Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Подожди, – Славик поднял взгляд на отца. – Тогда их должно быть несчетное множество, таких точек. И где они должны находиться?

– Вокруг нас. Всё пространство заполнено ими. Каждая временная точка – это ушедшая в прошлое сжатая реальность. И она безмерна.

– Как это?

– Всё дело в масштабе. В том, что доступно нашему созерцанию и нашему ощущению. Ведь микробов мы тоже не видим, но у них там своя жизнь. Точно так же, возьми атомы – они недоступны нашим ощущениям. Точку можно измерить, только находясь в ней! – Глаза профессора горели от возбуждения, он почти кричал. – Почему никогда не удается с математической точностью вычислить длину окружности круглого предмета? Потому, что круглые формы таят бесконечность!

– Это так абстрактно, нужно иметь смелое воображение, – добродушно заявил Славик.

– Ну, знаешь, физики работают над своей теорией струн, хотя никто никогда не видел ни одной из них, да и вряд ли когда-нибудь увидит. И это не мешает им.

– Физики. Заметь, не географы. Ладно, ладно, если прошлое сжато в точки, как же с будущим?

– Да точно так же, только этим точкам еще предстоит раскрыться и сжаться. Будущее – настоящее – прошлое.

– Знаешь, отец, это сложно представить. Я уже не говорю о том, как попасть туда.

– Ага! Вот мы и подошли к вопросу перемещения во времени, – он замолчал, собираясь с мыслями. – Чтобы попасть в прошлое, наверное, нам самим надо стать величиной ускользающей, то есть сжаться вместе с уходящей действительностью. Стать частью одной такой точки.

– Почему же мы всегда остаемся в настоящем, не исчезаем с каждой точкой и к тому же стареем?

– Представь, что время – это здание. Мы же – не кирпичик здания, мы просто находимся в нем. У нас свой временной путь.

– Хорошо, пусть будет так. Ты говоришь, что есть способ переместиться во времени, но как?

Профессор достал печенье из ящика, откусил. Подошел к окну, задернул занавеску и провел по прозрачной ткани рукой. Затем уселся в кресло, закинув ноги на маленький столик, и так, с надкусанным печеньем в руке, начал:

– Я долго думал, как можно стать ускользающей величиной. Какого вида силы надо использовать. Ты говоришь, географ не может видеть дальше облаков. Я увидел…

Славик слушал его и листал тетрадь.

Из тетради профессора Сайко:

«…Серебристые облака тонки и прозрачны, как шелк, сквозь них хорошо просматриваются звезды. Я думаю – что может быть общего у точки и бесконечности? Взаимосвязь измерений – мысленные конструкции, низка масштабов. Странно, что пульс звезды похож на ритмы нашего сердца. Космос предлагает ответы. Бездонный Космос! Источник энергии, о которой мы почти ничего не знаем. Вот она, эта мощь, совсем рядом, за пределами земного пространства. Точка и бесконечность. Протяни руку и возьми, только ленивый не сделает это…»

– Космос и время? Не вижу связи, – Славик отложил тетрадь, потянулся за фужером. Сделал глоток, посмаковал. Ему было уютно сидеть вот так, вдвоем с отцом. Он уже и не помнил, когда они последний раз разговаривали по душам. Полгода, год назад?

– Помнишь, несколько лет назад в НИИСЕ запускали проект «Гриф 1»? Военным нужны были космозонды. Правительство профинансировало первые эксперименты и отказалось от дальнейших разработок. В результате проекта родилась технология «ОФТЭ».

– Я помню. Эксперименты с космической энергией, – кивнул Славик.

– Да. Некоторое время шестая лаборатория продолжала разработки в этом направлении, потом их прикрыли. Новый проект предупреждения землетрясений отвлек внимание на последующие несколько лет, а «ОФТЭ» отодвинули на задний план. Мне всегда была интересна эта тема, тем более что моя работа «Аккумуляция воздушных масс» затрагивала эту область. Я подумал, что серебристые облака вполне могли бы выполнить роль адсорбентов космической энергии. Возникающие при этом поля флуктуируют и…

– Может, что-то и происходит в тонкой пленке серебристых облаков, разделяющих землю и космос, но… машина времени!

– Ну же, сын, представь, что ты сумел принять эту энергию и направить в нужное русло, – Сайко сунул печенье в рот.

– Не представляю.

– Допусти.

– Положим, – со скрипом согласился Славик.

– На базе зонда я сконструировал фрактальный генератор, он преобразовывает космическую энергию в энергию выбивания.

– Фрактальный генератор? Энергия выбивания? – Славик повысил голос. – Я не знаю о чем ты, но я знаю, что энергия в таких масштабах может быть беспощадной и тогда дыхание космоса обжигает! Это котенок-тигр! Я помню, какие разрушения были при первых попытках передать солнечную энергию из космоса на Землю. А ты помнишь? Микроволновые лазерные лучи оказались не такими уж надежными. – Взгляд у Славика стал колючим, а движения – резкими. – Малейший сбой в системе управления, и они проходят мимо приемной станции. А что за этим стоит – разрушения, смерть.

– Я понял, о чем ты, но мой фрактальный генератор преобразовывает эту энергию, он меняет ее масштаб.

– Какой еще масштаб у энергии?

– Такой же, как и у всего нашего мира – число масштабов бесконечно. Наша Земля – точка во Вселенной. Микроб – точка для Земли. – Отец тоже повысил голос, вспыхнул. – Генератор использует квантовый эффект. В пленке серебристых облаков гравитоны возбуждаются, при этом изменяются и их свойства – возрастают кванты импульса и энергии. Дальше – обыкновенная игра в бейсбол. Условно, приемник-перчатка у тебя, на земле. Давай, поднимай руку! Я – зонд! Зонд посылает ударный импульс по силовой струне, от источника к приемнику, он направлен на перемещение во времени, тебе остается его принять. – Профессор достал из ящика теннисный мячик, размахнулся и с силой кинул. – Лови! – Мяч глухо ударил Славика в ладонь, откинув ее назад. Он с трудом удержал его. – Я о самом импульсе – удар космической энергии выбивает тебя из действительности в сжимающийся временной фрактал. При этом ты меняешь масштаб. И энергия тоже. Меняет! Свой! Чертов! Масштаб! Всё! Это и есть нужная нам энергия выбивания, позволяющая перейти на другой временной уровень.

– Пусть даже так, – Славик примирительно поднял мяч в руке, – но ты ведь останешься в сжатой точке, ты не попадешь в другое время. Ты останешься в том, с которым сжался. – Он положил мяч в карман.

– Точки легко контактируют друг с другом, нужно лишь задать направление движения. А это можно сделать мысленно, ведь наши мысли тоже движутся фрактально.

– И мысли?.. Тоже?.. Чушь! Несусветная чушь! Мысленно задать направление… О чем ты говоришь? Такие идеи общество, по-твоему, примет?

– Именно! Ведь множество есть многое, мыслимое как единое.

– Отец… – Славик был разочарован. – Я надеюсь, ты не собираешься сделать официальное заявление? Весь мир будет смеяться над тобой.

– Не будет!

– Я же смеюсь.

Профессор подошел к сыну, посмотрел ему в глаза долгим пристальным взглядом. Отвернулся. В один миг он как-то сгорбился, поник. Состарился – лоб прорезали глубокие морщины. Он почему-то вспомнил, как заблудился в лесу, давно, еще маленьким мальчиком. Вспомнил, как бежал в наступающих сумерках, и ему казалось, что вот, за тем деревцем, в череде напоминающих аллею стволов, вот-вот появится тропинка. Но ее там не было. Он бежал и бежал, теряя направление и намечая новое. Бежал и бежал. И если бы не блеск реки в просвете, потерялся бы, растворился в лесу.

– Ты не веришь… твое право. – Ему хотелось крикнуть: «Ты мой сын, и ты должен верить всему, что я говорю, потому что я твой отец! И своими идеями я не подведу тебя!» Но вместо этого он произнес: – Тогда хотя бы не мешай. Считай, этого разговора не было! – Профессор развернулся и ушел в свою комнату.

Славик остался один на один с недопитым шампанским. С раскрытой тетрадью в руке. Он и чувствовал себя одиноко. Сиротой. Но… лучше сказать правду отцу сейчас, чем позволить ему выставить себя на посмешище целому миру!