Люди в красном. Сборник

Брайан ставит на стол бокал, который вертел в пальцах все это время.

— Саманта, простите меня. Я только что сделал эту ужасную вещь: на свидании стал расписывать, как люблю свою жену. Я не хотел изображать перед вами безутешного вдовца.

— Да неважно, — утешает его Саманта. — Мне не впервой.

— Поверить не могу, это все еще та камера! — говорит Маргарет мужу, снова уставившему на нее объектив.

Пара идет по коридору «Интрепида». Обоих только что перевели на флагман флота ВС.

— Так это же подарок на свадьбу, — отвечает муж. — От дяди Уилла. Он меня прикончит, если выброшу.

— Не нужно выбрасывать. Я могу организовать несчастный случай.

— Меня такие предложения ужасают до мозга костей!

Маргарет останавливается.

— Вот оно, наше семейное гнездышко. Тут мы будем вести безмятежно счастливую супружескую жизнь.

— Попытайся в следующий раз умерить сарказм.

— А ты попытайся не храпеть! — отвечает она, распахивает дверь и машет рукой, приглашая войти. — После вас, мистер хроникер!

Муж заходит и осматривает каюту. Осмотр заканчивается, едва начавшись.

— Хм, она все-таки больше, чем наша конура на «Викинге».

— Иные шкафы побольше, чем наша конура на «Викинге», — указывает Маргарет.

— Да, но эта почти как два шкафа!

Маргарет закрывает дверь и поворачивается к мужу.

— Когда тебе нужно доложить о прибытии в лабораторию ксенобиологии?

— Немедленно.

— Я не о том, — улыбается жена.

— Ты что задумала?

— То, что тебе заснять не удастся!

— Ты хочешь исповедоваться? — спрашивает отец Нейл.

Саманта не может сдержаться и хихикает.

— Не думаю, что смогу всерьез исповедоваться тебе, — признается она.

— Да, непросто приходить к священнику, в школе бегавшему к тебе на свидания.

— Но тогда ты еще не был священником, — замечает Саманта.

Оба сидят на задней скамье в церкви Святого Финбарра.

— Хорошо; если захочешь исповедоваться, только скажи. Обещаю ничего никому не рассказывать. Кстати, это у нас обязательно.

— Я помню.

— Так зачем же ты захотела встретиться? Конечно, мне всегда приятно тебя видеть.

— А может такое быть, что у нас есть другие жизни?

— Вроде реинкарнации? Ты про католическую доктрину спрашиваешь или про что-то другое?

— Да я даже не знаю, как описать. Наверное, это не назовешь реинкарнацией. — Она хмурится. — Как ни скажи, все равно кажется полной чепухой.

— Среди мирской публики бытует мнение, что теологи яростно спорили, сколько ангелов умещается на кончике иглы. Вряд ли твой вопрос покажется нелепее.

— А они выяснили сколько?

— Этот вопрос никогда не рассматривался всерьез. Яростные споры теологов — всего лишь легенда. Но если бы и рассматривался, ответ был бы простым: столько, сколько угодно Богу. Сэм, о чем ты хотела спросить?

— Представь, есть женщина, она будто вымышленный персонаж, ее играют, но она живая, настоящая, — говорит Саманта и поднимает руку, предупреждая вопрос. — Не спрашивай, как это возможно, я и сама не знаю. Просто представь, что она такая. Она будто бы списана с женщины в нашем мире: выглядит так же, говорит так же, по всем внешним признакам они — один и тот же человек. К тому же первая не могла бы существовать, если бы вторая не стала играть ее. Я хочу знать, они один и тот же человек? Одна ли у них душа?

Нейл хмурится, а Саманта вспоминает его в шестнадцать лет и едва сдерживает смешок.

— Значит, первая женщина — копия второй, но не клон? То есть не создана из генетического материала первой?

— Вряд ли.

— Но первая все же произошла от второй, хотя и неким непостижимым образом?

— Да.

— Не буду спрашивать про детали этой процедуры. Приму как данное.

— Спасибо.

— Не могу ручаться за мнение всей католической церкви, но мое личное таково: они — разные люди. Если упростить до крайности, католическое учение по поводу твоего вопроса говорит: то, что может развиться в человека, наделено собственной душой. Сделай свой клон — и он будет другой личностью, отличной от тебя не меньше, чем отличны друг от друга идентичные близнецы. Мы больше чем просто сумма генов. У каждого из нас свои мысли, впечатления и переживания. У каждого — своя душа.

— Думаешь, у нее тоже?

Нейл смотрит на Саманту странно, но отвечает на вопрос.

— Думаю, да. Ведь у нее есть свои впечатления, свои мысли?

Саманта кивает.

— Если она живет свой жизнью, у нее есть душа. Отношения между двумя описанными тобой женщинами — что-то среднее между отношениями матери к ребенку и сестры к сестре. Конечно, отношения твоих женщин основаны на другом и лишь отдаленно напоминают названные мной. Но сути это не меняет.

— А если женщин разделяет время? Будет это реинкарнацией?

— Для католика — нет. Наша доктрина не предусматривает реинкарнацию. Не могу сказать, как вопрос решили бы другие веры. Но, судя по твоим словам, здесь не очень-то и нужна реинкарнация. Как ни определяй, первая женщина — самостоятельный, полноценный человек.

— Ладно, — соглашается Саманта.

— Помни, я всего лишь высказал свое мнение. Ели хочешь официальное заключение церкви, мне придется обратиться к папе римскому. Думаю, процедура слегка затянется.

Саманта улыбается:

— Не стоит. Ты мне ответил, и притом хорошо. Ты мне помог. Нейл, спасибо большое.

— Всегда рад. А ты не могла бы объяснить, к чему все это?

— Сложно объяснить.

— Сдается мне, ты собираешь материал для фантастического рассказа.

— Да, очень похоже на то, — отвечает Саманта.

Саманта покупает принтер и чернила на две сотни долларов, распечатывает письма и фотографии, переданные ей месяцем раньше. Странный проектор, как и было обещано, загадочно испарился, превратился в кучу мелких обломков и пыли, исчезнувшую в течение часа. Но перед тем как проектор исчез, Саманта сняла на свою маленькую цифровую камеру все письма и видео. Не раз просмотренные и прочитанные файлы остались на карте памяти в камере и на жестком диске компьютера. Распечатывала Саманта их для другой цели. Совершенно.

Распечатка занимает пятьсот листов. На каждом — письмо от Маргарет Дженкинс либо ее фото. Не вся жизнь Маргарет — но подробное описание той части, какую она провела с мужем. Описание дней, прожитых в любви и ради любви.

Саманта поднимает эту кипу бумаги и несет к купленному ради того портативному шредеру. Сует в него по листу за раз. Обрезки выносит в свой маленький задний двор и кладет в небольшой металлический бак для мусора, тоже купленный именно с этой целью. Слегка уминает бумагу, зажигает спичку и сует в бак, удостоверяется, что бумага занялась. Когда разгорается, Саманта прикрывает бак крышкой, чтобы не разлетались пылающие клочки, оставив щель для притока воздуха.

Бумага превращается в пепел. Саманта открывает крышку и высыпает на тлеющие остатки ведро песка с пляжа. Затем идет в дом и приносит с кухни деревянную ложку, размешивает ею песок с пеплом. Потратив на это несколько минут, Саманта переворачивает бак и аккуратно высыпает смесь в ведро. Закрывает ведро крышкой, ставит в машину и едет к Санта-Монике.