Обитаемый остров

впереди свободно на много сотен километров.

Гай, наконец, вытащил из-под себя автомат, но Максим содрал с него каску и увидел его потное оскаленное лицо, и засмеялся, когда ярость, ужас и жажда убивать сменились на этом лице выражением сначала растерянности, потом изумления и, наконец, радости. Гай пошевелил губами - видимо, сказал: "Массаракш!" Максим бросил рычаги, притянул его к себе, мокрого, тощего, заросшего, обнял, прижал от избытка чувств, потом отпустил и, держа его за плечи, сказал: "Гай, дружище, как я рад!" Ничего решительно не было слышно. Он глянул в смотровую щель, шоссе было прямое по-прежнему, и он снова поставил ручной газ, а сам вылез наверх и вытащил Гая за собой.

- Массаракш! - сказал помятый Гай. - Это опять ты!

- А ты не рад? Я вот ужасно рад! - Максим только сейчас понял, как ему всегда не хотелось ехать на юг в одиночку.

- Что все это значит! - крикнул Гай. Первая радость у него уже прошла, он с беспокойством оглядывался по сторонам. - Куда?! Зачем?!

- На юг! - крикнул Максим. - Хватит с меня твоего гостеприимного отечества!

- Побег?!

- Да!

- Ты с ума сошел! Тебе подарили жизнь!

- Кто это мне подарил жизнь?! Жизнь моя! Принадлежит мне!

Разговаривать было трудно, приходилось кричать, и как-то невольно, вместо дружеской беседы, получалась ссора. Максим соскочил в люк и уменьшил обороты. Танк пошел медленнее, но больше не ревел и не лязгал так громко. Когда Максим вылез обратно, Гай сидел насупленный и решительный.

- Я обязан тебя вернуть, - объявил он.

- А я обязан тебя отсюда утащить, - объявил Максим.

- Не понимаю. Ты совсем сошел с ума. Отсюда бежать невозможно. Надо вернуться... Массаракш, возвращаться тебе тоже нельзя, тебя расстреляют... А на юге нас съедят... Провались ты пропадом со своим сумасшествием! Связался я с тобой, как с фальшивой монетой...

- Подожди, не ори, - сказал Максим. - Дай я тебе все объясню.

- Не желаю ничего слушать. Останови машину!

- Да подожди ты, - уговаривал Максим. - Дай рассказать!

Но Гай не желал, чтобы ему рассказывали. Гай требовал, чтобы эта незаконно похищенная машина была немедленно остановлена и возвращена в зону. Максима дважды, трижды и четырежды обозвали болваном. Вопль "массаракш" перекрывал шум двигателя. Положение, массаракш, было ужасным. Оно было безвыходным, массаракш! Впереди, массаракш, была верная смерть. Позади, массаракш, тоже. Максим был всегда болваном и психом, массаракш, но эта его выходка, массаракш, надо полагать, последняя, массаракш-и-массаракш...

Максим не мешал. Он вдруг сообразил, что поле последней башни, очевидно, кончается где-то здесь, скорее всего - уже кончилось, последняя застава должна находиться на самой границе крайнего поля... Пусть выговаривается, на обитаемом острове слова ничего не значат... ругайся, ругайся, а я тебя вытащу, нечего тебе там делать... Надо с кого-то начинать, и ты будешь первым, не хочу, чтобы ты был куклой, даже если тебе это нравится