Просто пой (СИ)

Потому что врачи были правы — память ко мне все–таки вернулось. Хотя и не так, как они могли бы предположить.

Я шла домой пешком, поскольку день был солнечным — той ласковой осенней теплотой, которую особенно не хочется упускать из–за сознания, что скоро ей на смену придет дождь и слякоть. Занятия у нас закончились довольно рано, так что в сквере почти не было людей. Только парень, который сидел на парапете старого фонтана и неторопливо что–то пил из банки. Для чего ему понадобилось лезть на узкий неудобный парапет, учитывая, что вокруг стояло несколько пустых скамеек, было совершенно непонятно. Впрочем, вид у парня вполне соответствовал его дурацкому «насесту». Длинные, взлохмаченные волосы, сильно поношенные джинсы с аппликациями из булавок, и дурацкий кожаный жилет поверх футболки. Он увидел меня в ту же самую секунду, что и я — его, и сразу встрепенулся.

— Опаньки!.. — воскликнул незнакомец. — Джей! ЗдорОво. А мы все еще ломали головы, куда ты делась!

Я опешила. Какое еще «джей»? Это он мне?.. Мне почему–то вспомнилось, что «Джеем» звали спаниэля, жившего на нашей лестничной площадке. Парень между тем отбросил в сторону пустую банку от дешевого, дрянного энергетика и соскочил с фонтана.

— Ты что, в юбке, что ли?.. — удивленно продолжал он, глядя на меня так, как будто я была не в юбке, а в скафандре. — Нифига себе!

Я все еще не могла собраться с мыслями, чтобы что–то ответить. А он почти вплотную подошел ко мне и деловито сообщил:

— Солнышко, я третий день на трассе. До сих пор не знаю, где вписаться на ночь. А еще «пятнистых» встретил на вокзале. Там теперь совсем труба. К тебе нельзя?

Говорил он вроде бы понятные слова, но все в место абсолютно не имело смысла. «Может быть, он сумасшедший?» — промелькнуло в моей голове, и по спине пополз противный холодок.

С другой стороны, этот лохматый парень мог быть человеком из той, прежней жизни, о которой я, к несчастью, ничего не помнила. Я присмотрелась к незнакомцу более внимательно. Вблизи он оказался старше, чем издалека. Я вдруг сообразила, что, несмотря на дурацкие булавки на штанах и длинные, нечесаные волосы, ему никак не меньше тридцати пяти. А еще он чудовищно не выспался — это было заметно по опухшим, с красной сеточкой сосудиков глазам. От него пахло крепким, но дешевым кофе наподобие того, который покупают в автомате в пластиковой чашечке. А главное — он был не слишком–то похож на психа. Это меня успокоило.

— Простите, мы знакомы? — уточнила я.

Брови странного мужчины поползли на лоб.

— Джей, ты чего? Не узнаешь меня?..

Когда он снова назвал меня «Джей», мне стало окончательно понятно, что произошла какая–то ошибка. Будь мы с ним знакомы в прошлом, он, по крайней мере, знал бы, как меня зовут. Логично? Еще как логично! Так что я решительно сказала незнакомцу:

— Я не знаю никакую «Джей». И, в любом случае, не надо называть меня этой собачьей кличкой. У меня есть человеческое имя.

Он сделал такой жест, как будто собирался развести руками, но раздумал. Только продолжал таращиться на меня с бесконечным удивлением, которое, признаться, сильно действовало мне на нервы.

— Имя?.. — повторил он туповато. — Но…

— Простите, мне пора, — с нажимом сообщила я и осторожно обошла мужчину сбоку. Почему–то повернуться к нему спиной было немного страшновато. Вдруг он выкинет какую–нибудь дикость — схватит меня за руку или ударит?..

— Джей, да подожди ты!.. — крикнул он, когда я прошла несколько шагов. Окрик заставил меня вздрогнуть, но оборачиваться я не стала. Нельзя позволять этому подозрительному типу втягивать меня в дискуссию.

— Тебя «отформатировали», что ли?! — крикнул он мне вслед.

«Ну точно, сумасшедший» — окончательно определилась я. Вот ведь не повезло — наткнуться среди бела дня на психа, принимающего меня за кого–то из своих знакомых!

Другой человек забыл бы всю эту историю, едва выйдя из сквера, но мне в смысле впечатлительности повезло гораздо меньше. Я в деталях вспоминала наш короткий диалог, идя домой. К тому моменту, как микроволновка музыкально зазвенела, сообщая, что обед готов, я почти сожалела, что ушла так быстро. Может, не такой уж он и псих, этот длинноволосый парень? Может, «Джей» — это школьное прозвище, которое у меня было до аварии?…

Да боже мой, какая ерунда! Ведь ни один нормальный человек не согласится, чтобы его называли Джей. Ну разве что в далеком детстве, когда еще можно бегать по двору и прыгать в «классики». Но в одной школе мы с этим длинноволосым точно не учились, так как он значительно старше меня. Ну и потом, все остальные его фразы явственно указывали, что с рассудком у него проблемы. Что ни слово, то какая–нибудь чушь. «Пятнистые», «отформатировать»…

Я съела свой обед, почти не ощущая вкуса. А потом пошла готовить реферат, который полагалось сдать на следующей неделе и который я никак не собиралась делать раньше четверга.

Вот так я в первый раз услышала о Джей.

За следующую пару месяцев ничего важного не произошло, разве что одного преподавателя с позором выгнали с работы — пошел слух, будто он как–то связан с политическим движением «Зеленых». В буфете и в курилках с жаром обсуждали, правда это или нет. Услышав такой разговор впервые, я смутилась, потому что совершенно не хотела признаваться, что никак не могу вспомнить, кто эти «Зеленые» и почему о них все говорят, презрительно кривясь и понижая голос. Я потихоньку ускользнула от своих приятелей, включила свой лэптоп и запросила у «Энигмы» информацию на этот счет, как делала десятки раз до этого. По правде говоря, без моего компьютера мне было бы куда труднее скрыть, как много вещей я забыла. Щелкая по клавишам, я бегло просмотрела несколько страниц, и в моей памяти все сразу стало на свои места. Ну разумеется. «Зеленые». Разрозненные кучки фриков, нарушающих общественный порядок в крупных городах. Туда входили анархисты, геи, хиппи, представители каких–то одиозных субкультур, названия которых было почти невозможно выговорить. Преимущественно безработные, а зачастую и бездомные, «Зеленые» упорно выступали как враги порядка и стабильности. Короче, это была просто горстка психопатов, ни в какую не желавших жить нормальной жизнью. На одних картинках, выданных «Энигмой», люди с перекошенными лицами размахивали флагами, а на других одетые в синюю форму полицейские тащили их в машины. Страницу продолжал длиннейший перечень противозаконных выходок «Зеленых». Здесь были акции протеста, расписывание баллончиками с краской гаражей, жилых домов и даже административных зданий, уличные беспорядки, несколько попыток перекрыть движение на трассах крупных городов… и прочее, и прочее. КОСП, он же Федеральный Комитет общественного спокойствия, обращался ко всем гражданам с просьбой помочь в предотвращении дальнейших хулиганских акций этих маргиналов. Я отключила лэптоп и еще несколько минут смотрела на собственное отражение в его дисплее. Ничего себе!.. Значит, предполагается, что наш преподаватель, всего пару дней назад рассказывавший нам о биополимерах, тоже расписывал деревья в городском саду акриловыми красками, или ходил по улицам, надев на голову пакет, или участвовал в тому подобных глупостях? Такое просто не укладывалось в голове. Я вернулась в столовую, где занятые спором однокурсники как будто даже не заметили, что я куда–то отлучалась. Купив себе чай и сев на самый крайний стул, я молча слушала их спор. Почему молча? Ну хотя бы потому, что говорить мне было нечего. Аргументы тех, кто защищал уволенного, показались мне гораздо более весомыми. Они напоминали остальным, что, будь у администрации какие–нибудь доказательства антиправительственной деятельности своего коллеги, дело было бы передано в тот же КОСП для уголовного расследования. Если же ограничились обычным увольнением, то, значит, ничего, помимо подозрений, предъявить было нельзя. Это во–первых. Во–вторых, если у человека есть хорошее образование, достойная работа и большие перспективы, то с чего он станет рисковать всем этим ради горстки антисоциальных типов? Остальные злобно возражали — да вы посмотрите на его пиджак и ногти, он наверняка один из этих извращенцев, потому их и поддерживал. И это тоже было в чем–то убедительно, хотя не обязательно любой мужчина в щегольском костюме и с ухоженными руками — гей. И, в конце концов, вопрос не в том, с кем он встречается по вечерам или там ходит в клубы. Важно, был ли он на самом деле активистом незаконного движения. Одно дело, если он просто встречался с кем–то из своих коллег после работы (бррр, ну и гадость, даже представлять подобное не хочется), и совсем другое — если он участвовал в этих ужасных акциях. А я, хоть тресни, не могла представить, чтобы он размахивал плакатом, или дрался с полицейскими, или расписывал дома и тумбы несмываемыми граффити — короче, делал то, чем занимаются «Зеленые». Вечером я посмотрела еще несколько страниц, посвященных этому движению. Особенно запомнилось мне одно видео, относившееся к тому времени, когда «Зеленые» были гораздо многочисленнее, чем теперь, и между ними и защитниками общественного порядка время от времени вспыхивали настоящие баталии. На этом видео «Зеленые» вышли на какую–то из столичных площадей, а горожане забросали их гнилыми помидорами. Когда очередной снаряд попадал в цель, он лопался, и на одежду летели брызги красной мякоти, похожие на кровь. Больше всего меня поразило то, что сами «Зеленые» не обращали на это ни малейшего внимания — так и продолжали стоять под своими флагами, выкрикивая лозунги, пока к месту побоища не подоспели полицейские машины. Было в этом что–то до крайности раздражающее и одновременно жалкое. Я прочитала, что организаторов той акции протеста осудили и отправили за «зону изоляции», а про себя подумала, что следовало бы — в дурдом.