Люди в красном. Сборник

— Даль, — выговорил Керенский.

— Потому я и взял тебя с собой. Ведь знал: пусть со мной и случится что-нибудь, ты обязательно вернешься. А теперь иди. Анатолий, спаси нас! Все теперь зависит только от тебя!

Керенский кивнул, схватил планшет и убежал.

Даль лежал с пробитой печенью, и его угасающее сознание пыталось сосредоточиться на том, что Хестер выживет, корабль будет спасен, а друзья проживут жизнь спокойно, как им вздумается, а не марионетками Сюжета. И для этого нужна всего лишь еще одна смерть второстепенного персонажа. Его, Даля, зрелищная, полная трагизма смерть.

«Оно того стоило», — подумал энсин, стараясь убедить себя в том, что все вышло как надо.

Ведь и вправду — стоило. Он спас друзей. Спас Мэттью Полсона. Спас «Интрепид». Оно того стоило.

Но когда все посерело, а серость быстро превратилась в темноту, в том, что еще осталось от Даля, пузырем всплыла последняя мысль:

«Мать вашу, я жить хочу!!!»

Но чернота все равно пришла и закрыла собой мир.

— Кончай изображать умирающего лебедя, — посоветовали над ухом. — Мы же знаем: ты уже проснулся.

Даль открыл глаза.

Над ним стоял Хестер вместе с Хэнсоном и Дюваль.

Даль улыбнулся:

— Сработало! Это ведь ты! И правда сработало!

— Конечно, — подтвердил Хестер. — А как иначе?

В ответ Даль чуть слышно рассмеялся. Затем он попытался встать, но не смог.

— Медицинское стазисное кресло, — пояснила Дюваль. — Выращивают тебе печенку, метры сгоревшей кожи и ремонтируют поломанные ребра. Шевелиться тебе бы точно не понравилось.

— И давно я в этой штуке?

— Четыре дня, — ответил Хэнсон. — Тебя помяло крепко.

— Я думал, умру.

— Ты и умер бы, если б кое-кто не спас тебя, — сообщила Дюваль.

— Кто меня спас?

Над энсином возникло лицо.

— Дженкинс!

— Ты лежал прямо у входа в служебный коридор, — сказал тот. — Я подумал, отчего бы тебя не вытянуть.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Я из своего интереса. Если б ты помер, я так и не узнал бы, передал ты письмо или нет.

— Я передал.

— И как все прошло?

— Хорошо прошло. Я должен поцеловать тебя от нее.

— Как-нибудь в другой раз, — поспешил отвертеться Дженкинс.

— О чем это вы? — спросила Дюваль.

— Потом расскажу, — ответил ей Даль и снова обратился к Дженкинсу: — Так ты выбрался из укрытия?

— Да. Пришло время.

— Замечательно.

— У нас отличные новости, — поведал Хестер. — Мы все стали героями. «Завещание» извлекли из моего тела, «Интрепид» транслировал его на весь Форшан и тем окончил распрю. Как удачно вышло!

— Изумительно! — прошептал Даль.

— И абсолютно бессмысленно, если задуматься, — добавил Хестер.

— Смыслом тут никогда не пахло.

Позднее, когда друзья удалились, к Далю явился еще один посетитель.

— Здравствуйте, старший офицер по науке, — сказал Даль.

— Энсин, как ваше здоровье? — спросил К'рооль.

— Мне сказали, я поправляюсь.

— Лейтенант Керенский сообщил, что именно вы декодировали шифр и дали возможность прочесть и транслировать завещание вождя правой секты.

— По-видимому, я, — согласился Даль. — Хотя, честно говоря, заслуга не только моя.

— Тем не менее за ваши храбрость и самопожертвование я рекомендовал вас к поощрению. Если вышестоящие его одобрят — а они одобрят, — вы также будете повышены в звании. Так позвольте мне первому поздравить вас с повышением, лейтенант Даль.

— Рад стараться, сэр!

— И еще кое-что. Буквально несколько минут назад я получил чрезвычайно секретное послание от главнокомандования Вселенского союза. Мне приказали прочесть это послание вслух вам, и только вам.

— Сэр, так точно! Я готов слушать.

К'рооль вынул телефон, нажал на экран и принялся читать:

— «Энди, не знаю, дойдет ли тебе мое письмо. Ник написал эту сцену, мы ее сняли — хотя, очевидно, ее не покажут по ТВ. Не знаю, достаточно ли просто снять. Думаю, ты никак не сможешь сообщить нам, сработало или нет. Но на тот случай, если сработает, скажу так: во-первых, я прошу прощения за все, что тебе довелось пережить в последнее время. Ник подумал, что надо изобразить действие похлеще, а то публика начнет задумываться над происходящим. Конечно, для тебя это не ахти какой довод. Но для нас он важен. Во-вторых, у меня просто нет слов, чтобы выразить благодарность. Ты и Джаспер, все вы столько сделали для меня и моей семьи! Вы вернули мне сына — и этим вернули нам все. Мы выполним данное вам обещание. Все, о чем договаривались, сделаем. Я и не знаю, что еще сказать. Спасибо огромное еще раз за то, что позволили нам жить спокойно и счастливо. И я приложу все усилия, чтобы и вы могли жить спокойно и счастливо. С любовью и уважением, Чарльз Полсон».

— Спасибо, — выговорил Даль после секундной паузы.

— Не за что, — ответил К'рооль, пряча телефон. — Надо сказать, весьма любопытное послание.

— Сэр, полагаю, можно назвать это шифром.

— Вам разрешили рассказать старшему офицеру, что в нем?

— Это весть от Бога. Вернее, от того, кто, с нашей точки зрения, очень к Нему близок.

К'рооль посмотрел на Даля оценивающе:

— Иногда у меня возникает подозрение, что некоторые события на «Интрепиде» умышленно от меня скрывают. Кажется, это послание из их категории.

— Сэр, при всем моем уважении, могу лишь заметить: вы и не представляете, насколько правы!

ГЛАВА 23

— И что дальше? — спросила Дюваль.

Четверка друзей сидела в кают-компании, неспешно поедая ланч.

— Ты о чем? — спросил Хестер.

— В смысле, что теперь делать? Тебя пересадили в новое тело, Даль вернулся из мертвых, все мы вернулись из альтернативной реальности, куда отправлялись, чтобы нас не убили ради драматургии. Мы выиграли. И что дальше?

— Вряд ли так можно ставить вопрос, — заметил Хэнсон. — Мы не выиграли ровно ничего, кроме права управлять собственной жизнью.

— Так и есть, — подтвердил Хестер. — В конце концов, если теперь кто-нибудь из нас поскользнется в туалете и разобьет голову об унитаз, то напоследок помыслит радостно: «По крайней мере, это я сам учинил с собой!»

— Тебя послушать, так мы дурью маялись, — проворчала Майя.

— Лично я вовсе не против расколоть черепушку об унитаз — но не раньше чем в сто двадцать лет, — заявил Хестер.

— На твой сто двадцатый день рождения я приду с ведром мастики и натру пол, — пообещала Майя.

— Жду не дождусь.

— Энди, ты как? — спросил Хэнсон.

— Да ничего, — ответил тот, улыбаясь. — Извини, отвлекся. Задумался о том, каково быть выдуманным кем-то, и про всякое такое.

— Все кончилось. Ради этого и старались, — напомнил Хестер.

— Да, ты прав, — согласился Даль.

Дюваль глянула на телефон:

— Черт! Опаздываю. Я как раз обтесываю новичка.

— О, ответственность новой должности! — съязвил Хестер.

— Тяжело дается, честное слово! — ответила Дюваль и встала.

— Я пройдусь с тобой? — предложил Хестер. — Расскажешь мне о своих горестях.

— Отлично! — согласилась Майя и ушла вместе с ним.

Хэнсон же посмотрел на Даля.

— Все еще размышляешь над собственной выдуманностью? — спросил он через минуту.

— Вроде того. Но в общем-то, я думаю о тебе.

— Обо мне?

— Именно. Когда я выздоравливал после недавних наших приключений, то понял кое-что. Ты не вписываешься.

— Как интересно! И почему же?

— Подумай обо всех нас — пятерых, встретившихся в тот день, когда мы стали частью команды «Интрепида». Каждый из нас оказался важнейшим и незаменимым в чем-нибудь. Хестер, казалось бы вовсе не нужный, стал залогом нашего успеха, главным его фактором. Дюваль оказалась медиком, сблизилась с Керенским — что помогло нам в критический момент, — а затем сделала его нашим соучастником. Финн обеспечивал нас инструментами и сведениями, а его смерть подстегнула нас к действию. Дженкинс просветил нас насчет положения дел и обозначил способ все исправить.