Я - машина

Проиграл сигнал телефона, я нажал на маленькую кнопочку и посмотрел очередную SMS.

«Чем больше узнаешь другого человека, тем больше пугаешься его, потому что ты узнаешь его безумие, а он твое. Ошо»

Очередное странное сообщение. Я никогда не отвечаю на них, а этот мой знакомый «с Луны» упорно продолжает их слать.

Прошел целый час, прежде чем в дверях бара появился Артем.

Он был явно чем-то встревожен. Я усадил его за стол, заказал два светлых пива. Но почти предательски – для Артема взял крепкое пиво, а себе – легкое. Мне очень хотелось его «разговорить», понять, чем он живет.

Артем сел на потертый стул, тоскливо взглянул на пиво. Он понимал, что теперь ему не отвертеться. Я сдул пену и сделал первый глоток, он все в точности повторил за мной.

Наступила неловкая пауза. Я засунул руку в карман, достал двести рублей и протянул ему. Он поблагодарил меня и взял деньги. Теперь он мог уйти, но Артем понимал, что из вежливости стоит хотя бы допить со мной пиво, ведь, как он совершенно правильно понял, никакой встречи у меня не было, я специально выманил его сюда, чтобы пообщаться.

– Что случилось-то? – начал я разговор первым.

– Аааа, – отмахнулся он, – на работе проблемы.

Я понимающе кивнул, сделал большой глоток, и снова он все повторил за мной.

Мы обсудили с ним MTV, любимых музыкантов. Он поинтересовался, как дела у меня в сфере шоу-бизнеса. Я махнул рукой, но все же сказал:

– Дела как шли, так и идут, на жизнь хватает. Так что живу, как видишь, неплохо. Богатым, конечно, не стал. Но даже с такими данными ты уже что-то из себя представляешь.

– Да уж, – согласился он, – не миллионные гонорары.

– А ты знаешь, – говорю я, отхлебывая пиво. – Я вообще уже не верю, что в России существуют такие гонорары и такие контракты! Вот в газетах я о таком читал, недавно, например, прочел, что Шнур из группы «Ленинград» отсудил миллион у звукозаписывающей компании. Но то газеты пишут, а в жизни даже среди коллег я такого не встречал. Миллионные гонорары за альбом – многовато.

– Тебе видней, – вздыхает он.

Еще одна пауза. Я вдруг вспомнил себя несколько лет назад. Тогда меня больше интересовала наша тусовка «старых компьютерщиков». Мне кажется, даже солнце тогда светило ярче, чем сейчас. А сегодня моя голова забита гонорарами, выступлениями, прочей суетой. По-своему, тоже бытовуха и бессмыслица, обывателям кажущаяся почему-то насыщенной «звездной» жизнью.

Я спросил своего друга:

– А что именно ты сейчас делаешь на zx-spectrum?

– Ну… – протянул он. – Это стратегия. Что-то вроде «StarCraft».

Я зажмурил глаза и попытался вспомнить эту игру. Маленькие человечки бегают под твоим управлением и воюют друг с другом. Это была полноценная и очень популярная стратегия, в которой все действия проходили в реальном времени. Но эта игра шла на компьютере с минимальными требованиями: скорость процессора – 133 Mg и память – 64 Mb. Как можно уместить ее в компьютере с мощностью процессора в 3.5 Мg и памятью объемом в 128 Kb? Тут ведь скорость процессора меньше в пятьдесят раз, а объем памяти меньше в пятьсот раз!

Но именно эту игру делал для своего «Спектрума» Артем. Делал ее совсем один. Тратил на нее все свое время. И при этом он знал, что все его жертвы напрасны, знал наверняка. Кто может оценить этот труд в наше время, в век реалистичной 3D-графики и детализированной анимации?

– Что будешь делать, когда игра будет готова? – спросил я его.

– Не знаю, – вздохнул он, и снова отхлебнул пива, – Наверное, выкину в Интернет и все.

– И все? – спросил я его.

Он пожал плечами.

Еще несколько глотков, и наши стаканы опустели. Я махнул бармену, и вскоре стаканы опять были полными. Артему снова досталось крепкое, наверное, градусов восемь. На половине второго стакана его уже начало слегка покачивать из стороны в сторону, а язык, наконец, развязался.

– Знаешь, – сказал он. – Ведь кроме этого куска железа у меня ничего нет в жизни. Я потому и мучаюсь с ним. Он для меня как вечный упрек.

– Ты про Spectrum?

Артем кивнул.

– Он – мой упрек в моей слабости за то, что я не исполнил свои мечты.

– А что это за мечты?

– Ну… это странные мечты, их сложно понять. Проще описать боль от того, что ты понимаешь в один прекрасный день, что им не суждено сбыться. Это странная боль, она состоит на 50 % из ностальгии, а на 50 % из каких-то личных комплексов, которые не могут тебе позволить переключиться на что-то новое. В один прекрасный момент ты понимаешь – нужно бросить к черту это старье и это дурацкое, никому не нужное хобби! Но просыпаешься посреди ночи и понимаешь, что не можешь бросить его, потому что если его не станет, то останется одна пустота. И ничто уже не сможет ее заполнить. Он ведь, как ребенок, зовет меня, и я люблю его, как живое существо. В девяносто пятом я делал по три игры в месяц. Я все делал сам – и музыку, и графику, и код. У меня был стимул, потому что была «Сцена», были люди, заинтересованные в моем продукте. Мне казалось, прекрати я делать игры – и «Сцена» умрет. А она все равно умерла, даже когда я продолжал делать игры. Правда, уже по одной в месяц. Теперь я знаю, Spectrum мертв.

– Звучит как приговор, – покачал я головой.

– Так и есть, это приговор для меня. Я перечитываю старые журналы, я играю в старые игры, я даже музыку слушаю только «чиповую», старую. Кто помнит тех музыкантов? Где все эти забытые имена – Ksa, Voxon, Ironman?

– Stalker, – поддакнул я.

– Он был программистом, – покачал головой Артем. – А я пока про музыкантов говорю.

– А почему ты не можешь переключиться на что-то другое? – вдруг спросил я.

– Ну…

Он задумался.

– Ну… я верный, понимаешь?

На этот раз задумался я.

– Я верный своим идеям. Бывает, что даже свитер жалко выкинуть старый, а тут компьютер, с которым связана добрая половина моей жизни! Посмотри на это новое поколение. Они тащатся от трехмерной графики, им ощущения нужны острые, у них совсем не работает фантазия. Мы загружали текстовую игру, и это было целая вселенная для нас, интерактивная книга! Все остальное делала фантазия. Мы думали о том, где, как и что подключить, как что спаять, но этого уже нет. Теперь и думать-то особо не надо. Для людей даже жизнь как plug&play.

Я кивнул головой в знак согласия.

– А людей тебе тоже сложно выкинуть? – снова спросил я.

Артем недобро посмотрел в мою сторону.