Колдолесье (ЛП)

Ям лежал в лодке возле стены, делая вид, будто он неживой. Многие пытались ткнуть его, чтобы проверить, не является ли он переодетым человеком. Чел кивнул и поспешил к нему, когда Мордион последовал за оруженосцем.

Его провели в богатую спальню со сводчатым потолком, где в просторном камине полыхал сильный огонь. Амбитас лежал, подпертый подушками, на вышитой кушетке рядом с очагом. Мордион заинтересовался, как король выносит такую жару. Сам он взмок, еще стоя в дверях.

- Мне необходимо тепло из-за моей тяжелой болезни, - объяснил Амбитас, кивая Мордиону приблизиться.

Мордион ослабил воротник своей куртки и отбросил назад плащ.

- Чем могу служить, ваше величество? – спросил он, приблизившись к огню настолько, насколько мог выносить.

Формулировка вопроса вызвала у него неприятный приступ боли. Он посмотрел на заурядное розовое лицо короля на фоне освещенных огнем подушек и задумался, как кто-то вообще может служить такому посредственному человечишке.

- Дело в моей ране, - дрожащим голосом произнес Амбитас. – Как известно, ее нельзя исцелить. Мне сказали, ты великий лекарь.

- Я обладаю некоторым мастерством, - довольно правдиво ответил Мордион.

- Ты определенно выглядишь таковым, - заметил Амбитас. – Вроде как… э… клинический взгляд – без обид, мой дорогой Эйдженос, – хирургический, можно сказать. Мог бы ты осмотреть мою рану, возможно, использовать бальзам? Ну, знаешь… поскольку приближается моя свадьба… - он замолчал и с беспокойством посмотрел на Мордиона.

- Конечно. Если ваше величество будет столь любезно разоблачить пораженную часть, - ответил Мордион и задумался, что он будет делать, если болезнь окажется за пределами его способностей.

Возможности магии, как он обнаружил, пытаясь сделать Чела настоящим, ограничены.

- Да, да. Приносим нашу благодарность.

Очень медленно, постоянно бросая на Мордиона нервные взгляды, Амбитас поднял вышитую золотом тунику и батистовую рубашку под ней, чтобы открыть свой пухлый розовый бок.

- Каков твой вердикт? – с тревогой спросил он.

Мордион уставился на широкий фиолетовый синяк на ребрах короля. Из фиолетового он уже становился желтым, красным и коричневым – приобретая радужную расцветку, как обычно бывает, когда синяк начинает заживать. Мордион изо всех сил старался не засмеяться. Ему пришло в голову, что прежде не раз случалось, когда ему хотелось посмеяться над подобными людьми, но у него стояло что-то вроде физического блока – резкая тошнота, которая не давала ему даже улыбнуться. Теперь блок исчез, и ему пришлось приложить немало стараний, чтобы сохранить невозмутимое лицо. Также, к своему удивлению, он вспомнил, как Амбитас получил эту так называемую рану.

Они вошли в фермерский дом – Мордион и этот коротышка, и еще один, более высокий. И внезапно столкнулись с юношей – тем самым рыжим юношей, которого теперь звали сэр Харрисоун, – замахнувшимся на коротышку громадным мечом. Мордион прыгнул, чтобы остановить меч. «Ну, любой бы прыгнул», - смущенно подумал он, вспомнив неумеренный, необоснованный, тошнотворный стыд, который он испытал, когда, оказалось, что сэр Харрисоун появился ровно с противоположной стороны. Как будто Мордион видел нападение в зеркале. Он почувствовал настоящее отчаяние, оттого что его провели. Он помнил, как меч плашмя ударил Амбитаса. Он помнил, как развернулся. А потом ничего. Это сбивало с толку.