Погребенные

Впрочем, моя рассеянность была умышленной, только я не сразу признался себе в этом. Видимо, действовал безотчетный страх: в случае если мне придется задать тягу, то стоило заскочить в подъемник, захлопнуть дверь, нажать пуск — и клеть взмоет вверх.

«Не подозревал, что я трус», — подумал я и нарочно возвратился, захлопнул дверцу — клеть рванулась кверху. После нее в шахтном дворе ощутилось слабое дуновение воздуха.

Ствол шахты огражден решеткой с автоматическим запором. Я поверх карьера заглянул вниз: дно колодца терялось в непроницаемо темной глубине. Зато наверху повсюду светились шахтные дворы: похоже, что альфаинженер не заботился об экономии энергии — нигде не выключил освещение. Это означало, что ниже восьмого горизонта он не спускался. Выходит, застрял где-то здесь. Я насторожился.

— Ничего с ним не могло случиться, — мысленно успокоил я себя. В самом деле, что могло произойти? Просто я слишком впечатлителен, как-никак первый раз спустился под землю на такую глубину.

До этого я дважды летал в космос, на Луну и на Марс, без счету раз спускался на дно океана, в общей сложности провел в подводных пансионатах полгода. И только под землей еще не был. Впрочем, это и не удивительно: единственное место, где сейчас нет оборудованных жилищ — глубины Земли. Дно океанов и ближний космос доступны любому туристу.

Хотел связаться с Ингой и шефом, но раздумал: докладывать пока нечего. Инга требовала, чтобы я подавал о себе вести через полчаса. Я взмолился:

— Мне тогда попросту не будет времени заниматься делом. Сошлись на том, что будем связываться каждый час. И это немало, если еще учесть, что шеф тоже просил информировать его через час-два.

Я шел по главному штреку. Все вокруг поражало меня. Раньше я не задумывался, сколь огромное хозяйство нужно для обслуживания обычного рудника. Этот ведь был довольно заурядным — таких сейчас, действует если не тысячи, то сотни. Почти все они закладывались еще в прошлом века, но повсюду устаревшее оборудование было заменено автоматами, и рудничным хозяйством управляли счетно-решающие установки типа ШАХ. Недаром же в свое время техническое перевооружение назвали глобальным. Жаль, что я не видел верхних горизонтов, где работы велись еще с участием человека, — тогда бы я мог сравнить. Сейчас все откатные, врубовые и погрузочные механизмы были спущены на нижние горизонты, рельсы убраны — сохранилась только электропроводка, но светильники были раскиданы редко, и освещение получилось скудным. В креплении штрек не нуждался — его пробили в торном массиве, прочном и надежном. Свод на высоте четырех метров закруглялся. В геологии я разбираюсь слабо, но, сдается мне, что пробит штрек в толще крупнозернистого гранита. Кристаллы полевого шпата, мерцающие там и сям, размером напоминали старинный спичечный коробок. Более тусклые и темные кварцевые зерна заполняли промежутки между полевыми шпатами. Изредка на свету золотисто вспыхивали пластинки слюды. Кой-где можно было увидеть натечные образования, белесые и ржаво-красные. Я и не подозревал, как много сырости бывает в шахте. Со свода повсюду шлепались тяжелые капли, по щелям в камне сочилась вода, а внизу по отводным канавкам беспрерывно катились прозрачные ручьи. Поскольку насосы, откачивающие воду, тоже остановлены, нижние горизонты, наверно, уже затоплены. Буду надеяться, что центральная установка расположена не на самых глубоких горизонтах.

Главный штрек пересекала поперечная выработка. Я помнил, что она должна быть, но не видел ее издали, она совсем не освещалась.

Внезапный грохот заставил меня вздрогнуть. Передо мною с лязгом опустился шлагбаум. Только сейчас я разглядел в полумраке прилепившуюся к каменной стене выработки полосатую будку. Отворилась дверь, из нее вышел робот.

Это был один из допотопных истуканов, которых зачем-то делали похожими на людей. И добивались совсем неплохого внешнего сходства. На роботе была одежда и какие-то непонятные нашивки на рукавах и плечах. Физиономия, хотя и малоподвижная для человеческого лица, исполнена все же неплохо — наверно, применялись биопластики. Особенно впечатляли глаза, остекленело смотрящие в одну точку.

Но все равно, нужно быть круглым остолопом, чтобы принять эту подделку за человека — одна походка чего стоит. Робот вышагивал, высоко задирая ноги, и резко молотил руками, словно прорубал себе дорогу. Он остановился напротив меня, последний раз взбрыкнув рукой и ногой одновременно, и замер. У него шевелился только рот. Я не вдруг разобрал, что он говорит. Это был типичный заика. Если бы в институте я не общался с говорящей машиной, я бы не понял его.

— Ва-ши-до-ку-мен-ты… — произнес он.

Возможно, в старину таким странным манером передавали задание в машину: служащий спускался в шахту, приходил к шлагбауму и вручал роботу перфокарту. Удивительно бестолковая процедура. И робот, и человек в ней совершенно лишние звенья. Куда проще передать команду по любому каналу связи. Да и самую решающую установку незачем размещать в глубине. Но, видимо, такова инерция конструкторской мысли: вначале автоматы копировали все операции, какие до этого выполнял человек, а уж потом догадались перестроить и сам рабочий процесс. Надо полагать, я имел дело с одной из самых первоначальных установок.

Пускаться в объяснения с механическим чучелом занятие бессмысленное, навряд ли я получу от него нужную информацию. Он, конечно, имеет телесвязь с пультом установки, но гораздо проще разыскать сам пульт. Увы, я совсем позабыл про странное сообщение, переданное альфаинжером. Я перескочил через шлагбаум и, не взглянув на робота, направился дальше.

Взвыла сирена. От этого мерзкого звука неприятный холодок пробежал по спине. Чьи-то холодные и цепкие пальцы сдавили мои запястья. Я сделал попытку вырваться. Удар по затылку оглушил меня — ноги обмякли и подкосились.

Очнулся я в полутемной и тесной каморке на голых досках. Рядом сидел человек. Я видел его затылок и лицо вполоборота, но все равно узнал.

— Бриг! — воскликнул я.

— Слава богу, ожил.

Я не ошибся: на койке сидел мой давний закадычный школьный товарищ. Мы не виделись шесть лет, наши пути разошлись после первого курса института.

— Ты?.. — я хотел спросить, как он очутился здесь, но от резкого движения едва не потерял сознание — голова все еще гудела.

— Полежи — станет лучше, — обнадежил меня Бриг. — Эти дьяволы дубасят резиновыми колотушками. В жизни не слыхивал о подобных роботах.

Расспрашивать Брига, как он попал в шахту необходимость отпала, он и есть тот самый альфаинженер, которого я разыскиваю.

Самое скверное, что роботы содрали с меня горноспасательное облачение; видеофон и альфапистолет стали их добычей. Уверен: Инга сейчас беспрерывно подает сигналы вызова, и видеофон попискивает, удивляя pоботов. Если, конечно, они способны удивляться.

— Просто-таки анекдот, — рассуждал Бриг — Кому-нибудь рассказать — не поверит: два альфаинженера в плену у роботов.

Мне не терпелось обследовать помещение, я пересилил тошноту, принялся ощупывать и остукивать стены.

Они были шершавыми и сырыми, издавали такой глухой звук, что ясно было: каморка, куда нас поместили, вырублена в массиве.

— Напрасный труд, — заверил меня Бриг. — Выход отсюда один, — он рукой показал на запертую дверь.

Все-таки хорошо, что второй альфаинженер не кто-то, а Бриг: с ним мы как-нибудь выкрутимся из этой истории, на него можно положиться! Он ничуть не изменился, не посолиднел. У него тот же ухарский вихор на затылке, он по-прежнему неусидчив.

Пока я обстукивал стены, Бриг несколько раз с разбегу торкнулся в дверь. Она не подалась.

— Что же нам делать? — спросил я. — Мы тут сгнием заживо.

— Ну до этого не дойдет, — утешил Бриг — Меня, во всяком случае, они обещали расстрелять, если я не сознаюсь.