Чертоги Казад-Дума (СИ)

От любования подобной картиной язык Двалина присох к небу. Крадущийся вперед с осторожностью лесного эльфа, эреборец тщился даже дышать через раз, боясь пробудить к жизни беснующиеся в пустом холле звуки. Держа один топор на весу, гном был готов дать отпор любому врагу, который мог бы появиться на пути. И та громогласная тишина, что наполняла воздух перешептыванием утробно гудящих отголосков, лишь сильнее взвинчивала и без того напряженного воина. Внимательно вглядываясь в мягкую, почти бархатную темноту, Двалин ожидал нападения. Друзья, вторя друг другу, тоже старались шагать тише. Никто из отчаянной компании не желал будить спящего лиха.

Торин же, однако, вел себя иначе. Вероятно, страх снедал и его храброе, чистое сердце. При всем при том Король-под-Горой ступал широко, смело, без опаски. Озирая просторный холл исподлобья, молодой потомок Дурина не робел пред лицом неизвестности. Оставив Оркрист в ножнах, легко прогуливался по заброшенной палате, ничем не выдавая волнения. Лишь иногда оглядываясь, чтобы подбодрить компаньонов, Торин вольно вел своих воинов. Казалось, что молодого Короля ничего не смущало, и даже если бы многотысячная армия вдруг воплотилась прямо перед ним, он не сбавил бы шага.

— Там кто-то стоит, — Бильбо, следующий сразу за Двалином, резко остановился, рукой преградив путь Бифуру. Маленький хоббит, жмуря глаза, кивнул вперед. — Идет прямо к нам. И это не орк.

— А кто ж это еще может быть? — голос донесся из толпы позади. Двалину показалось, что говорил Бомбур. — Неужто нам тут повстречается добрый волшебник, желающий помочь?

— Очень сомневаюсь, что это волшебник, — Торин, поведя рукой, обмер на месте. Внимательно глядящий в сторону, куда указал мистер Бэггинс, Король-под-Горой чуть опустил голову. Двалин, чувствуя, как в животе разворачивается неподвластная ему баталия, поспешил поравняться с давним другом. — И он уж точно не пожелает нам помогать.

— Мать моя, — пропищал кто-то, успевший отыскать взором фигуру незнакомца, замеченного хоббитом. — Это ж эльф!

— Что эльф забыл в Мории?! Спятил ты, братец…

За спиной началась шумиха. Двалин, теряя терпение, выступил вперед, готовый до последнего вздоха держать оборону. К его огромному сожалению, к оружию прибегнуть так и не пришлось. Далекий абрис того существа, которого заприметил Бильбо, приближался к путникам неспешно, с некоторой леностью. Долговязый, тоненький, одетый в легкую, удобную одежду, явно юный мужчина вышагивал навстречу гномам. Факелы, зажжённые в глубоких стенных нишах, отбрасывали на его бескровное лицо пунцовые отблески. Широко распахнутые глаза пульсировали мягким молочным сиянием. Волосы, цвета воронового крыла, спускались по спине светлоликого. Острые кончики ушей виднелись из-под темных прядей. Никакого оружия странный эльф при себе не имел.

— Рад приветствовать сынов Дурина под сводами древнего царства Казад-Дум, — остановивший свой ход невдалеке, бессмертный пытливым взглядом осмотрел собравшуюся компанию. Тихонько улыбаясь, остроухий развел опущенные руки в стороны, приглашая гостей в Морию. У Двалина от слов незнакомца мурашки по спине побежали – завораживающий тембр его голоса прогремел в коридоре подобно волнующемуся перед штормом морю. — Меня зовут Миниа. Я являюсь провозвестником тех существ, что привели всех вас сюда.

— Знать не желаю, что один из эльфов забыл в Казад-Думе, — Торин, пылая глазами, сделал шаг навстречу незнакомцу. — И не кто-то привел нас сюда, но сами мы дошли до покинутого гномьего Королевства. Имя твое не интересно мне. Однако я знаю, что здесь орки держат моего отца, который много лет уже считался погибшим. Если не желаешь помогать нам, сгинь с дороги. Иначе тебе придется узнать, что такое гномья сталь.

— Отчего же я не желаю Вам помочь, Ваше Величество? — бессмертный склонился в учтивом поклоне. Прищурив взгляд, улыбнулся шире, оголяя остренькие клыки. — Я послан встретить Вас у врат и сопроводить к тронному залу. Прошу, следуйте за мной.

Ловко развернувшись, бессмертный зашагал в сторону, откуда явился. Двалин, продолжая испытывать крайнее волнение, с трудом верил в происходящее. Прошедший через сотни битв и видевший тысячи смертей, впервые за свою долгую жизнь воин ощутил, как трясутся поджилки и душа леденеет от страха. Испытывая ни с чем несравнимый ужас, гном поглядел в сторону своего предводителя, надеясь, что последний одумается и прикажет друзьям покинуть Морию.

Однако Торин все же сделал шаг вперед, принимая необычное приглашение от не менее необычного эльфа. Беззаветно следуя за бессмертным, Король-под-Горой отдался на волю тайным силам, господствующим в Казад-Думе. По его примеру поступили и остальные. Чинно ступая вдогонку остроухому, гномы Эребора направились в самое сердце Черной Пропасти...

Неверные тени плясали вокруг, вторя вольнодумному ветерку, что летал по бездушному, давно уже погибшему залу.

♦♦♦♦♦

Неверные тени плясали вокруг, вторя вольнодумному ветерку, что летал по бездушному, давно уже погибшему залу. Плотный туман, застилающий пол, вопреки сильным сквознякам, не исчезал. Пропитанный волшебным сиянием, он перекатывался в разные стороны широкими волнами, накрывая стопы путников белой поволокой. Торин, глядя под ноги, старался побороть кипящий в груди ужас. Теперь, дойдя до Казад-Дума, он не мог позволить своей уверенности поколебаться.

Светлоликий эльф со светящимися глазами провел компанию гномов по пустым залам Мории, избирая самые широкие и красивые коридоры. Странно, но отвоеванное орками царство выглядело ошеломляюще живым и цветущим. Не было ни грязи, ни вони, присущей чернокровым выродкам. Каменные стены подгорной цитадели блестели чудными прожилками в камнях. Древние статуи остались нетронутыми варварской рукой уруков. Огромные чаши угля раскидывали сети света до самых темных уголков покинутого гномами жилища. Пустые залы благоухали запахом огня и неизвестных Торину цветов. Воскреснувшее Королевство приветствовало путников не только яркостью вдруг оживших стен, колоннад и лестничных маршей. Казалось Королю-под-Горой, что Мория глубоко и размеренно дышала, будто едва пробудившись ото сна.

Хотя, не стоило поддаваться необъяснимому очарованию старого царства. Торин убедился в этом, едва ступив в тронный зал. Шествующий впереди эльф старался не опережать своих спутников. Приведя подгорных жителей к открытым вратам главного чертога Казад-Дума, он, однако, пропустил гномов перед собой. Торин, предполагая, что за подобной галантностью скрывается лишь военная хитрость, все же решил и дальше играть по навязанным ему правилам. И, перешагнув через порог гигантских дверей, тут же пожалел о принятом решении.

Вопрос о том, куда делись все орки Азога, больше не казался важным. Вся армада чернокровых, выстроенная в стройные шеренги, приветствовала странников напряженным, ядовитым молчанием. Потеряв дар речи, Торин поднял взгляд, пораженно обозревая нескончаемый океан уродливых орочьих лиц. Злобные взгляды жалили отовсюду – уруки были по обе стороны от просторной дороги к престолу Дурина, они заполняли верхние ярусы палаты, лоджии под потолком, толпились у балюстрад и немо скалились, желая напасть на гостей. Кто-то позади Торина громко ойкнул, озвучивая мысли Короля. Теперь, оценив силу и мощь армии Азога, не стоило и помышлять о побеге. Жизнь самого Короля, ровно, как и жизнь его друзей, можно сказать, подходила к концу.

— Пройдите вперед, Ваше Величество, — бессмертный, назвавшийся именем Миниа, протянул руку вперед, указывая вдаль. Торин, подпрыгнув на месте, заглянул в бездонные глаза эльфа. — Мои хозяева давно дожидаются Вас. Для нас это великая честь, принимать столь важных гостей.

Сглотнув, эреборец в сомнении покачал головой. Вот уж кем, но почетным гостем он себя не ощущал. Чувства его скорее походили на чувства загнанной в капкан лани: сердце под исхудавшей рубашкой трепетало подстреленной птахой, руки и ноги едва слушались, а в ушах оглушительно стучала кровь. Но деваться было некуда. Устремив свой взор к силуэту высокого трона вдали, Торин неимоверным усилием воли принудил себя идти дальше. Каждый шаг давался гному с огромным трудом, но отчаяние потихоньку отступало. Добрые взоры друзей и звук их ровных шагов успокаивали. Забыв об орках, забыв о страхе и смерти, Торин поднял голову, обозревая свирепые лица врагов пронзительным, уничижающим взглядом.