Обитаемый остров

Мы займемся его воспитанием... Внимание! - заорал он вдруг. - Капрал Гаал, вывести арестованных! Рядовой Панди и кандидат Сим, забрать мою картину и все, что здесь есть бумажного! Отнести ко мне в машину!

Он повернулся и вышел из комнаты. Гай укоризненно посмотрел на Максима, но ничего не сказал. Гвардейцы поднимали задержанных, пинками и тычками ставили их на ноги и вели к двери. Задержанные не сопротивлялись. Они были как ватные, они шатались, у них подгибались ноги. Грузный человек, стрелявший в коридоре, громко постанывал и ругался шепотом. Женщина беззвучно шевелила губами. У нее странно светились глаза.

- Эй, Мак, - сказал Панди, - возьми вон одеяло с кровати, заверни в него книжки, а если не хватит - возьми еще и простыню. Как сложишь - тащи все вниз, а я картину понесу... Да не забудь автомат, дурья голова! Ты думаешь, чего на тебя господин ротмистр взъелся? Автомат ты бросил. Разве можно оружие бросать? Да еще в бою... Эх, деревня...

- Прекрати разговоры, Панди, - сердито сказал Гай, - бери картину и иди.

В дверях он обернулся к Максиму, постучал себя пальцем по лбу и скрылся. Было слышно, как Панди, спускаясь по ступенькам, во все горло распевает "Уймись, мамаша". Максим вздохнул, положил автомат на стол и подошел к груде книг, сваленных на кровать и на пол. Его вдруг осенило, что он здесь нигде еще не видел такого количества книг, разве что в библиотеке. В книжных лавках книг было, конечно, тоже больше, но только по количеству, а не по названиям.

Книги были старые, с пожелтевшими страницами. Некоторые немного обгорели, а некоторые, к удивлению Максима, оказались ощутимо радиоактивными. Не было времени как следует рассмотреть их. Максим торопливо складывал аккуратные пачки на расстеленное одеяло и читал только заголовки. Да, здесь не было "Колицу Фельша, или Безумно храбрый бригадир, совершающий подвиги в тылу врага", не было романа "Любовь и преданность чародея", не было пухлой поэмы "Пылающее сердце женщины" и популярной брошюры "Задачи социальной гигиены". Здесь Максим увидел толстые тома серьезных сочинений: "Теория эволюции", "Проблемы рабочего движения", "Финансовая политика и экономически здоровое государство", "Голод: стимул или препятствие?"... какие-то "Критики", "Курсы", "Основания" в сопровождении терминов, которых Максим не знал. Здесь были сборники средневековой хонтийской поэзии, сказки и баллады неизвестных Максиму народов, четырехтомное собрание сочинений некоего Т.Куура и много беллетристики: "Буря и трава", "Человек, который был Мировым Светом", "Острова без лазури"... и еще много книг на незнакомых языках, и опять книги по математике, физике, биологии, и снова беллетристика...

Максим упаковал два узла и несколько секунд постоял, оглядывая комнату. Пустые перекошенные стеллажи, темные пятна - там, где были картины, сами картины, выдранные из рам,