Беглец с чужим временем

Айкельсон снова пересчитал в уме возрастание массы пули при околосветовой скорости и ту энергию, которую она способна выделить при взрыве. Маленький кусочек свинца станет страшной бомбой. Когда Айкельсон предложил Раулю сделать хотя бы один пробный выстрел из револьвера-бомбы, проверить один патрон, Клемперт ответил: «Но их всего четыре!»

Душный летний день кончался. Старый физик еще раз проверил ту инструкцию, которую он передаст Клемперту. для управления вагоном-снарядом после подземного разгояа. Клемперт единственный, кто знает, как управлять машиной времени.

ВЗРЫВ

В тот вечер на вокзале не было пассажиров. Последний поезд отправился накануне, и его возвращения ждали только через неделю. Зал ожидания был заполнен штурмовиками из отрядов Веско, площадь перед вокзалом пустовала, и только в примыкающих к вокзалу переулках кое-где толпился народ.

Трассен предъявил пропуск охраннику у мостка через ров и прошел в вокзал служебным входом. Кабинет Веске находился в угловой части здания; глухая стена — на площадь, окно над канавой, никаких мостков. «Штаб Веске» окружен окопом.

Трассен шел по длинному коридору к кабинету Веске. Заметил ли Веске исчезновение револьвера? От этого зависело все, что произойдет с того момента, как Трассен переступит порог. Может, и не заметил! Кобура с камнем тяжелая, Руди уверял, что камень весит как раз столько, сколько револьвер. Веске мог и не проверить оружие.

Трассен дошел до конца коридора и остановился перед дверью, обитой черной кожей. Часы показывали двадцать сорок восемь. Клемперт должен быть уже под окном. В двадцать пятьдесят Трассен войдет в кабинет Веске. В течение семи-восьми минут необходимо Закончить разговор и подойти к окну: это сигнал.

Рауль выстрелит в правый угол кабинета, где находится стол Веске. Трассена в этот момент уже не будет в комнате.

Трассен открыл дверь и вошел. Веске встал из-за стола.

— Айкельсон будет схвачен сегодня ночью! Завтра состоится суд, на котором вы, Трассен, скажете то, что я вам сейчас продиктую.

«Не заметил! Главное теперь — не выпускать Веске из-за стола до двадцати одного часа. В течение десяти минут…»

Трассен подошел к столу.

— Поговорим, господин Веске, — спокойно сказал он.

— До суда вы будете находиться в помещении вокзала, — заявил Веске.

Трассен положил руку на спинку стула, чтобы видеть часы.

— Вы немедленно подпишете заявление, что все расчеты Айкельсона ошибочны, а его опыт безнадежен.

— Он не безнадежен, господин Веске.

Веске вынул из ящика стола папку.

— Мне некогда с вами разговаривать о науке, господин Трассен. Ваши фокусы мне известны. В Берлине вам нравилась теория относительности, и вы доказывали, что опыт Майкельсона безнадежен. Здесь вам угодно защищать противоположное. Вы всегда шли против властей, Трассен. Я вижу вас насквозь! Вам не нравился новый порядок в Берлине, а теперь вы вздумали бунтовать против него и в Гаммельне! Но я научу вас подчиняться! Подписывайте показания против Айкельсона! — Веске швырнул Трассену папку с мелко исписанными листками бумаги.

Трассен продолжал следить за стрелкой часов.

— Разрешите закурить, господин Веске?

— Курите.

Трассен прошелся по кабинету и подошел к окну. Веске напряженно за ним следил.

— У вас в столе есть еще один документ, — сказал вдруг Трассен. — В правом верхнем ящике.

Веске бросил взгляд на стол и тут же посмотрел Трассену в глаза. В столе Веске не было никакого правого верхнего ящика. Трассен понял, что ошибся. Теперь самое главное — не выпустить Веске из-за стола… Рауль будет целиться в правый угол, где стоит стол.

— Хорошо, я подпишу показания, — Лео медленно затянулся дымом и отвернулся от окна.

— Вы что-то затеваете, Трассен? — рука Веске потянулась к кобуре.

В этот момент раздался страшный взрыв. Грохот обвалившейся стены заглушил крик Веске. В слепящем облаке меловой пыли перед Трассеном возникла зияющая брешь.

Трассен прыгнул вниз, задел плечом Клемперта.

— С Веске покончено, — сказал он.

Клемперт смотрел на револьвер, сам не веря тому, что только что произошло.

Трассен прислонился к земляной насыпи, тяжело дышал.

— Пошли! — Клемперт побежал по скользкому дну канавы, прислушиваясь.

Из вокзала доносились крики. На площади появились чернорубашечники. Они в беспорядке бежали и скрывались в ближайших улицах. Город охватывала паника.

— Веске кончен! Мы можем уходить! — сказал Клемперт, повернувшись к Трассену.

Лео посмотрел на него близорукими, светлыми глазами.

— Я не уйду, Рауль… Я останусь здесь. Может быть, потому, что… люблю Анну-Мари… Смотри! Мальчишки бьют фашистов камнями! — И, выхватив из рук Клемперта револьвер, Трассен бросился на площадь.

Чернорубашечников загнали в узкий переулок возле ратуши. Снова раздался грохот: это вновь сработал револьвер. Пуля с многократно возрастающей массой превратилась в бомбу осколочного действия. Толпа ворвалась в ратушу, смяв остатки фашистского отряда Веске.

Рауль прислушался к отзвукам взрыва. Затем наступила тишина.

— Рауль, вот ваш велосипед и плащ…

Клемперт оглянулся. Перед ним стояла Анна-Мари.

Рауль молча на нее смотрел.

— Трассен останется в Гаммельне. А вы?

— Я возвращаюсь на родину, Анна-Мари.

— Но ведь там вас преследуют!

Рауль усмехнулся.

— Может быть, и у нас изменятся времена, — он протянул девушке руку. — Прощайте.

— Вы запомнили все, что говорил отец?

— У меня есть его инструкция.

— Но если… ваш уход не удастся…

Клемперт поежился. Если не удастся изменить мир, останется ли он в живых?

Пробили вокзальные часы. Рауль вывел велосипед на дорогу и поехал туда, где у туннеля кончались заросшие традой рельсы узкоколейки.

ПУНКТИР ВРЕМЕНИ

ЭПИЛОГ

Он спал беспробудно несколько часов. Его разбудило царапанье за окном, будто кто-то проводил по стеклу метлой, связанной из тугих прутьев. Рауль поднял голову и посмотрол в окно. Часы на стене купе показывали три часа от нуля. Три часа «собственного времени», прошедшие после последнего толчка на старте. Как он мог уснуть? Рауль вскочил и отдернул занавеску. За окном вагона проплывали мокрые осенние деревья, словно он был не в машине времени, а в обычном поезде. Между почерневшими стволами осин мелькали бурые болотца, захлебывающиеся стоячей водой.

Временами деревья подступали к вагону так близко, что бились в окно своими упругими ветками. Рауль еще раз посмотрел на циферблат. Три часа. Значит, за эти три часа в гаммельнской провинции сменились времена года? Он прильнул к стеклу. Унылый и такой знакомый пейзаж!

Часы напряженно загудели. Их гудение тотчас отозвалось в передней части вагона щелканьем коробки переключений, которая подключила еще один двигатель. Это, в свою очередь, сказалось на движении: вагон-снаряд рванулся вперед. Клемперт проверил переключение по инструкции Айкельсона. Все шло по порядку: первое ускорение ровно через три часа пять минут. Но что будет дальше? «Выходит, я сейчас смогу выскочить навстречу весне, минуя зиму?» Клемперт сел и, откинувшись, посмотрел в окно. Но тут Рауля качнуло: вагон-снаряд, загудев, понесся по своему неведомому пути. За окном уже ничего нельзя было различить. Клочья облаков неслись следом, открывая то серое, то ярко-голубое небо. Изредка в купе проникали тонкие солнечные лучи. Они застывали бледными пятнами по стенам и исчезали. Через пять часов вагон-снаряд задрожал от последнего ускорения. Что-то подсказало Раулю, что движение изменило свое направление. Вагон-снаряд шел длинными и тяжелыми рывками, как бы преодолевая невидимое сопротивление. Казалось, он прорвал заколдованный круг и вырвался в пространство с иными свойствами. Рауля охватил страх перед неизвестностью. Он задернул окно плотной шторкой.