Голодная (ЛП)

— Извращенные пристрастия? — переспрашивает мама.

Он усаживается на край стола, скрещивает руки и лодыжки и устремляет на неё взгляд. — Потребление несъедобных вещей. — Грязь, вата, ткань. — Он качает головой. — Я видел пациентов, которые ели всё, что только могло прийти в голову.

У мамы становится такое лицо, как будто её сейчас стошнит.

— Все это очень печально, — говорит доктор Деметер. — В худших случаях, пациентов приходилось изолировать, потому что, как мы знаем, подобное поведение может привести к нарушению закона.

Прежде чем я успеваю спросить, почему вдруг поедание грязи может считаться нарушением закона, доктор Деметер поворачивается и направляется к окну, продолжая бубнить, — Но к счастью, вы пришли вовремя! — Он поворачивается, улыбаясь. — У меня нет сомнений в том, что с небольшой когнитивной терапией, возможно с добавлением серотонина в синтамиловый коктейль Талии, и постоянным наблюдением со временем мы возьмем ситуацию под контроль.

— Так вы думаете, что мутация гена FTO никак не связана с её нынешними симптомами? — спрашивает мама.

— Сомневаюсь в этом, — отмахивается он от её сомнений. — Я бы сказал, что через месяц после нашего реабилитационного центра она будет на пути к полному выздоровлению.

У меня внутри всё обрывается. — Реабилитационный центр? Месяц?

Доктор Деметер снова уселся в кресло.

Я качаю головой: — Нет. Ни за что. Я не дамся, чтобы меня заперли здесь на целый месяц!

— Мы считаем, что пребывание в контролируемом окружении облегчает процесс, — говорит доктор Деметер.

— Мама? — я ловлю её взгляд. Моё дыхание ускоряется, а ладони начинают потеть. — Ты не можешь так со мной поступить. Я тебе не позволю. — Я упираюсь руками в кресло, от всей души желая подняться и улететь отсюда.

— Ну, эээ, Талия, если это... — неуверенно начинает мама.

— Папа никогда не согласится на это, — говорю я. — И бабушка Эппл тоже. Они не позволят тебе запереть меня, просто потому что мой желудок иногда урчит.

— Талия, — говорит доктор Деметер спокойным, ровным голосом. — Тебе нужно понять, что дальше будет становиться только хуже. Если мы сейчас возьмём это под контроль, ты обезопасишь себя от более длительной усиленной терапии в будущем. И я уверяю вас обеих, мой центр это современное заведение, в котором вы почувствуете себя, как дома. Наша забота безупречна. И так как вы дочь доктора Нгуен, я лично займусь вашим лечением.

— Это очень мило с вашей стороны, — говорит мама, явно польщённая.

— Я много лет являюсь поклонником вашей работы, — продолжает доктор Деметер умасливать мою маму. И простите, если покажусь слишком самоуверенным, но я верю, что вы найдёте наши исследования очень интересными. Мы в любое время готовы показать вам наши удивительные открытия.

Пока он говорит, мама нетерпеливо наклоняется вперед. Это уже слишком для меня. Я ударяю кулаками по столу и кричу. — Мы говорим о моей жизни, а не о ваших исследованиях!

Мама подпрыгивает. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, затем она говорит: — Солнышко, мы говорим об этом же.

У меня в глазах начинают закипать слёзы. Даже сама мысль о том, что меня запрут в лаборатории на месяц, абсолютно непереносима. Я не смогу снова увидеть Бэзила, или Язю, или побыть с бабушкой Эппл. — Ты не можешь так поступить со мной. — Я хватаюсь за вязаный чехол, который сделала бабушка Эппл и вытаскиваю свой Гизмо. — Я звоню папе.

— Положи его обратно. Это же просто смешно! — серьезно говорит мама. — И это неудобно. Мы же пытаемся помочь тебе.

Доктор Деметер складывает руки и прижимает длинные указательные пальцы к губам. — Я не могу никого силой заставить находиться здесь. Разве что если был произведён арест или таково было решение суда.

Мама начинает раздражаться: — Ну, а я могу. Ей только семнадцать, так что по закону, я могу принимать решения за неё.

У меня отвисает челюсть.

— У нас достаточно высокий показатель при условии желания участников, — говорит он ей.

Мама на миг закрывает глаза и думает. Затем поворачивается ко мне. — Так что мы будем делать, Талия? Что заставит тебя согласиться на эту попытку?

Я так удивлена от того, что мама спрашивает моё мнение, что на мгновение лишаюсь дара речи. Затем я пищу: — Никаких лекарств. Я не хочу превратиться в какого-нибудь зомби.

— Мы всего лишь внесём небольшие изменения в твою синтамиловую формулу, которые принесут тебе только пользу, — говорит доктор Деметер.

— И ещё одно, — добавляю я, прежде чем моя мама вмешается. — Я не хочу чтобы меня запирали. Я не сделала ничего плохого.

— Ты не должна думать об этом, как о заключении… — говорит мне доктор Деметер.

— Так я могу пойти домой в любой момент? — спрашиваю я.

— Вообще-то нет, но...

— Тогда я не соглашусь на это. — Я поворачиваюсь к маме. — Это выглядит так, как будто ты хочешь избавиться от меня, за минуту я перестала быть чудесной Талией. Запихнуть меня в лабораторию и позволить им исправлять меня. Если ты такой эксперт, почему сама не позаботишься обо мне? — Несколько слезинок стекают по моим щекам. Я со злостью вытираю их.

— Но ведь я это и пытаюсь сделать, — говорит мама сквозь сжатые зубы.

Минуту мы сидим в тишине, раздумывая над тупиковой ситуацией. Я думаю над альтернативой. Я могу уйти. Скрыться на какое-то время, пожить тайно у Язи или в Ароматах, если я смогу их отыскать ещё раз.

Мама смотрит на свои руки, сложенные на коленях и делает длинный, глубокий вдох, как будто испытывает мою настойчивость.

— Может быть, ты согласишься на амбулаторное лечение? — спрашивает она меня.

Доктор Деметер неодобрительно хмурится. Глубокие морщинки пролегают от крыльев носа к подбородку, и он качает головой.

— Вы же сказали, что ей нужно контролируемое окружение, правильно? — спрашивает она у него.

— Ну… Да, но...

— А что если я смогу обеспечить это дома, но она будет приходить люда ежедневно для лечения? — предлагает мама.

Я понимаю, что это лучший выход из положения, который я могу получить, поэтому прежде, чем она успеет передумать, или позволит ему переубедить себя, я говорю. — Ладно, на это я согласна.

Мама смотрит прямо в глаза доктору Деметер. — Мне кажется, что для всех нас это самый приемлемый вариант. Если я смогу непосредственно наблюдать за результатами ваших методов, возможно, я бы смогла найти для них место в будущих разработках Единого Мира.

При этом доктор Деметер оживляется. — Я думаю, уважая вашу позицию, в этот раз мы можем сделать исключение.

— Отлично, — говорит мама, одёргивая свой жакет.

— Но, — добавляет доктор Деметер, — при условии, что, если через две недели не будет никаких улучшений, мы перейдём на стационарное лечение.

— Это разумно, — натянуто улыбается мама. — Тогда мы можем начать с понедельника. — Она встаёт и протягивает руку.

Доктор Деметер неуклюже выбирается из кресла и протягивает свою. — Но, доктор Нгуен, — говорит он, когда они пожимают друг другу руки, — Я должен предупредить вас, что это состояние может измениться, или быстро прогрессировать. Вам нужно вести тщательное наблюдение. Если вы заметите хоть что-нибудь, выходящее за пределы нормы, — скажем, личностные изменения, смену настроения, странное поведение, — вы должны немедленно сообщить мне.

— Разумеется, — говорит мама, отнимая свою руку. — Увидимся в понедельник.

* * *

Всю дорогу домой из офиса доктора Деметер мама бубнит о том, скольким она пожертвовала, чтобы добиться для меня амбулаторного лечения. Насколько это повредило её имиджу. Что мне следовало бы относится к этому серьёзнее. Когда её Разумобиль въезжает на подъездную дорожку, я больше не выдерживаю и пулей мчусь от машины к дому, но она наступает мне на пятки и кричит: — Тебе бы следовало быть благодарной.

Папа и бабушка Эппл поднимают на нас испуганные взгляды со своих мест на диване.

Я поворачиваюсь к маме и сжимаю зубы. — А тебе следовало бы хотеть самой заботиться обо мне, а не спихнуть меня подальше.