Обитаемый остров

нравится - быть куклой...

Изругав Максима вдоль и поперек, Гай соскочил в люк и стал там возиться, пытаясь остановить машину. Это ему не удалось, и он выбрался обратно, уже в каске, очень молчаливый и деловитый. Он явно намеревался спрыгнуть и уйти обратно. Он был очень сердит. Тогда Максим поймал его за штаны, усадил рядом и принялся объяснять положение.

Он говорил больше часу, прерываясь иногда, чтобы выровнять движение танка на поворотах. Он говорил, а Гай слушал. Сначала Гай пытался перебивать, порывался соскочить на ходу, затыкал уши, но Максим говорил и говорил, повторял одно и то же снова и снова, объяснял, втолковывал, разубеждал, и Гай, наконец, начал прислушиваться, потом задумался, приуныл, залез обеими руками под каску и шибко почесал шевелюру, потом вдруг сам перешел в наступление и принялся допрашивать Максима, откуда все это стало известно и кто докажет, что все это не вранье, и как можно во все это поверить, если это очевидная выдумка... Максим бил его фактами, а когда фактов не хватало, клялся, что говорит правду, а когда и это не помогало, называл Гая дубиной, куклой, роботом, а танк все шел и шел на юг, все глубже зарываясь в страну мутантов.

- Ну, хорошо, - сказал, наконец, Максим, остервенев. - Сейчас мы все это проверим. По моим расчетам мы давно уже выехали из поля излучения, а сейчас примерно без десяти десять. Что вы все делаете в десять часов?

- В десять ноль-ноль - построение, - мрачно сказал Гай.

- Вот именно. Собираетесь стройными рядами и начинаете истошно орать дурацкие гимны, и надрываетесь от энтузиазма. Помнишь?

- Энтузиазм у нас в крови, - заявил Гай.

- Энтузиазм вам вбивают в ваши тупые головы, - возразил Максим. - Ничего, вот сейчас мы посмотрим, какой у тебя там в крови энтузиазм. Который час?

- Без семи, - мрачно сказал Гай.

Некоторое время они ехали молча.

- Ну? - спросил Максим.

Гай посмотрел на часы и неуверенным голосом запел: "Боевая Гвардия тяжелыми шагами..." Максим насмешливо смотрел на него. Гай сбился и перепутал слова.

- Перестань на меня глазеть, - сердито сказал он. - Ты мне мешаешь. И вообще, какой может быть энтузиазм вне строя?

- Брось, брось, - сказал Максим. - Вне строя ты, бывало, также орал, как в строю. Смотреть на вас с дядей Кааном страшно было. Один орет "Боевую Гвардию". Другой тянет "Славу Отцам". А тут еще Рада... Ну, где энтузиазм? Где твоя любовь к Отцам?

- Не смей, - сказал Гай. - Ты не смеешь так говорить про Отцов. Даже если то, что ты рассказываешь, - правда, это означает только, что Отцов просто обманули.

- Кто же из обманул?

- Н-ну... мало ли...

- Значит, Отцы не всемогущи? Значит, они не все знают?

- Не желаю на эту тему разговаривать, - объявил Гай.

Он приуныл, сгорбился, лицо его еще больше осунулось, глаза потускнели, отвисла нижняя губа. Максим вдруг вспомнил Фишту Луковицу и Красавчика Кетри из арестантского вагона. Они были наркоманами, несчастными людьми, привыкшими