Голодная (ЛП)

Когда я была маленькой, я любила играть с дедушкой Питером. Игра всегда была одной и той же. Мы были военными докторами с минимумом принадлежностей. Я уверена, что это был мой детский вариант попытаться осознать смысл историй, которые мне рассказывали. Иногда мы разрывали старые простыни и накладывали друг другу повязки. К тому времени, как я заканчивала, он обычно выглядел, как мумия. Сейчас я пыталась вспомнить, как он обращался с моими воображаемыми повреждениями. — Сначала нам нужно сделать бандаж. — Произнесла я, осматриваясь вокруг в поисках чего-то, что могло бы пригодиться. — Потом я отвезу тебя к врачу.

— Никаких врачей, — отрезал он.

Я предпочла не спорить с ним, даже зная, что он неправ. — На тебе есть футболка?

Он кивнул.

— Я собираюсь использовать её. — Я сделала глубокий вдох и подняла низ его куртки. — Я собираюсь осторожно снять это с тебя. Может быть больно, но ты будешь в порядке. Почему бы тебе не поговорить со мной, пока я тобой занимаюсь? — Это уловка, которую использовал дедушка Питер, когда приходило время уколов. Он заставлял меня рассказывать историю, так что я забывала обо всех инъекциях, которые я ненавидела. — Тебе когда-нибудь раньше доставалось? — спросила я, осторожно вынимая его руки из рукавов куртки.

— Один раз, когда мне было шесть или семь, — ответил он спокойным, почти монотонным голосом.

— Что случилось? — спросила я, в попытке заставить его продолжать говорить.

— Я лазил по заброшенной гостинице. — Он резко втянул воздух, когда рукав задел его рану.

— И? — спросила я, вытянув шею, чтобы лучше рассмотреть другую сторону его руки. Было слишком темно, чтобы увидеть хоть что-то кроме изувеченной кожи.

Он сделал вдох: — Я не должен был находиться там, но какой ребёнок смог бы устоять и не попрыгать по всем тем кроватям, или не швырнуть старый телевизор в пустой бассейн?

— Мы должны снять и рубашку с длинным рукавом. — Я передвинулась и начала расстёгивать пуговицы, отчего меня бросило в краску. Как говорит Язя, слишком много личного контакта. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоить дрожь в руках и сфокусироваться на работе, а не думать о том, насколько близко я соприкасаюсь с телом Бэзила. — Что произошло дальше?

По мере того как он погружался в воспоминания, Бэзил, казалось, расслаблялся. — Я находился в холле, когда моя нога провалилась в треснувшую половицу, — продолжал он рассказывать. — Раздался глухой звук! Я провалился. Только что всё было хорошо, в следующий момент мою ногу захватило.

Я наклонилась ближе, чтобы стянуть зелёную рубашку с его плеч и рук. От его кожи исходил жар. Он вздрогнул. — Прости, — сказала я.

— Всё в порядке, — сказал он и отвернул лицо в сторону.

— А теперь, — я выпрямилась и попыталась сообразить, как можно снять рубашку и не добить его. — Мне бы сейчас пригодились ножницы, — пробормотала я.

— Вот, держи. — Бэзил воспользовался здоровой рукой, и полез в карман брюк и вытащил оттуда маленький красный инструмент.

— Что это? — я вертела вещь в руках.

— Швейцарский армейский нож.

Я высвободила различные лезвия, среди которых было что-то вроде отвёртки и ещё несколько острых штуковин. — Это невероятно! — Затем я добралась до маленьких ножниц. — Вау! Круто! — Я сдвинула рубашку и медленно сделала прямой надрез от его живота до шеи. — Так что случилось с твоей ногой?

— У меня была большая рана вдоль голени.

— Что же ты сделал?

— Я был с братом.

— Стой. Что ты сказал? — я перестала резать. — У тебя есть брат?

— Он был старше меня. Его звали Эрол.

— Был? — переспросила я. Бэзил не ответил, так что я вернулась к прерванному занятию. Его новая бледная кожа слегка отсвечивала. В тусклом свете я разглядела, что он худощавый, мускулистый и роскошный, похожий на сон, который исчезает, когда ты просыпаешься. Глазами я проследила волосяную дорожку от его пупка до пояса брюк. Затем я заметила маленькое чернильное пятнышко как раз над его правой тазовой костью. Щурясь, я присмотрелась внимательнее и увидела изображение проросшего семечка и слово Помни на его коже. Я потянулась, чтобы прикоснуться к нему и почувствовала теплоту его кожи под своими пальцами. Множество вопросов роилось в моей голове, но я понимала, что сейчас для них не время. Вместо этого я встала и осторожно стянула рубашку с его рук.

— Итак, хм, — спросила я слегка дрожащим голосом, пытаясь удержать равновесие. — Когда ты поранил ногу, что сделал твой врач?

Бэзил слегка усмехнулся: — Там, где мы жили, не было докторов. Это было до того, как в городе появились бесплатные клиники. И у моих родителей не было денег, чтобы заплатить кому-нибудь во Внутреннем Круге, даже для того, чтобы меня одного переправили через шлагбаум.

— Разве у твоей семьи не было страховки?

Бэхил нахмурился: — Хм, нет.

— Ого, — произнесла я, не в состоянии скрыть свое удивление. — Мой дедушка ходил во Внешний Круг, чтобы лечить людей, у которых нет страховки. — Я разрезала футболку на длинные широкие полоски и перебросила их через плечо. — Моя бабушка приходила в ярость, от того, что он работает бесплатно. Она называла его социалистом, а он смеялся в ответ и говорил, что его называли и похуже.

— Почему он перестал?

Я покачала головой, потому что не знала ответа. — Наверное, стал слишком стар.

— Похоже, что он хороший человек, — сказал Бэзил.

Я перестала резать и посмотрела на Бэзила, сидящего без рубашки на байке. — Так и есть, — ответила я. — Ты бы ему понравился.

Безил смотрел вниз ощущая то ли неуверенность, то ли неловкость. Я не могла сказать точнее.

— Сейчас мне нужно прикоснуться к твоей руке. — Я придвинулась ближе и собрала всю свою решимость. — Это может быть больно, но ты будешь в порядке. — Я решительно положила руку ему на плечо и не сводила с него взгляда.

— Ладно, — тихо сказал он. — Я готов.

— Вообще-то всё не так плохо, как думала, — сказала я, и это было правдой. — Я думаю, что пуля только задела твою кожу. Нам повезло, что на тебе была куртка. — Я быстро обмотала его полосками ткани от локтя до плеча, прижимая достаточно плотно, чтобы остановить кровотечение, но не настолько, чтобы перекрыть циркуляцию крови. — Как насчёт того, чтобы я тебе спела? — спросила я. — Так поступал дедушка Питер, пока делал мне прививки. — Я попыталась припомнить слова. — Не беспокойся ни о чём... — пропела я, но не могла вспомнить, что там было дальше. Я промурлыкала, но не могла точно воссоздать мотив. — Там ещё было что-то о трёх маленьких птичках.

— Никогда не слышал, — ответил он, глубоко дыша.

Я сделала шаг назад и осмотрела проделанную работу. Не так уж и плохо. Дедушка Питер, может быть, даже гордился бы мной. — Это замедлит кровотечение, пока мы не доставим тебя к врачу.

Бэзил отодвинулся и поморщился от боли. — Талия, я не могу идти к врачу! Одна капля генетического материала, и нас тут же сдадут агентам безопасности.

— Тогда мы пойдем к моему дедушке, — не унималась я. — Он нам поможет.

— Ты же вроде бы говорила, что всё не так уж и плохо.

— Я имела в виду, что ты не истечешь кровью, но тебе определённо нужно больше, чем грязная футболка, обёрнутая вокруг раны. — Я помогла ему натянуть рубашку и куртку. Он прижал покалеченную руку к телу и вздохнул с облегчением.

— Что же все-таки случилось с твоей ногой дальше? — спросила я.

— Сосед зашил мне рану.

— Зашил?

— Иголкой и ниткой.

Я состроила гримасу и посмотрела вниз на его ногу. — И с ногой сейчас всё в порядке?

Здоровой рукой он приподнял штанину. — Как новенькая. — В сумеречном свете я едва видела рубчатый белый шрам, ползущий вверх по ноге, и это заставило меня вздрогнуть. — Когда это случилось, мне не нужен был врач, — он опустил штанину. — Так что он и сейчас мне не понадобится.

— Нет. Ты не в состоянии понять. Это другое. — Я уселась на байк впереди него и завела мотоцикл так, как это делал он. — Сейчас нам нужно перебраться через шлагбаум и найти дедушку, — сказала я и опять выехала на дорогу.