Мастера книги

До поры до времени текст шел легко. Я едва успевал его записывать, а потом буквально на полуслове он остановился и все. Я не мог больше выдавить из себя ни одной буквы. Нет, я мог, конечно, продолжать писать, но в этом случае я создавал бы обычную писанину, никак не связанную с лабиринтом судьбы.

Не зная, что делать, я решил поступить так, как всегда поступал во время написания обычных рассказов. Там я просто пропускал фрагмент, который не шел, и писал дальше. Здесь тоже вначале все получилось. Отойдя еще немного назад, я нашел точку опоры или место за зоной тумана. Текст вновь полился легко, но стоило мне дойти до границы тумана, как я вновь остановился. И хрен бы, казалось, с ним, но ключевая информация находилась именно в зоне тумана. Короче говоря, мне ничего не оставалось, как рыть тоннель сквозь туман. Благо, точка входа и точка выхода у меня уже были. Оставалось только их соединить, что я и начал делать, разумеется, в прямой последовательности, то есть из прошлого в будущее.

Писать приходилось медленно, подолгу думая чуть ли не над каждым словом, прикидывая, насколько оно вписывается в возможный лабиринт, – как я уже писал, туман нивелировал все границы.

Вот только, несмотря на все мои старания, состыковать текст я так и не смог. Конечно, если бы так получилось в обычном рассказе, на это никто бы и внимания не обратил, но в заказе такие нестыковки, вроде прохождения автомобильной дороги через многоквартирный дом, оставлять было нельзя.

Когда же я вернулся назад в начало тумана, чтобы немного подкорректировать текст, я чуть было не решил, что схожу от всего этого с ума. Тумана больше не было, и написанный мной текст на все сто процентов лежал в лабиринте, а значит, я ничего уже в нем изменить не мог. А раз так, то нестыковки со следующим, идеально расположившемся в лабиринте фрагментом текста быть не могло.

Конечно, можно было отбросить весь этот вариант и начать разрабатывать другой, но должен же я был хотя бы попытаться разобраться в этом кошмаре. Вот только чем больше я пытался разбираться, тем ситуация становилась все нелепее и нелепее.

Так, например, пока я был ежиком в тумане, лабиринт каким-то образом сумел изменить свои очертания, и еще недавно идеально написанный текст оказался никуда не годной ерундой. Пришлось его переписывать заново. Переписав и сравнив его с исходным текстом заявки клиента, я убедился в том, что они больше нихрена не соответствуют друг другу. Причем в лабиринт не укладывалась именно заявка клиента. А это уже не лезло вообще ни в какие рамки.

Единственным объяснением этой чертовщины было временное или постоянное исчезновение моих способностей. Ну а мой выход в тираж означал с огромнейшей вероятностью последующее переселение в мир иной. И оставалось мне уповать лишь на Книгу и на то, что я все еще ей нужен.

Пока я мысленно себя хоронил, мой ноутбук как-то странно пискнул и завис. Затем сам, совершенно без моего участия устроил себе перезагрузку, в результате которой не только сохранился мой странный текст, но и каким-то чудом изменилась изначальная заявка клиента. Теперь она полностью соответствовала написанному мной тексту.

Это заставило меня впасть в состояние, какое, наверно, возникает у дзенских учеников после получения посохом по голове.

Я сидел, обалдело пялился в монитор, а мое сознание металось между просветлением и окончательным помутнением.

Вот только вряд ли бы я стал просветленным. Скорее всего, меня отправили бы в какой-нибудь получастный или ведомственный сумасшедший дом – этакую благоприличную ВИП-поликлинику для опытов. Спас от этой участи меня Тень.

– Обожаю смотреть, как у вас горят пробки, – сказал он с нескрываемым злорадством в голосе, материализовавшись развалившись на диване. – Ты даже не представляешь, насколько вы становитесь смешными, когда вот так вот сталкиваетесь с тем, что не можете ни принять, ни отбросить.

Я уже хотел, было, послать его ко всем херам, но то, что он говорил не обо мне, а «о нас», заставило меня сдержаться. Ведь если я далеко не единственный, значит, я не схожу с ума, а, возможно, у Тени даже есть объяснение.

– Так это что?.. – только и смог спросить я.

– Конечно, а ты думал, что ты такой единственный? Хотя конечно, как я мог забыть! Вы же мните себя как минимум центрами вселенной. – Этот гад надо мной издевался, причем даже не пытаясь этого скрыть.

В любой другой ситуации я наверняка нашел бы, что ему ответить, но тогда я был не в том состоянии, чтобы состязаться в красноречии. К тому же он был единственным существом, которое могло хоть что-то сказать по поводу происходящего. Так что в какой-то степени он был моей единственной соломинкой, а на единственную соломинку особо не наедешь, как бы этого ни хотелось.

– Ты можешь объяснить мне, что тут произошло? – стараясь говорить спокойно, спросил я.

– Пространственно-временная коррекция зоны напряжения, – ответил он так, словно любой дурак на этой планете понимал, что это такое.

У меня появилось почти что непреодолимое желание двинуть его чем-нибудь потяжелее по голове. Вот только, к сожалению, под рукой не оказалось ни одного тяжелого теневого предмета.

Видя мою бессильную злость, Тень буквально скорчился от хохота.

– Ты это… не злись… – выдавил он из себя между приступами смеха, – я сам когда-то был в твоем положении. И точно также кто-то смеялся надо мной. Как говорится, ничто не ново под луной. Когда-нибудь ты и сам будешь над кем-то также смеяться.

– Ты можешь толком объяснить?

– Сейчас попытаюсь. Как ты знаешь, вселенная – это не только большая куча материи и энергии, но еще и охеренно громадная информационная структура. И как любая друга информационная структура, она не может обходиться без сбоев. Накапливаясь, эти сбои создают зоны напряжения. С одной из них ты и столкнулся. Когда же напряжение становится слишком сильным, или когда кто-то вроде тебя вмешивается в работу этой системы, напряжение снимается за счет пространственно-временной коррекции данного участка вселенной. Проще говоря, в реальности происходят незначительные изменения.

– Ну так реальность меняется каждое мгновение. И что? – попытался сумничать я.

– А то, что все это происходит не совсем так, как ты себе представляешь. И прежде всего потому, что три измерения пространства и одно измерение времени, которые вы знаете, являются не свойством вселенной, а особенностью вашего ее восприятия. Сама же вселенная существует и изменяется сразу и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. И это происходит всегда, вот только люди настроены не замечать этих изменений.

– А я?..

– А ты – другое дело. Твоя психика была изменена в процессе Посвящения, и ты теперь можешь воспринимать гораздо больше вещей, чем простой смертный.

Все равно. Все это…

– Не укладывается в голове? – перебил меня Тень. – Уложится, и быстрее, чем ты думаешь. Для тебя же гораздо важнее другой вопрос, и я пришел для того, чтобы обратить на него твое внимание.

– Знаешь, мне сейчас не до разговоров.

Я чувствовал себя так, словно меня сначала разобрал, а потом собрал какой-нибудь последователь Пикассо, так что мне действительно было не до разговоров.

– Тогда подумай над тем, как ты нарвался на зону напряжения.

– А что тут думать. Работал над заказом. Надо было кое-что проверить, вот…

– А какого хрена ты туда полез?

– Надо было… – начал я, и до меня вдруг дошло, куда он клонит.

Все верно! Если бы у меня не было разговора с куратором, я ни за что не открыл бы туман. Он же буквально заставил меня это сделать! Это было настолько очевидно, что без помощи Тени я бы ни за что до этого не додумался.

– Так значит он – один из наших? – спросил я.

– Я бы не стал делать столь поспешных выводов, – ответил Тень.

– Но ты же сам только что сказал…

– Я лишь обратил твое внимание на то, как обстоятельства натолкнули тебя на открытие зоны напряжения. Или ты думаешь, что кто-то из наших специально швырял в Ньютона яблоками и пихал в ванну Архимеда.