О, Путник!

— Никак не выйдете из роли, Советник!? — гомерически расхохотался я, плюхаясь на свой стул. — Вы, как я понимаю, очередной клоун, который отстал от цирка!? Сколько же вас, клоунов, на этих Островах развелось! Они кишат вокруг с этими нелепыми рыжими париками, огромными башмаками с помпонами и с узкими полосатыми брючками! Хватит придуриваться! Хватит же! Представление давно окончено. Зрители разошлись. Зал пуст! Почти пуст. Остался только я один! Слушаю вас внимательно…

ПОЭТ резко поднял голову, отвёл назад выбившиеся из-под повязки кудри, криво усмехнулся.

— Давайте выпьем ещё…

— Сир…

— Ах, да, извините, Сир!

— Я смотрю, а на вас алкоголь действует вполне эффективно, как и на МАРКИЗУ.

— Какую МАРКИЗУ? — искренне удивился ПОЭТ.

— Сир, — сухо сказал я.

— Что? Ах, да… Сир.

— Вы что, сомневаетесь в моём статусе Великого Императора Трёх Островов!? А какого чёрта вы давали мне Присягу? А кто посвятил вас в Рыцари? И где же ваша честь? — сурово спросил я, задумчиво поглаживая рукоятку ЭКСКАЛИБУРА.

— Сир, и присягу я Вам действительно приносил, и в Рыцари Вы меня посвятили. Но…

— Что «но»!? — взвился я.

— «Но», оно и в Африке — «но», Сир…

— В каком смысле? — рассмеялся я.

— Понимаете, Сир, я не воспринял всё это всерьёз, — поморщился ПОЭТ.

— О, как! Ишь ты!

— Да, именно так…

— Сир…

— О, простите! Именно так, Ваше Величество, — снова поморщился ПОЭТ.

— Жаль, очень жаль и крайне обидно! А я был уверен, что вы передо мною предельно искренни!

— Сир, где-то я был искренен, где-то нет. Увы…

— Жаль…

Я опрокинул в себя рюмку Можжевеловки, меланхолично и неторопливо чем-то её закусил. Потом полюбовался небом и морем, с удовольствием вдохнул пряно-солёный аромат сумеречного бриза и решительно вытащил из ножен меч.

— Ну что же, придётся лишить вас нынешнего статуса, — пробормотал я с нотками искреннего сожаления в голосе. — Жаль, очень жаль… Тяжело терять соратников и преданных друзей. Это даже намного тяжелее, чем терять баб. Хотя, конечно, вопрос довольно спорный. Если баба горячо любима… — я глубоко задумался.

ПОЭТ смертельно побледнел. Я встряхнул головой, снова полюбовался сумрачными морем и небом.

— Ладно, как говорят в стране под названием Россия, — на нет и суда нет! Я вот думаю, каким способом вас казнить, — я криво ухмыльнулся, сильно и решительно постучал пальцами по столу. — Выбор за вами. Что предпочтёте? Мой славный меч, гильотина, расстрел или рея? Решайте…

— Э, э, э… Сир!

— Я останавливаю свой выбор на гильотине. Я всегда придерживался той точки зрения, что отрезание головы более эстетично, чем повешение.

— Сир, а лужа крови, а тело без самой важной его части?! Это же так ужасно! Это крайне не эстетично! — произнёс ПОЭТ дрожащим голосом. — И вообще, в настоящее время я воспринимаю посвящение в Рыцари Империи на полном серьёзе. Поверьте мне! Говорю, как на духу!

— О, как! Ишь, ты! Однако… Сударь, так у вас сейчас не имеется никаких сомнений в моём статусе? — лениво усмехнулся я.

— Никак нет, Ваше Величество! Никаких сомнений! — произнёс ПОЭТ, резво вскакивая со стула. — Империя превыше всего! Империя или смерть! Слава великому и непобедимому Императору, Могучему Покорителю Бесконечных Пространств!!!

— Ёрничаете? — ухмыльнулся я. — Ну, ну… Садитесь. Расслабьтесь. Ну, ну… Один ваш соратник недавно попытался высказать своё неуважение ко мне. Знаете, где он сейчас находится?

— Где, Сир? О ком это Вы?

— Как о ком? Вы ещё не в курсе? — усмехнулся я. — О вашем шефе, о доблестном ПРЕДСЕДАТЕЛЕ! О Первом, якобы, среди Равных!

— Боже мой, как же Вы до него добрались, Сир!? — снова вскочил крайне встревоженный ПОЭТ. — Это невозможно! Ах, ну да … До поры до времени было невозможно.

— Это он до меня добрался, а я с ним просто разобрался, — хохотнул я.

— Где он, Сир?

— Подтирает задницу Чёрной Дыры Квазаром, а может быть и наоборот в миллионе парсек от Земли и Глории! Все вы, в случае чего, там будете!!! — грохнул я кулаком по столу, вызвав на нём очень сильный беспорядок.

— Боже мой, Боже мой! — обхватил голову ПОЭТ. — Этого мы и боялись, — Вашей неадекватности!

— Так вы подтверждаете мою гениальную догадку о том, что вы являетесь Глорианином и членом Совета Тридцати?

— Да, Сир! Да, я Глорианин, член СОВЕТА БЕССМЕРТНЫХ планеты ГЛОРИЯ! Я Третий Советник.

Я налил в рюмки Можжевеловку, задумчиво посмотрел на неё.

— Сейчас бы Звизгуна. Устал пить эту гадость. Может быть, сгоняете быстро в славный трактир «Тихая прохлада», а?

— Да, Сир, Вы совершенно правы. Гадость, она и в Африке гадость… Вроде бы и прогоняют её через самогонный аппарат дважды, вроде бы можжевельник должен смягчать вкус, ан, нет, всё равно получается гадость. Загадка какая-то…

— Слушайте, а может быть именно можжевельник здесь лишний, а!? — я аж подскочил от гениального озарения. — Может быть, именно он придаёт напитку этот резковатый неприятный привкус, а?

— Возможно, возможно! — подскочил вслед за мной ПОЭТ. — Действительно, Сир! Следует прогнать искомое сырьё трижды, можжевельник туда не добавлять. Полученную жидкость предлагаю настоять на сборе каких-нибудь трав, смягчающих вкус напитка, а потом разбавить до сорока — сорока пяти градусов чистой ледниковой водой. И всё! Не надо больше никаких извращений!

— Боже мой, как же мы до этого не додумались раньше!? Идиоты! — я в отчаянии схватился за голову. — Давимся этой гадостью вот уже сколько времени! Ну, какие же мы идиоты, однако!

— Сир, Вы явно не идиот, а вот я конченный идиот.

— На основании чего вы делаете такой крайне печальный вывод, сударь? — поинтересовался я.

— Понятно, на основе чего, Ваше Величество, — скорбно произнёс ПОЭТ. — Как это Вы меня лихо разоблачили! Прошу Вас, поведайте мне, на чём я прокололся?

— Всё очень просто. Кукуруза…

— Извините, Сир, при чём тут кукуруза?

— Кукурузу в Европу привезли испанцы после открытия Нового Света, то бишь, Америки. До определённого времени о кукурузе в Старом Свете ничего не знали. Острова, на которых мы с вами находимся, явно выдернуты из раннего европейского средневековья. Какая там могла быть кукуруза!? Вы хоть раз видели здесь кукурузу?

— Нет, не видел. Резонно, резонно, Сир, — вздохнул ПОЭТ. — Подождите, подождите! Но Вы же разоблачили меня намного раньше разговора о кукурузе!? Ведь так!?

— Кукуруза лишь подтвердила мои подозрения в отношении вас. На чём они основывались? Да ни на чём конкретно до поры до времени! На предчувствиях, на подсознании, на интуиции. И вообще, с самого начала вы вели себя несколько странно, умник вы наш. Все списывали эти странности на вашу тонкую и не совсем нормальную поэтическую натуру, но меня-то не проведёшь! — весело произнёс я. — А помните, в библиотеке БАРОНА вы сказали, что цифра семь — это число Бога, а число двадцать один, то есть три семёрки, — число сильного Бога? Эти рассуждения совершенно чужды данному миру. Да, и ещё, и самое главное! Это ваше внезапное исчезновение! Все всё тщательно обшарили, перевернули всё вверх дном, но вас не нашли! А как можно незаметно и тихо исчезнуть с корабля посреди бескрайнего океана, минуя перед этим бдительную охрану? Только если человек решил покончить жизнь самоубийством и бросился с этой целью в воду из окна каюты. Но вы у нас не такой. Значит, что остаётся? Как вы могли бесследно исчезнуть с галеры, не вызывая лишнего шума?

— Только посредством Пси-Телепортации, Сир, — поморщился ПОЭТ.

— Вот, вот! А, вообще, кукуруза во всей этой таинственной истории совершенно ни при чём, — ухмыльнулся я.

— Что, что, Сир?

— Картофель в Европу также завезли из Америки в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Ну и что? Он здесь повсеместно распространён, мы его с вами неоднократно кушали, вот он на столе перед нами. Странная, однако, мешанина всего на этих удивительных Островах! А главное, я никак не пойму, почему здесь нет христианства!?