Царица бедных. Рассказы

— А, вот они, мои знатные особы, — воскликнул итальянец, увидя на дне ящика целую группу пестро одетых марионеток, — вот когда придется поработать иглой бедному, старому Иеронимо! Нет плаща, который бы не поддался времени, нет диадемы, которую не нужно было бы поправить! Впрочем, что же мудреного? По настоящему вы бы должны были помещаться отдельно, а я вас смешал в одну кучу со всем этим народом, которого никто не научил не только вежливости и уважения к высшим, но даже сносному обращению между собой! Что делать, добрые, великодушные принцы, доблестные герцоги, бароны, графы, пэры и проч. Увы! Старый Иеронимо слишком беден, слишком скуден его заработок, чтобы он мог позволить себе такую роскошь, как устройство для вас отдельного помещения! Вот повелитель островов Туамоту; нужно подновить сто, головной убор, украшенный павлиньими и страусовыми перьями и золотые бляхи на некоторых частях тела. А вот еще король Тубутаи… Э, да что же это такое с ним случилось? Он без носа! В дороге у него откололся кончик носа! Да где же он, этот кончик?

Иеронимо засунул руку по локоть в ящик и с беспокойством принялся шарить по дну, отыскивая кончик злополучного носа. Ему попадались руки, ноги, головы, туловища немногих остававшихся еще в ящике марионеток, но кончика носа не было. Тревога охватила душу старого итальянца, он смутился, побледнел…

Нос! Где же этот несчастный нос? Не захватить ли он его нечаянно в складках пышного платья парижской модницы, или нет ли его в мантии капеллана?

Иеронимо снова начал рыться в ящике перевернул десять раз марионетки, ощупал их, осмотрел, — носа нигде не было! Нос пропал! Не сунул ли он, его в диван?

Он осмотрел подушку дивана, засовывал длинные сухие пальцы, как крючку в щели между сиденьем и спинкой; тщательно осмотрел стол со всей бывшей на нем скудной утварью и бросил даже мимолетный: взгляд на пустую сковородку из-под яичницы…

Нет, всё напрасно! Нос исчез!..

Нос короля Тубутаи!

Положим, у всех этих экзотических королей носы не достигают больших размеров, но, каковы бы они ни были, всё-таки у них есть носы. И у Тубутаи должен быть нос!

Иеронимо глубоко задумался…

Да, он должен быть… И если случилось такое несчастье, то его нужно… как можно скорее… исправить…

У Иеронимо есть, на всякий случай, клей… Но материал? Из какого материала можно сделать нос? Из дерева, каучука, воска? Но ничего подобного, кроме воска под рукою нет!.. Нос из воска? Но почему же тогда не из репы или моркови? Вот идея! В гостинице моркови всегда найдется сколько угодно… Позвать номерного…

Иеронимо оглянулся и… обомлел.

Все вынутые им из ящика марионетки, все принцы, герцоги, графы, бароны и проч. выстроились в ряд и начали «торжественное шествие знатных особ».

— Шествие без него!

Иеронимо в смертельном страхе закрыл глаза и пробыл несколько минут в таком положении…

Ему казалось, что он умер от страха, и что душа его не тут, в этом бренном, сухом теле старого бедного итальянца, а витает там, в горних, но напряженный слух Иеронимо улавливал легкий шорох, какой бывает при движении людей, одетых в шелк и бархат.

Он решился и открыл глаза.

— Так это правда! Это правда! прошептал он, содрогаясь, и чувствуя, как холодная испарина выступила по всему телу.

И он смотрел, не будучи в силах отвести глаз, смотрел, как смотрит кролик на широко раскрытую, готовую поглотить его, пасть боа-констриктора…

Шествие открывал, как и подобало, духовное лицо — капеллан. С приветливо-лукавой улыбкой сытого человека на широком лоснившемся от добродушия лице он шел, смиренно сложив обе пухлые руки на объемистом животе. Тотчас за ним шли оба рядом два почтенные, седобородые, средневековые властителя оба в тяжелых коронах, горностаевых мантиях, обсыпанных бриллиантами и в обшитых дорогими кружевами камзолах. Промежуток между ними и другими заполнялся принцами, герцогами, баронами и проч., которые, в своих богатых одеждах, или вразброд, как попало, веселой и шумной толпой старых добрых рыцарей.

Шествие замыкали экзотические короли с их накидками из звериных шкур, страусовыми и павлиньими перьями пунцовыми плащами, кольцами, продетыми сквозь носы, жемчужными ожерельями и золотыми бляхами, а сзади этого великолепного шествия с выражением немого восторга бежал народ, все эти купцы, торговцы, мелочные лавочнику приказчики и слуги, поденщики и просто люди, не имеющие определенных занятий.

Только бедный Тубутаи отсутствовал. Вне себя от ярости он прыгал перед оторопевшим Иеронимо, сучил перед его лицом маленькими черными кулачишками и визжал тоненьким голоском:

— Подай мой нос! — кричал он. — Я тебе говорю: подай мой нос, старый дурак! Куда ты его девал, хотел бы я знать? Сейчас же чтобы был нос, слышишь ли? Как я буду участвовать в торжественном шествии без носа? Если бы я еще потерял его на войне, — куда ни шло, но ведь мне его отбили в ящике! Я, который больше всех любит всякие помпы и торжества, — и вдруг не могу участвовать в шествии!

— Почтенный Тубутаи! — робко заговорил Иеронимо, — многоуважаемый король Тубутаи, не волнуйтесь, ради Мадонны выслушайте меня! Неужели я не понимаю, что не только славному владетелю Кабаньих островов высокоуважаемому королю Тубутаи, но последнему босяку и пропойце из нашей падуанской таверны Голубого осла нельзя появиться на свет без носа, а тем более участвовать в каком бы то ни было торжестве! Господи, Боже мой, я отлично всё это понимаю! Но клянусь вам всеми святыми, клянусь Св. Антонием, патроном нашей славной Падуи, а также покровителем животных, клянусь, наконец, патроном своим Св. Иеронимом, что я искал повсюду эту благородную принадлежность вашего лица и к моему величайшему несчастно нигде, решительно нигде не мог найти!.. Что же мне делать несчастному! Не думайте, что вы страдаете один! Я страдаю не менее вас!.. Эта потеря бьет меня по карману потому, что кто же заинтересуется представлением, в котором участвуют безносые марионетки!..

— Но вот что, — заискивающим тоном продолжал Иеронимо, — покуда я раздобудусь деньжонками, чтобы сделать вам приличный нос, не удовлетворитесь ли вы носом из моркови?

— Что? взвизгнул Тубутаи, — нос из моркови? Это что еще за новость!

— Представьте, высокоуважаемый Тубутаи, что морковь оказывается самым лучшим материалом, подходящим по цвету к вашему лицу! Право же, уверяю вас! Только на одно это представление я сделаю вам нос из моркови, а когда оно сойдет благополучно и я соберу деньжонок, то клянусь вам… ну хотя тем же Св. Антонием, я сделаю вам нос из надлежащего материала!

— Нос из моркови! Это профанация! — взвизгнул Тубутаи, — я не хочу носа из моркови, слышишь, не хочу! Я протестую! Я открыто заявляю, что ты шарлатан и что недостойно для нас всех даже оставаться у тебя.

Шествие приостановилось, и глухой ропот пронесся по его рядам.

— Высокомилостивые особы… — залепетал, обезумев от страха, старый Иеронимо, — обратите ваше высокое внимание… Глубокочтимый монсеньор, прибегаю к вашему покровительству…

Но капеллан даже не оглянулся… С тою же приветливой улыбкой на устах, также смиренно сложив пухлые, белые руки на животе, он шел во главе шествия. Невидимою силою дверь номера раскрылась и вся процессия потянулась через нее.

Иеронимо вскочил с пола, на котором всё время сидел. Вся его фигура выражала ужас и отчаяние. Густые седые волосы его поднялись, безумные от страха округлившиеся глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит…

— Высокочтимые особы, — залепетал он, стуча зубами и нервно дергая головой, — милостивые короли и благородные рыцари, дамы, вельможи и народ, неужели вы хотите меня оставить, меня, который столько лет и в дождь и в стужу таскал вас на своей; бедной, старой спине? Неужели вы хотите бросить меня в этом чуждом, холодном городе, обречь, на голодную смерть? Высокоблагородные синьоры, чем же я заслужил такое ужасное наказание? Разве я относился к вам не с достаточным уважением? Разве я вас не любил и не охранял, как мог? За что же, за что вы покидаете меня? Неужели из-за этого несчастного случая с носом Тубутаи? Но он найдется, я вас уверяю, что он найдется где-нибудь на дне ящика. Наконец, вы слышали, что я обещался сделать ему новый нос из надлежащего материала! Клянусь, что я исправлю все повреждения, все изъяны, которым вы подверглись в моем ящике! Я возобновлю костюм и шляпку парижской модницы, поправлю кепи храброму Гвидо, сошью новый плащ студиозусу, я куплю знаменитого порошку молния и вычищу позументы и фольгу знатных особ так, что больно будет смотреть! Клянусь, я сделаю всё, только дайте мне заработать немного денег не оставляйте меня накануне представления! Ведь вы знаете, что без вас я пропал, я, старый, бедный, не способный ни к какому труду человек! Как?! — возопил старик, увидя последним скрывающегося в дверь полицейского Гвидо, — и ты тоже, мой верный, мой храбрый Гвидо, — ты тоже оставляешь меня?