Карнавал

л он. И добавил, обращаясь к человечку: - Кажется, я её опять не сбил.

Человечек промолчал.

- Мне больше нечего рассказывать, - сказала Одноклеточная, - можно я пойду?

- Она действительно ходит там каждый день? - спросил человек.

- Правда, - ответил человечек, - я проверял.

- Хорошо проверял?

- Хорошо.

- Значит, она нас провела. Она специально выбрала этот переулок, чтобы мы ничего не доказали.

- Но тогда она у них главная? - предположил человечек.

- Конечно, главная. Но попробуй докажи.

Он отложил в сторону чистый лист бумаги и снова перевернул ручку пером вверх. Некоторое время он листал книгу, не обращая внимания на Одноклеточную.

- Мне можно идти? - повторила она.

Человек удивленно оторвался от книги.

- А что ты здесь делаешь до сих пор?

- Я пошла?

- Пошла, пошла.

Когда Одноклеточная вышла, человек отложил книгу на край стола. Книга называлась "Устройства для загара и как их использовать".

- Ну что, плохо? - сказал он.

- Плохо, - откликнулся человечек.

- Слишком крутая. Я её дважды спрашивал о загаре и ни разу она не сбилась. Ты заметил?

- Заметил.

- И табуретки она не испугалась.

- Не испугалась, - сказал человечек, - а может быть, стоило ее?..

- Нет, она слишком серьезный противник. За ней большая сила.

- И какая наглая! - возмутился человечек. - Так прямо и заявила: "Нет у меня любовников". Совсем не боится врать. Видно, не в первый раз.

- Да, тертый орешек, - согласился человек.

- А может, за ней проследить? - спросил человечек.

- Вот это обязательно. Начнем сразу, пока она далеко не ушла.

И он потянулся к телефонной трубке.

5

Пять чувств человек имел только во времена Аристотеля.

Есть чувство первого снега и совсем иное чувство последнего. Есть чувство начала зимы и несравненное ни с чем чувство приближения её конца. Это чувство медленно нарастает независимо от любых природных метаморфоз. Есть чувство последних дней зимы и есть чувство последних её часов. Пять чувств человек имел только во времена Аристотеля - теперь мы стали тоньше.

Перед закатом появились первые разрывы в облаках - корявые и одновременно элегантные, как буквы готического шрифта, выписанные темно-синей тушью. Облака окрасили свои животики в шоколадный цвет и поплыли на запад, темнея до черноты и радуясь собственному хамелеонству. Одноклеточная вдруг поняла, что начинается весна. Это ощущение было столь неожиданным, что она посмотрела на часы. Около шести. Она остановилась, чтобы взглянуть на облака, и потом пошла очень медленно, замечая все вокруг. Как много можно увидеть, когда идешь медленно, думала она, - те, которые идут по улице быстро, остаются внутри себя. И только сбившись с ритма, замедлив шаг хотя бы вполовину, можно увидеть, можно почувствовать, что все вечно вокруг нас. А то немногое, что бренно, не заслуживает внимания. Люди - как слепые икринки, плывущие в теплом океане вечного. В них уже бьется сердце, но видеть и слышать они ещё