Наблюдатель(СИ)

— Есть, сэр.

— Тогда — вперёд, задайте им трёпку!

Один из офицеров вскинулся за своим пультом:

— Восьмая эскадрилья докладывает! Они добили эсминец, сэр!

Обзорный виом озарился вспышками разрывов. Камера показала крупным планом вытянутый параллелепипед военного корабля, неуклюже разворачивающегося кормой к астероиду. В зияющих на серебристом корпусе дырах что-то зловеще сверкало, вокруг плыли куски искорёженной обшивки. Мне показалось, я разглядел среди обломков тело в синем комбинезоне. Наверное, показалось, и всё же по спине пробежал невольный холодок.

— Этот готов, — удовлетворённо бросил Транк. — А вот и второй, радар его засёк. Восьмая, слышите меня? Вы уже сейчас молодцы, парни, но если разберёте и этого — я вас по-настоящему зауважаю.

— Сэр, — озабоченно позвал Флетчер, — мы потеряли оба беспилотника. Они не добрались до глушилок.

Генерал помолчал, изучая россыпь цветных огоньков на карте радара, и, наконец, заявил:

— Уже неважно. Им там нечего скрывать, почти все силы русских у нас — как на ладони. Видимо, всё-таки вы были правы, это был отвлекающий манёвр. Но мы на него не купились.

Изображение на обзорнике вновь сменилось. Тёмно-серая, почти чёрная равнина кипела от взрывов, фигурки в тяжёлых боевых скафандрах разлетались, точно сбитые шаром кегли.

— Снейк! Что там у вас творится, Снейк?!

— Идём к маяку, — пробился сквозь треск помех чей-то на удивление бодрый, полный азарта голос. — Попали под плотный заградительный огонь. Противопехотные ракеты, мать их…

— «Филадельфия», — приказал Транк, помедлив мгновение, — сместитесь на двадцать миль ближе к маяку, подавите ту дрянь, что косит наших ребят.

Дюзы появившегося на экране крейсера полыхнули голубым, корабль пришёл в движение.

А генерал вдруг повернулся ко мне и уверенным тоном заявил:

— Может, вы ещё не поняли, господин Хольт, но это поле боя остаётся за нами.

— Может быть, — я пожал плечами.

— Никаких «может быть», это уже факт. Один из эсминцев русские нам слили, второй мы вот-вот прикончим. Примерно две трети истребителей они тоже потеряли. Как только наше превосходство в космосе станет полным, всё быстро решится и на земле. Если Семиречный захочет сохранить хотя бы часть своей дивизии, он скоро сдастся.

— Не захотите его добить?

— Было бы неплохо, — Сэм Транк кровожадно усмехнулся. — Но потери и так высокие, зачем нам лишний месяц на переформирование? Это ведь не последний астероид в Поясе.

— Не последний, — согласился я.

Тут-то всё и случилось.

— Сэ-эр, — неуверенно протянул Флетчер, глядя на тактический экран своего пульта. — Простите, сэр, но тут какая-то… чертовщина.

— Что там ещё?

— Вот, взгляните.

Камеры показали открытое пространство, густо усыпанный звёздами космос, лишь в левом нижнем углу виднелась причудливая, похожая на кусок ноздреватого чёрного сыра скала. Часть звёзд определённо двигалась, разгораясь буквально на глазах.

— Приближение дайте, чёрт!

Корабли. Не меньше двух дюжин летательных аппаратов — обтекаемых, хищных, причудливо расцвеченных белым и красным.

— Ка-Эс-Эс девятнадцать «Гарпии»! — воскликнул генерал, узнавая, в голосе его смешались изумление и ярость. — Эскадрилья «Инчхон»! Они-то что здесь забыли?!

— Идут курсом… нам во фланг, сэр. Они сюда целят, точно в нас!

— Твою мать! «Филадельфия», десятый… Дьявол! Все, кто успеет! Перехватите их!

Я смотрел на приближающиеся машины. Трассеры зенитного огня прошили атакующий строй один из штурмовиков развалился от прямого попадания, потом второй исчез в облаке взрыва… Нет, слишком поздно. Почти все силы Второй ударной втянулись в бой, никому из оставшихся на этом фланге подразделений не под силу было остановить прорывающуюся эскадрилью. Которую, к тому же, никто, совсем никто не ожидал здесь увидеть. Кроме меня, но я — не в счёт.

Крейсер Альянса тоже опоздал, да и много ли он мог сделать в одиночку против шустрых аппаратов, которые к тому же далеко не были беззащитны. Сразу две ракеты угодили прямо в рубку «Филадельфии», и я подумал, что спейсеру, вполне вероятно, совсем скоро тоже придёт конец. Сразу после нас. Потому, что бело-красные штурмовики уже входили в зону поражения, и вооружение штабного корабля тут же ожило. Жертвами пушек и ЗРК стали ещё две неприятельских машины, а потом оставшиеся восемь друг за другом выпустили по нам тяжёлые, начинённые взрывчаткой «сигары».

«Большому судну — большая торпеда», — подумал я, закрывая глаза. Не люблю умирать.

В зале мигнул свет, голоса разом стихли, потом кто-то выругался, не сдержав эмоций — громко и заковыристо. Видимо, всё? Конец? Я поднял веки. Офицеры за тактическими пультами стягивали с голов шлемы: в них им уже не было толку, все мониторы на забралах погасли. Большой обзорный виом вместо картины боя транслировал зернистое «молоко» белого шума. Что ж, вот и мой выход.

Под прицелом двадцати пар глаз я подошёл к центральному пульту, набрал код вызова, и уже через пару секунд на обзорнике появился другой зал, заполненный людьми. Рядом с рослым мужчиной средних лет, облачённым в синюю форму российских ВКС, стоял Ридль — Наблюдатель из британского офиса. Увидев меня, англичанин приветственно кивнул, я ответил ему тем же. Потом набрал воздуха, как перед прыжком в прорубь, и произнёс — спокойно и отчётливо, как учили:

— Наблюдатель Хольт, восточно-европейский отдел. Мой официальный вердикт: бой закончен. По его итогам победа достаётся дивизии адмирала Семиречного. Право на разработку астероида Беллона, класс S, получает компания-претендент «Рудо-Корп».

— Подтверждаю, — церемонно кивнул Ридль по ту сторону канала связи. — Итог боя сомнений не вызывает, компании-претенденту «Ю Эс Мэйнинг» в претензиях отказать.

Вот самое главное и сказано. Но, скажем прямо, не самое «приятное» для напряжённо ожидающих американцев. Обожаю свою работу.

— Вторая ударная группа Атлантического альянса признана полностью уничтоженной, она выключается из состава экспансионных сил на четыре стандартных месяца.

Штаб Транка выслушал приговор в гробовом молчании. Никто не проронил ни слова, пока я говорил, и лишь когда Ридль, вновь подтвердив сказанное мной, разорвал контакт, кто-то из младших офицеров отчётливо процедил сквозь зубы:

— Дерьмо собачье!

Я почти физически чувствовал, как меня буравят злыми взглядами двадцать три пары глаз. Неприязнь на дне многих из них сейчас превратилась в откровенную ненависть. Се ля ви. Обычное дело. Но, в конце концов, я ничем этим молодцам не обязан.

— Всего доброго, господа, — сказал я им напоследок.

Транк настиг меня уже в коридоре, на подходе к лифту.

— Эй, мистер! А ну, стойте!

Был соблазн проигнорировать генерала, просто войти в лифт и уехать. Но я всё же обернулся и выжидательно посмотрел на него снизу вверх. Он навис надо мной: огромный, выбритый до синевы, начищенный и отутюженный, с полыхающем на бледных щеках гневным румянцем — живой образчик армейской выправки и праведного негодования. Даже складки на его форменном кителе, должно быть, точно соответствовали уставу. А в глазах сверкала холодная ярость хирургической пилы.

— Готов поспорить, — зарычал он, распиливая меня взглядом на куски, — что вы, заранее знали о корейцах!

Я не отвёл глаз, и ответить постарался спокойно.

— Знал, не знал… Какое это вообще имеет значение, генерал? Вы же не хотите высказать претензию, будто наблюдатели должны сообщать конфликтным сторонам всё, что им известно?

— Плевать на чёртовы правила, если их можно трактовать, как вашей душе угодно! Почему я не был в курсе, что противник получил поддержку от третьей стороны?!

— Вопрос не ко мне, а к директорам «Ю Эс Мэйнинг», интересы которой отстаивала ваша группа. Это они отказались разделить грядущие прибыли с «Шиндонг Ресурсес». Видимо, понадеялись, что вы, генерал, справитесь сами. А вот в «Рудо-Корп» двадцать процентов от Беллоны не посчитали чрезмерными.