свиридов. Николай Ильич улыбается – расслабленно и чуть-чуть устало.

– Белое всё. Чистотой пахнет, – произносит Свиридов и неожиданно перестаёт улыбаться. – Огонёк зелёненький горит…. Это же, как я понимаю, видеокамера? Зачем?

– Так надо, – отвечает высокий человек в белом халате. – Закрывай, Ильич, глаза. Сейчас я тебе руки, для пущей предосторожности, прихвачу кожаными ремнями к скобам, а на мужественную физиономию – временно – напялю специальную маску. Как, кстати, ты наркоз переносишь?

– Нормально, вроде. Только – в последний раз – это давно было. Примерно лет двенадцать тому назад.

Свиридов закрывает глаза.

Человек в белом халате, брезгливо поморщившись, подносит к кадыкастому генеральскому горлу стандартный хирургический скальпель и резко дёргает рукой…

– Как оно? – выключая аппаратуру, поинтересовался Игорь Игоревич.

– Впечатляет, – криво усмехнулся Сергей. – Элегантно, надо признать…. А, что, пардон, дальше? Наверное, последует предложение, от которого я не смогу отказаться?

– Так точно. Последует.

– От чьего имени?

– Зайцев Дмитрий Владимирович, Президент России, осознав всю серьёзность сложившейся ситуации, предлагает «Народной Воле»…э-э-э, полноценное сотрудничество.

– Предлагает?

– Хорошо, приказывает, – поправился Назаров. – Приказывает, высокопарно выражаясь, объединить усилия в борьбе за светлое будущее нашей многострадальной и горячо-любимой России-матушки…. Так, надеюсь, звучит солидней и доходчивей?

– Гораздо, – подтвердил Хрусталёв. – А, как будет осуществляться вышеупомянутая совместная деятельность?

– Сейчас объясню, – полковник достал из тёмно-коричневого дипломата несколько пластиковых папок. – Слушай, Сергей Сергеевич, и запоминай…. Папка за номером – «один». Здесь представлены подробные материалы по четырём персонам, ошибочно попавшим в ваш «расстрельный» список. Этих людей просто подставили, превратив случайных «стрелочников» в законченных злодеев. А вы, господа «народовольцы», купились на эту пошлую мульку и не удосужились перепроверить первичную информацию. Нехорошо это. Непрофессионально.

– У всех бывают промашки и недоработки, – покаялся Сергей. – И опытных сотрудников хронически не хватает. И время поджимает…. Что теперь делать?

– Изучите предоставленные материалы и, если всё подтвердиться, то опубликуйте в Интернете опровержение. Мол, так и так: – «Ошибочка вышла, россияне. Облили грязью невинных людей. Приносим искренние извинения и посыпаем головы пеплом….». Вторая папочка. Здесь собраны индивидуумы, которые, априори, «Народной Воле» не по зубам. Не тратьте времени на разработку этих господ. В том плане, что с ними разберутся и без вас, в отдельном порядке…. Третий номер. С означенными фигурантами, наоборот, надо разобраться как можно быстрей. Пока они, суки ушлые, не попрятались по тайным заграничным щелям…. Следующая папка содержит досье на различных гадов, которые почему-то не включены в «расстрельный» перечень. Прошу ознакомиться, проверить, перепроверить и сделать соответствующие выводы…